Рози Томас - Чужие браки
Они услышали шаги на ступеньках, и Кэтти выглянула из окна, чтобы посмотреть, кто идет. Она увидела, что Барни снова вскочил в свой «гольф» и уехал.
— Интересно, куда это помчался Барни в такой спешке, разодетый в пух и прах? — пошутила она, пытаясь отвлечь Люси.
Наконец Люси села на кровати. Глаза ее были опухшими. Кэтти закурила сигарету и протянула ее сестре.
— Спасибо, — затянувшись, Люси задумчиво выпустила облачко дыма. Она постепенно отвлеклась и вспомнила, что на свете существует много разных вещей, помимо ее горя.
— А почему ты дома? — спросила она Кэтти. Я думала, тебе обязательно надо быть сегодня в школе, пока тебя не вышибли оттуда.
— Да, все так, но Марсель заболела, и урок отменили. Она вообще-то пришла, но с такой чудовищной мигренью, что ей пришлось вернуться домой. Выглядела она ужасно. Так непохоже на Марсель. Никогда раньше не видела ее больной.
Люси курила, уперев подбородок в колени. Ей нечего было добавить по поводу Марсель.
Майкл прогуливался по Саутгейту — улице, где находились самые шикарные магазины Графтона. Он оставил машину на многоэтажной подземной стоянке в самом конце улицы, хотя сейчас, в конце дня, было достаточно места и на улице. Большинство магазинов уже закрывались. На витрине ювелирного уже были опущены жалюзи, лавочка с дорогими винами чуть подальше тоже уже закончила работу.
Майкл разглядел, что магазин «Ля Кутюр» еще открыт: витые золотые буквы на темно-синем фасаде были освещены двумя латунными фонарями. На витрине висело одно-единственное платье — из черного вельвета с золотистой баской вокруг лифа. Майкл представил себе это платье на Ханне — золотое облако вокруг кремового шелка ее плеч.
В дверях магазина Майкл замешкался. За стеклом висела табличка, на которой было написано «открыто» тем же причудливым шрифтом, каким была выполнена вывеска магазина. Он поглядел через стекло внутрь. Интерьер магазина был отделан обоями и кожей цвета меда. Он увидел, что Ханна сидит за рабочим столом в глубине зала. Она читала, надев очки в изящной черепаховой оправе. Когда Майкл толкнул дверь, оказавшуюся незапертой, раздалось мелодичное позвякивание.
Ханна подняла глаза. Сегодня волосы ее были собраны в пучок на макушке, на ней был темно-синий костюм с золотыми пуговицами. Эта одежда и очки придавали Ханне вид деловой женщины. Это было новостью для Майкла — он никогда не видел ее такой. Но и в этом наряде Ханна была ничуть не менее соблазнительной.
— Боюсь, что я не за коктейльным платьем, — улыбнулся Майкл.
Ханна сняла очки и задумчиво вертела их в руке.
— Нет? А как насчет платья для танцев в гольф-клубе? Или семейного торжества? Мне кажется, я могла бы вам кое-что подобрать.
— Думаю, не стоит. Ничего, что зашел вот так?
Ханна сложила очки и положила их на стол. Она отложила документы в сторону и поднялась. Майкл подумал, что она подойдет к нему и протянул руки, желая заключить ее в объятия, но Ханна проскользнула мимо и направилась к двери.
— Ничего? Ну, конечно же, ничего. Я подняла глаза и увидела тебя. Прямо как в сказке. Чудесной сказке. Я уже собиралась закрыть магазин. Ведь шесть уже есть?
Ханна перевернула табличку и повернула ключ в замке. Потом она повернула выключатель, и огни, освещавшие витрину, погасли. Теперь они были заперты в мерцающем полумраке магазина.
Майкл огляделся вокруг. Он никогда раньше не был в магазине Ханны. Сейчас он чувствовал себя как бы внутри дорогой красивой коробки конфет. Все было в бледных и мягких тонах, пропитано приятными запахами, поверхности отполированы до блеска, кругом висели изящные драпировки кремового, золотисто-бежевого и медно-коричневого цветов. На полу — толстый ковер, посреди зала — кушетка и столик с журналами мод. Одежда висела по стенам. Она была развешана в определенном порядке, как бы небольшими островками, так что вся картина в целом напоминала какое-нибудь художественное произведение в стиле модерн. Кругом был бархат, шелк, вуаль — ничего такого, что имело бы отношение к миру работы, к жизни, которую люди ведут до шести часов вечера.
Майкл чувствовал себя так, как будто все эти запахи и полумрак обволакивают его со всех сторон и начинают проникать внутрь. В этой отстраненности от реальной жизни было какое-то чисто женское начало, что-то мистическое и эротичное. И посреди всего этого великолепия стояла Ханна — живое олицетворение всех этих чувств — пышная, белокожая, как всегда шикарная. По контрасту Майкл вспомнил купальню, запахи холста, сена и креозота, поскрипывание качелей.
— Теперь мы в безопасности? — прошептал Майкл.
— Да, — улыбнувшись, кивнула Ханна. — Теперь сюда никто не войдет.
— Но нас могут увидеть снаружи. — Майкл показал рукой в сторону окна, за которым был все тот же Графтон, Саутгейт, словом — реальность.
— Нет, через эти стекла никто ничего не разглядит.
Ханна взяла Майкла за руку и повела за собой. Они прошли под аркой, отделявшей торговый зал от остальных помещений магазина. Там тоже висели тяжелые желто-кремовые шторы с золотой бахромой. Дальше Майкл увидел комнату с зеркалами вместо стен, затянутую тканью, как восточный шатер. Ханна повернула какой-то выключатель, замерцал свет, занавеска опустилась за ними, оставив их наедине с множеством отражений, глядящих изо всех зеркал.
— Здесь подгоняют одежду по фигуре, — прошептала Ханна. — Женщины любят уединение, когда их зашивают и подкалывают, чтобы угодить их самым странным подчас фантазиям.
Майкл стоял за спиной Ханны, глядя в одно из зеркал. Несколько секунд они просто смотрели на отражения друг друга.
Затем Майкл поднял руки и накрыл ими грудь Ханны. Глядя в зеркало на свое отражение и на расширившиеся от возбуждения глаза Ханны, Майкл медленно, одну за другой, расстегивал золотые пуговицы. Под пиджаком было черное кружевное белье, белая кожа Ханны и глубокая ложбинка между грудей. Юбка врезалась в пышную талию Ханны. Майклу нравилась мягкость и упругость Ханны, как бы обещавшая, что, освобождая ее от одежды, он увидит все новые и новые соблазнительные изгибы и складочки. Наконец он нашел молнию юбки, вслепую шаря руками под пиджаком. Ханна с мечтательным выражением лица выгнула спину.
— Ты уже занималась здесь этим раньше? — спросил Майкл, касаясь губами ее шеи. — Перед этими зеркалами.
— Нет, но я всегда представляла, как это будет.
— Вот так?
— Нет. Во много-много раз лучше, чем я могла себе представить.
Ханна повернулась к нему лицом, и теперь, через ее плечо, Майкл видел в зеркалах, как его руки скользят по пышным бедрам и ягодицам, жадно прижимают Ханну. Затем он опустил голову и начал целовать Ханну, как бы закрыв картинку занавеской — отражения исчезли, теперь они были только вдвоем.
