Её невыносимый лжец (СИ) - Майер Жасмин
***
Соня
— Аля, пожалуйста. Хватит играть с мячом. У меня голова раскалывается.
У меня даже не было сил рычать, да простит меня логопед.
Мяч в последний раз отскочил от пола, и дочка прижала его к груди обеими руками.
— Мы пойдем на улицу, мамочка? — обрадовалась Аля.
Погода была хорошая, был выходной, но мне нужно было работать. Я ненавидела себя в такие моменты, потому что ясно понимала в такие секунды, что у Али — единственный родитель. Я не могла постоянно отвозить Алю к бабушке, потому что она тоже до сих пор работала и помогала нам, как могла. Как и работать исключительно на няню.
Единственным выходом было — разорваться надвое.
А еще мне явно не стоило соглашаться на предложение Иры выпить по одной.
В клуб я все-таки поехала. Отметить завершение целибата, так сказать. Пусть я так и не рассказала Ире обо всем, что случилось в прихожей моей квартиры, отмечала я тем вечером именно это. Да и самого секса ведь не было, а впечатлить Иру петтингом после внушительного агрегата бывшего двоечника довольно трудно.
В конце решила, что переспать с соседом это даже пошло. Потому что при слове «сосед» воображение рисует кого-то в трениках с отвисшими коленками, а никак не такого мужчину, как Андрей. Из-за такого, как он, которую ночь, когда часы уползают далеко за полночь, я растягиваюсь на полу собственной спальни и жадно вслушиваюсь, словно подо мной нет массива бетонной плиты.
Что я вообще делаю? Что хочу услышать?
Ответы? Подсказки?
Я стараюсь не думать о нем, и мне это почти удается. Все эти дни я много работаю, вожу Алю в сад, на дополнительные кружки и на занятия к логопеду, обмениваюсь с мамочками рецептами и советами по воспитанию детей, готовлю правильную еду на завтрак и ужин и радуюсь, что хотя бы обедом моего ребенка накормят в саду.
Но в пробках, душе, редких минутах тишины и спокойствия в мои мысли снова врывается он — незнакомец с невероятным телом. С именем, которое так прекрасно произносится на долгом выдохе перед оргазмом.
Андрей…
Там живет мой сосед. Мужчина, которого я теперь не могу выбросить из своей головы. Так что же я надеюсь услышать, вжимаясь ухом в ворс ковра? Ведь это так безнадежно глупо. Если раньше я не слышала ни звука, который мог хоть как-то заинтересовать меня, то и теперь не стоит надеяться.
Копаясь в памяти, я вспоминаю, что, конечно, бывало. Доносился редкий глухой грохот, скрежет передвигаемой мебели и приглушенные скороговорки телевизионных репортажей. Но все это никак не проливает свет на то, из каких деталей и мелочей состояла жизнь моего соседа снизу до того, как он впервые поднялся ко мне. Не объясняет, почему он все-таки вернулся. И зачем купил огромную упаковку презервативов, когда могло хватить и одного.
Может быть, на один раз я бы еще согласилась.
Особенно в таком состоянии, в каком я пребываю ночами. Очень хочется податься слабости в моменты, когда глубокой ночью, несмотря на усталость, у меня кипит кровь от возбуждения.
Я переворачиваюсь на спину, запуская руку под пижамные штаны. Представляю, что вместо моих пальцев там его пальцы и это наш тот самый первый раз прямо на этом ковре, который обязательно бы случился после моего согласия и распечатанной коробочки с защитой.
Минус один презерватив.
Мои собственные оргазмы блеклые, как выгоревшие фотографии. Они неспособны унять голод моего тела, так что, не останавливаясь, я делаю это снова. До тех пор, пока не кончаю во второй.
Даже в воображении мой сосед сплошное искушение и чистый секс.
Нет, одного раза с ним мне бы определенно не хватило. И я сдалась бы. Отдалась бы и растворилась в нем. Мне хватило бы, чтобы выдумать то, чего не существует. Дать имена нашим будущим детям и надеяться на то, что он станет прекрасным отцом и всей душой полюбит мою единственную Алю.
А после влюбиться в то, как мое собственное тело реагирует на него.
А значит, правильно сделала, что отказала.
Увы, но я уже знаю. И однажды проверила это на себе. Секс не главное в отношениях, а любовь должна иметь фундамент крепче оргазмов.
Короче, в итоге тем вечером вместе с Ирой в клубе я напилась сильнее, чем рассчитывала. Я ведь не только целибат хранила все эти годы, но и трезвость.
С утра мне было так плохо, что ни о какой работе и речи не могло быть. И даже маме вечером пришлось привезти Алю на такси. За руль я садиться в таком состоянии не собиралась.
В норму я пришла едва ли не через сутки, и за это время рабочие задачи разрослись, как снежный ком. А ведь у меня был график, и если бы я его придерживалась, то не сидели бы мы теперь с дочкой в последние теплые осенние денечки в четырех стенах.
Конечно, Але было скучно. Ей хотелось играть в мяч, и я разрешила, чтобы хоть немного поработать, но ритмичный стук мяча отзывался ударами в висках и работать все равно не получалось. Вот что бывает, когда напиваешься с непривычки.
А еще пора было обедать, а в холодильнике было хоть шаром покати.
— Ладно, — согласилась я. — Одеваемся и берем мяч. Немного поиграем на площадке, но потом завернем в магазин за продуктами. Идет?
— Да-а-а! Спасибо, мамочка.
Я отправилась в ванную, чтобы расчесаться, и с ужасом заметила там замоченный плед. Да черт подери! Как же это я совершенно о нем забыла? А ведь утопленник коротал в мыльной воде уже вторые сутки.
— Мам, я собралась!
Я с силой зажмурилась и произнесла, ненавидя себя за это:
— Выйдем чуть позже, лапочка. Ты пока поиграй у себя… Обещаю. Я только плед постираю. Нельзя откладывать…
Шаги стихли. А потом Аля со всех сил швырнула мяч об стену и ушла к себе в комнату.
Глава 9. Андрей
Ехать к родителям оказалось ошибкой.
Мои родители были вместе больше, чем я живу на свете. Тридцать пять лет со дня свадьбы. Может быть, это и были розовые очки, но я был уверен, что ни отец, ни мать ни разу не оступались так, как я.
Сейчас я словно взглянул на их брак другими глазами. Особенно на отца, который до сих пор смотрел на маму влюбленными глазами. И пусть закатывал глаза, в точности, как это делал я, но мама только смеялась в ответ и уж точно не орала на него так, как Ника срывалась на мне.
Мне хотелось отвлечься, но вышло в точности наоборот. Я только яснее понял, что оступился. Паршиво оступился и при этом… Проклятье, при этом я совсем не ощущал стыда.
Это не мешало мне, впрочем, испытывать отвращение к самому себе. Я всегда свысока относился к мужчинам, которые не могли держать свой член в штанах. И всегда был уверен, что мой брак самый правильный и надежный в целом мире.
— Ну что, Андрюша, когда вы с Вероникой порадуете нас внуками? — спросила мама, а мы с отцом синхронно закатили глаза.
— Отстань от парня, Тань, — подал голос отец. — Он уже десять лет как женат. Сами разберутся, когда придет время.
Я кивнул папе, но оказалось, что поспешил с благодарностями.
— Тем более, у Андрея всегда работа на первом плане.
«Разве?» — чуть не переспросил я, а потом понял, что да. Так и было. Сколько себя помню, я бредил небом, полетами и самолетами.
— Просто… — протянула мама, размешивая сахар в чае. — Вы же расписались с Никой, когда вам было по восемнадцать, Андрей. Так рано. Мы с ее мамой очень боялись, что вы разведетесь через тройку лет, а вы, тьфу-тьфу, живете, как жили. Только внуков все нет. У вас все в порядке?
— У вас есть Лена, — отозвался я. — А у нее — ваш внук.
— Так твоя сестра где живет, Андрей? Мы же не ты, у нас смотаться в Лондон и обратно на выходные никак не выйдет, чтобы единственного внука побаловать. Вот и надеемся только на тебя. Ты-то здесь рядом, хотя бы твоих детей понянчим. И ладно ты, у тебя карьера, но Ника? Она ведь нигде не работает?
Объяснять маме про инстаграм было делом бесполезным. Ника работала, хотя мы и жили на мою зарплату, но ведь работала.
