Жажда тебя (СИ) - Ангелос Валерия

Дьявол раздери. Опять плачет. Какого хрена?

Я понимаю,  целый год девчонка оставалась одна, непонятно, кто ее запугивал, на какие рычаги давил, через что ей вообще пришлось пройти без моей защиты. Я столько времени упустил, слонялся неизвестно где. Я должен был разобраться раньше. Должен был почувствовать, почуять, найти. Однако рефлексы точно отрубились, отказались служить, онемели в один момент.

Соня, прости. Я тебя потерял.

Ярость клокочет под ребрами, а после подключается тупое бессилие. Хуже на свете ничего нет. Я будто опять оказываюсь в той долбанной комнате награждений, в проклятом университете. Гремит выстрел. Моя девочка падает, и я едва успеваю подхватить хрупкое тело, сгребаю в объятиях. Но не могу ничего исправить, не могу ничего изменить. Жизнь вытекает из нее по каплям, а я взвываю от бессилия, рычу как взбесившийся зверь.

Я привык, что любой вопрос можно решить. Силой или умом. Безвыходных ситуаций не знал. Но тут моя обычная система дала сбой. Я ни черта не сумел сделать. Только сжимал леденеющее тело, пропитывался родной кровью и ревел будто раненное животное. Я желал выдрать собственное сердце, отдать ей. Кажется, я даже пытался так поступить. Грудь жгло, я царапал свою кожу, сдавливал ребра. Однако тут уже подоспела охрана. Не помню, сколько их было. Много. Я провалился в темноту, по ходу получил ударную дозу транквилизатора. Очнулся в карцере, проломил прутья и вырвался наружу. Трудно понять, каким образом я справился с решеткой, по сути не важно, ведь дело опять закончилось принудительным наркозом. Хотя иначе тогда было поступить нельзя. Я стал абсолютно неуправляемым. Я бы не подпустил к Соне медицинский персонал. Да никого бы не подпустил. Сильнее бы навредил ей, мешал лечению. Меня реально стоило нейтрализовать и держать в железной клетке.

Демид оказался моими глазами и ушами на воле. Позже доложил, что девочку быстро забрали, доставили в лучшую клинику на вертолете. Ее пытались спасти, прикладывали все возможные усилия и ресурсы. Друг раздобыл информацию, установил личную слежку. Соня находилась в реанимации несколько дней, шла ожесточенная борьба за жизнь.

Дед приказал накачать меня таким количеством седативных, что я едва соображал. В таком состоянии отправился за Соней в больницу. В сопровождении охранников, закованный в цепи. Необходимые предосторожности. Я не возражал.

Мой брат держался поблизости. Молчал.

- Нам очень жаль, - сказал врач, вышедший в коридор. – Такая сильная девочка. Она сражалась до конца, но так и не пришла в сознание. Пуля серьезно задела сердце. Я боюсь, никаких шансов не было изначально. Только что она…

- Где она? – оборвал я. – Покажите.

- Это против наших правил, но господин Громов сообщил, вы можете…

- Где?!

Я вломился в палату.

Соня. Моя Соня. Малышка.

Я двинулся к ней и обмер. Заледенел. Окаменел. Я не сразу сумел взять ее за руку. Разум затуманился. Реальность плыла. Я не мог сфокусировать взгляд.

Но главное видел четко.

Глаза закрыты. Лицо бледное. Выцветшее. Безжизненное. А ладони холодные. Как камень. Я цеплялся за них, растирал пальцами изо всех сил, пытался согреть.

Ни черта. Ноль эффекта. Без толку.

Лекарства действовали на меня странно, сильно мешали сосредоточиться на основной задаче. Что-то хлынуло из моих глаз и полилось по щекам. Дебильная побочка раздражала.

Я рухнул вниз рядом с койкой. Тело не слушалось. Я кричал. Громко, гораздо громче, чем когда сорвал голос на первом курсе, проходя испытание на играх. После я не мог ни единого слова сказать несколько месяцев, не мог даже просто прохрипеть.

Я забыл как надо дышать. Сердце не билось. Кровь не текла. Или я перестал замечать свой пульс. Наплевать стало. На все. Навсегда.

Меня опять накрыла темнота. Я не чувствовал укола, но и без того было ясно, что иначе охрана не справится. Новая доза транквилизаторов им помогла, иначе меня было не скрутить.

Я пропустил похороны Сони. Смотрел только запись, которую сделал Демид. Я бы хотел присутствовать там лично. Дьявол, я бы хотел забраться в могилу вместе с ней. Пусть живьем закопают, пусть забросают комьями земли.

Хорошо, что дед держал меня в карцере те дни. Бес разберет, как бы я себя повел, окажись на погребальной церемонии.

А еще я не представлял, как посмотрю в глаза родным Сони. Матери. Отцу. Сестре. Я виноват, я привлек смерть, я стал единственной причиной ее гибели. Ни та гребаная пуля, ни долбаная Арина, сжимавшая в руке пистолет. Я! Только я виновен во всем.

Девка была пешкой. Исполнителем. Как ее уломали на убийство? Подкупили. Запугали. Без разницы. Это уже не имело никакого значения. Детали.

Сучку прятали от меня. А я не искал. Решил, надо выждать, успокоиться. Иначе увижу и сорвусь, удавлю тварь без долгих расспросов. На куски порву гадюку.

Я лишь просил Демида за ней приглядывать. Ну, чтоб не затерялась.

- Соня, - говорю и собираю слезы с ее лица губами. – Соня.

Мне нравится повторять это имя. Трогать девчонку, ощущать тепло, жар под гладкой смуглой кожей. В пекло разговоры.

Мы не вернемся в «Клетку». Сбежим. А дальше – будет видно.

Соня вздрагивает, явно пытается сдержать рыдания. Паршиво выходит. Не могу ее успокоить.

- Почему ты плачешь? – тихо спрашиваю я.

- Потому что это все не настоящее, - глухо бросает она и отодвигается от меня, делает глубокий вдох. – Мы делаем вид, будто ничего не произошло, будто все нормально. Только реальность не меняется. Нам нельзя жить одним днем.

- Ты о чем? – хмурюсь. – Разве сегодня тебе было плохо со мной?

Девчонка молчит, отводит взгляд. Ощущение такое, что между нами возникает ледяная стена. Прозрачная. Незримая. Но через нее никак не пробиться.

- Я не привык проводить время так, - говорю лишь бы разорвать тишину. – Никогда не зависал на аттракционах. Вроде хрень полная, а выходит прикольно. Нам стоит чаще развлекаться. Ну всякие там свидания. Сопливая романтика. Слюни в сахаре. Короче, вот эта сладкая вата. Я раньше не догонял суть, зато теперь распробовал. Понял твои слова про отношения.

- Захар, - девчонка вскидывается и взглядом как прикладом врезает. – У нас нет будущего.

- Что за бред?

- Я хотела тебя забыть. Очень хотела. Когда мы встретились, я же до последнего старалась придерживаться той лживой легенды, изображала Раду, беззаботную девушку, которая понятия не имеет, почему ее преследует незнакомец.

- Ты ответила на поцелуй. Даже тогда. В чужом образе.

- Я сделала много ошибок, - нервно улыбается она. – Рядом с тобой иначе не получается.

- Соня, - накрываю ее острые плечи ладонями, сжимаю. – Я сейчас уже ни черта не понимаю. Объясни прямо.

Девчонка бледнеет. Светлые глаза затапливает боль. Красивые губы сводит судорога. Мелкая дрожь пробегает по тонкому телу, отдается внутри меня разрядами электрического тока. Такая реакция как ножом продирает.

- Я знаю, ты ничего не мог сделать, - говорит она. – Некоторые вещи невозможно предугадать заранее. Тот выстрел – роковая случайность. Часть кровавой игры, которая тянется долгие годы. Так просто сложилось. Ты ввязался в эти разборки задолго до нашей встречи. Ты всю жизнь шел к возмездию за отца. И нереально рассчитать ходы, если речь идет о войне, в которой нет правил, а враг способен ударить в любой момент.

Пауза. Мрачная и тягучая.

- Но это не мое сражение, Захар, - девчонка судорожно втягивает воздух. – Я не собиралась участвовать в безумных битвах и на университет в стиле концлагеря тоже не подписывалась. Твой брат затащил меня туда обманом, а ты вел себя как настоящий ублюдок. Да, потом все переменилось, между нами возникли чувства. Только голова кружилась от такого быстрого развития. Я плохо осознавала, что происходит, не успевала разобраться.

- Ты права, - обрываю ее. – Я много упустил.

- Нет, - лихорадочно мотает головой. – Дело в другом.

- Выкладывай.

- Я не могу это принять, - сглатывает. – В меня стреляли. Я истекала кровью. Я задыхалась и ничего не удавалось сказать, мою грудь раздирало от боли. Я не поняла, что случилось, просто рухнула вниз, погрузилась в холод и…