Без лишних слов (СИ) - Волкова Ольга
Борзый зарычал, отстраняясь от меня на пару метров. Нервно зачесав кучерявые волосы назад, стал ходить туда-сюда, а потом резко затормозил и уставился на меня, наставив указательный палец.
— Ты едешь со мной за Ликой, а потом будет разговор.
Я рассмеялась, пряча глаза, на которых навернулись слезы. Если бы все было так легко, как он того хочет. Федя с непониманием смотрит на меня, сощурив свой взгляд, кулаки сжал, выдавая свое напряжение и гнев.
— Или ты все-таки собралась замуж, Варь, — ехидно и с издевкой говорит, развивая тот мимолетный туман страсти, что окутал нас обоих и затмил разум. Лишь на секундочку я поверила, что Федя был искренним по отношению ко мне, но… черт возьми, я скорее всего вновь ошиблась на его счет. Но сам бог видит, я не хотела, чтобы второй вариант оказался правдивым.
Глава 8
Мы смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Казалось, будто земля остановилась, и наше время застыло только для нас. Борзый боролся с самим собой: каждое его движение отчетливо прорисовывалось напряжением мышц. Его рука дрогнула, когда я отпрянула от стены и захотела уйти. Он перекрыл мне дорогу, опираясь ладонью о стену. Дышит слишком учащенно, словно прежде не мог глотнуть кислорода, а сейчас запасается им. Опустив голову, он долго молчит, ну, а мне не остается ничего другого, кроме как наклониться и пролезть под его рукой, ставшей преградой.
— Зачем? — вырвался его вопрос, когда Федя схватил меня за локоть и дернул на себя. Уставившись на него озлобленно, я не могла сконцентрироваться, ощутив желание, что сравнимо только с тем, которое я испытывала к нему много лет назад. Тряхнув головой, я опустила взгляд, чтобы он не смел затуманивать мне глаза самим собой. Словно гипнотизер, он ловко использовал свое очарование и магнетизм. А спустя восемь лет в молодом парне проснулась мужская мощь, ощутимая каждым, кто окажется рядом с Борзым.
— Что «зачем»? — грубо переспрашиваю, пытаясь вырваться из его крепкой хватки, но тщетно. стараюсь держать дистанцию с Борзым и реже дышать, ведь аромат его духов пронзает лёгкие, заполняя их совими флюидами. Каждое ддвижение мужчины завораживает, притягивая к себе больше внимания.
— Вчера, — начинает он, переводя дыхание и шумно сглатывая, сощуривает глаза и смотрит в упор, не давая мне возможности увильнуть. Я для него всегда была открытой книгой, и, судя по всему, ею остаюсь по сей день. Значит, он понял, что танец был посвящен многим событиям из моей жизни. И он был частью ее. Важной. — Ты танцевала вчера для меня? — в голосе таится надежда, задав вопрос с подвохом. Я внимательно слежу за его реакцией, пытаясь понять, что именно он желает от меня услышать. все равно, Федя не получит от меня ни горстки правды. я лучше останусь немой, чем признаюсь ему в своих чувсвах, одолевающих меня не первый день. Столько вопросов, которые я бы хотела обрущить на мужчину, но, боюсь, Борзый просто опустит их и завалит своими собственными.
— Нет, — в том же тоне отвечаю, все-таки сумев вырваться и отойти на приличное расстояние. Я до сих пор стою с босыми ногами. Бросила туфли на пол, и те со стуком отскочили, отпружинив. Надела одну и вторую туфлю, оперевшись о стену рукой для поддержки. Все это время Федя смотрел на меня, но уже отошел на пару метров, затем поза его сменилась на расслабленную, и мужчина скрестил руки на груди.
— Поужинаешь со мной? — решает зайти с другой стороны. Я ухмыльнулась, покачав отрицательно головой. Со мной такой номер не пройдет. Уже не та девочка, чтобы доверяться с первых слов.
— Федя, — переступив с ноги на ногу, я уперла руку в бок. Решительности во мне, хоть отбавляй. И я не понимаю, откуда берется эта сила, противостоять ему, словно барьер между нами незаметно обретает слой. Борзый вздернул подбородком, продолжая сверлить меня своими зелеными глазами. — Наше с тобой время прошло, — обрываю резко, расставляя по полочкам недопонимания, на что в ответ получаю его лукавую ухмылку, которую он пытается спрятать от меня. — Ни ты, ни я — друг другу ничего не должны, а значит у каждого из нас свои жизненные пути.
— Да? — прогремел его голос, урезонив. Своими колкими словами, которыми пыталась задеть Федю, сама заблуждалась в них, ведь мужчина не объяснился со мной, почему игнорировал столько времени. А теперь вдруг появился, в тот момент, когда я все решила и расставила по полочкам. Замужество не входило в мои планы, но именно благодаря ему, я могла бы тихо сбежать с Ликой. Для Рейна это не стало бы потерей, а вот для меня — только свободой. А, главное, что Лика была бы рядом со мной. Выпрямившись, Борзый подошел ко мне, и я слегка покачнулась от его твердого упорства, очнувшись от мыслей. Тут же поддевает указательным пальцем мой подбородок и направляет лицо на себя. Я хочу сопротивляться его силе, но прикосновение кожи пальцев к моей, и снова пробивает знакомыми искрами. — Я что-то не заметил этой разницы, когда целовал тебя пару минут назад. — Хохотнул и обрушился с поцелуем, обнимая меня за талию и притягивая к себе с силой. Вдохнув глубоко, я зажмурила глаза, а, когда почувствовала движение губ на своих — пропала. Сама обняла его за шею и впилась ногтями в затылок, царапая его кожу, глубоко впиваясь в нее. Федя зарычал, но и сам не отстает: сминает под ладонями мои ягодицы, а другой рукой обвил талию, словно плющ и притянул к себе, показывая свое возбуждение. Я почувствовала, как в бедро уперся его член, готовый к действиям, дай только больше пространства для размышлений. Федя разворачивает меня вместе с собой, и снова придавливает своим весом к стене, поднимая за ягодицы. Я обернула его торс ногами, беря в крепкое кольцо. Он гладит мои бедра, задирая до талии юбку. Сам, просунув свою руку, расстёгивает на брюках ширинку, освобождая возбуждённый член. Меня распирают самые разнообразные чувства: я ругаю себя, я ненавижу себя, и в то же время, я буквально таю в его объятиях, и готова сама ускорить все его действия, только чтобы он уже вошел в меня и напомнил, как это — ощущать его в себе.
Отстранившись, пытаюсь отдышаться. Федя вновь обрушивается с поцелуями, но мне удается увернуться от него, и он опускается к моей шее, начав покрывать ее чувственными прикосновениями и ласками губ и языка. Я прогнулась в пояснице, отдаваясь этим мгновениям, которые кажутся каким-то сном. Словно личный черный ящик приоткрыл все мои страдания по Борзому, и теперь воплощает в реальности каждый пережитый день без него. Федя времени даром не терял: осторожно отодвинул трусики в сторону и, придерживая одной рукой всю меня, другой направил свой член, входя одним резким движением.
— Ах! — простонала я, и он поцеловал меня, заглушая вырвавшийся стон удовольствия от наполненности. Борзый зарычал, ощутив, как мое лоно запульсировало, и теперь сжимает его член. Поглощает меня, высасывая всю душу. А я отдаюсь без остатка, желая получить еще больше. И мне наплевать, если нас увидят, или застанут врасплох. Даже если им окажется Рейн. Черт, я хотела, чтобы прямо сейчас он увидел, что между нами ничего не выйдет, ведь мое тело и сердце по-прежнему принадлежат мужчине, от которого я, не раздумывая, родила ребенка, даже когда мне было плохо до критической отметки, и, казалось, иного выхода не было. Борзый двигался во мне, вколачивался, и шлепки нашего соития были слышны — я это знала. Если кто-нибудь находится в нескольких метрах от этого закутка, ведущего на лестничный пролет, то в любом случае догадается. Как странно, что Федя привел меня прямо сюда, хотя выход находился в ближайших десяти метрах, только в противоположной стороне здания. Кровь гоняла адреналин в жилах, усиливая только потребность в том, чтобы Борзый не останавливался и продолжал дарить этот драйв, смешанный с кайфом.
— Федя, — простонав его имя, я крепко ухватилась за сильную мужскую шею. Борзый покрылся легкой испариной, не останавливаясь, он трахал меня. Трахал так, что мне было мало, и я возжелала еще больше — еще сильнее, удваивая дозу его личного наркотика. На его губах проскользнула улыбка, хотя глаза стали покрыты пеленой страсти, смешанной с победой, черт возьми. Нахмурившись, я попыталась рассеять вуаль желанного тумана, но это не так-то легко было сделать, мужчина из прошлого так вероломно завладевал мной. Но самое ужасное, я сама позволяла ему творить с собой, что вздумается.
