Стелла Камерон - Простые радости

– Да. В его поездку по стране. Человек, о котором она пишет, сказал, им нужно отдохнуть друг от друга. Она позволила убедить себя, что ей нужно уехать с Честером.

– В его поездку, да? – Эйприл написала Феникс о ребенке.

– Эйприл написала, что Честер запланировал длительную поездку. На несколько месяцев. Ему были нужны деньги, много денег.

– Да, ему есть на что их тратить.

Она обвила его шею руками:

– Она попросила меня не плакать из-за нее.

Роман закрыл глаза. Именно так и должна была сказать Эйприл.

– Она сказала, когда придет время, она скажет человеку, которого любит, о ребенке. Роман, она была убеждена, что тогда он на ней женится. По крайней мере почти убеждена. Но она все-таки оставила мне письмо с указаниями, что делать на случай, если он не женится.

– Я не уверен, что до конца тебя понимаю.

– Я тоже не все понимаю. Последнее, что она велела Розе, если о ней ничего не будет слышно по истечении шести месяцев, – связаться со мной и удостовериться, что я получила письмо.

– Почему она так попросила?

– Потому что… и она это написала… она думала, это будет означать, что она умерла.

– И она действительно умерла.

Феникс подняла лицо:

– Теперь ты должен мне все рассказать. У тебя ведь есть что сказать.

Он попытался отвести взгляд.

– Эйприл хотела, чтобы я разыскала ее ребенка – если он будет.

У Романа пересохло во рту.

– Как ты предполагаешь… – Он больше не мог продолжать лгать. Больше не мог.

– Когда… Если она умрет. Был ли с ней ребенок? Знаешь ли ты что-нибудь о нем?

Он прижался лицом к ее лицу:

– Да, да, ее ребенок был с ней. Девочка.

– Девочка. – Неожиданно глаза ее наполнились слезами. – Я должна разыскать ее. У нас с Эйприл была договоренность: если у кого-нибудь из нас будут дети и с нами что-нибудь случится, другой возьмет их себе. Я должна разыскать маленькую дочку Эйприл и позаботиться о ней.

У Романа не было сил говорить.

– В действительности Эйприл даже составила завещание. Мне принадлежат ее ваза, книги, все, что у нее было. Даже ее сбережения. Даже ее ребенок.

– К счастью для ребенка.

Феникс его не слушала. С блестящими от слез глазами она продолжала:

– «В случае моей смерти, я, Эйприл Кларк, назначаю Вильгельмину Феникс, при ее согласии, официальным опекуном всех моих детей, включая детей, рожденных после даты составления данного завещания».

– Феникс…

– И если Вильгельмина Феникс пожелает, она может усыновить любого из детей Эйприл Кларк.

В первый раз за всю сознательную жизнь Роман познал всю силу неконтролируемого страха.

– Вильгельмина, – прошептал он. Она говорила о Джуниор. У него нет никаких прав на ребенка. А у Феникс есть.

– Вилли, – сказала Феникс. – Эйприл называла меня Вилли. Я просто ненавижу имя Вильгельмина. Все остальные обычно называли меня Феникс. С того времени, как я покинула Нью-Йорк.

Скажи Вилли.

– Эйприл просила меня сказать тебе… Она послала меня в Паст-Пик – в клуб. И она сказала, что я должен… Они убили ее.

Феникс окаменела:

– Кто?

– Я еще до конца не уверен. Но знаю, что Джеффри и Ванесса имеют к этому какое-то отношение. Я думал, что Майлс – это Вилли. Это и его прозвище. Когда Эйприл просила меня сказать Вилли, я подумал, что она имеет в виду мужчину.

– Нет. Она подразумевала меня. – Ее лицо побледнело и застыло. – Расскажи мне, что произошло.

Ему пришлось начать говорить:

– Я был на задании. С Насти.

Она никак не отреагировала.

Роман поднял лицо к небу:

– Это было ночью. В Мексике. Я поджидал одного человека. А встретился с Эйприл. Подъехала какая-то машина. Кто-то вытолкнул ее оттуда.

– Где?

– Я говорил тебе. Недалеко от мексиканской границы.

– Ребенок был с ней?

– Да.

– Но ты же только что сказал, что Эйприл убили. А до этого ты говорил, что был с ней, когда она умерла.

Весь кошмар той ночи промелькнул перед его глазами, как в кино.

– Она умирала, когда я… Она тогда умирала.

Он едва успел остановить Феникс, когда она устремилась вниз, к пляжу.

Взяв на руки, он донес Феникс до ивы у самого берега и сел на песок, не спуская ее с колен.

Они долго молчали, наконец Феникс спросила:

– Что они с ней сделали?

Роман молчал.

– Скажи мне, пожалуйста.

– Они избили ее и нанесли несколько ножевых ран. Из груди Феникс вырвался невообразимый, страшный звук. Она метнулась к нему:

– А ребенок? Они не ранили ребенка?

– Феникс, выслушай меня, пожалуйста. Я не могу продолжать. Это невозможно. Это просто невозможно вынести. Эйприл избили, искололи ножом и завернули в брезент. Кто-то бросил ее в этой пустыне в канаву. Тогда она еще не умерла. Я пытался спасти ее, но мне не удалось. – Он сам не узнавал собственного голоса. – Она там и родила. Она потеряла слишком много крови. Я не смог остановить кровотечение. Эйприл вела себя просто геройски, Феникс. Она думала только о ребенке.

Женщина, которую он сейчас держал на руках, потеряла все свое мужество. Она рыдала, рыдания душили ее, тело конвульсивно вздрагивало.

Роман сам с трудом сдерживал слезы.

– Когда подошла смерть, Эйприл была спокойна. Любовь моя, она ушла тихо, не жалуясь.

– Избитая и израненная? – выдохнула Феникс. Она высвободилась из его объятий и упала на колени прямо на прибрежные камни. – Ее избили и изранили. Затем она родила ребенка и истекла кровью. Но она умерла тихо и спокойно? О, мой Бог. Пожалуйста, нет. Не Эйприл. А ребенок?

– Я завернул ее в рубашку и унес оттуда.

Феникс поднялась на ноги и встала около него.

– И? Она жива? Куда ты?.. – Ему показалось, что начинается заря.

– Она жива, – сказал он.

– Джуниор, – пробормотала Феникс.

– Джуниор, – эхом повторил он. – Ее зовут не Зинния, а Эйприл, как и ее маму.

Эйприл попросила Романа разыскать Феникс.

Она вслушивалась в его шаги. Он убедил ее провести ночь в его квартире и разработать дальнейший план действий.

Завтра, как он сказал, они отправятся вместе в клуб, чтобы Ванесса и Джеффри продолжали считать, что Роман на их стороне.

Через окна в спальне было видно, как лунный свет отражается в водах залива Эллиот. Феникс оторвала взгляд от воды и посмотрела на светящиеся облака. У нее не было причин не верить рассказу Романа, но что-то все-таки волновало ее. Интуиция подсказывала ей верить всему, что говорит ей Роман. Она любит его. У нее свело в желудке. Страх и привычка всегда во всем сомневаться брали свое. Роман не мог быть тем мужчиной, в которого влюбилась Эйприл. Не может же так быть, чтобы он был настоящим отцом Джуниор.