Джоанна Кингсли - Ароматы
Марти закрыла глаза. «Он мой», — подумала она.
Многие гости следили за красивой парой, плавно двигавшейся в танце; темноволосая голова мужчины склонилась к темной головке женщины.
— Кто это с Марти? — спросил Майк.
— Мой главный химик. Блестящий талант. «Джолэй» за ним — словно за каменной стеной, — ответила Ви.
Майк нахмурился. Ему почудилось, что какое-то темное облако сгустилось вокруг этих темноволосых голов, этих тел, тянувшихся друг к другу, словно два магнита. Майка охватило смутное предчувствие — их сила разрушит империю Ви.
Теперь Марти устремилась к достижению своей цели словно стрела. Ее деятельность в «Джолэй» продолжалась как бы по инерции, но она с маниакальной одержимостью жила и дышала только мыслью о слиянии с «Мотеком».
Она устраивала завтраки, обеды, консультировалась с юристами, не позволяя себе отдохнуть даже в летние каникулы. Неудержимый напор сносил преграды. Она обеспечила себе поддержку членов правления «Мотека», завязывая личные знакомства и чаруя каждого своей яркой красотой и энергией деловой женщины. Она сумела всех убедить, что слияние будет способствовать усилению и «Джолэй», и «Мотека».
Через четыре месяца после юбилейного торжества «Джолэй» Марти достигла цели. «Мотек» покупал акции «Джолэй» крупными партиями, и на приеме, где Ви рекламировала новые духи фирмы «О! де Ви…», Марти нанесла сестре удар.
ЧАСТЬ VII
Формула
1984
1
Граненный хрустальный шарик на ладони Ви отражал свет бледного зимнего солнца. Она смотрела на радужные отблески на белой коже: пурпурный, желтый, изумрудный, оранжевый. На миг она забыла обо всем, но очнулась, услышав тихий голос: — Мадам!
Ви сразу вспомнила, кто она, что с ней: только что она лишилась своих владений.
Ви стояла у окна своего пентхауза, который уже не принадлежал ей, и к ней подошел мебельщик, чьи рабочие только что вынесли из комнат всю обстановку.
— Вы закончили, Крис? Благодарю вас. Давайте я сразу расплачусь с вами.
Мебельщик смотрел на нее с мягкой улыбкой, словно извиняясь за работу, которую ему поручили проделать. «Как часто проявляют доброту простые люди!» — подумала Ви.
Она обвела взглядом пустую комнату — только сумочка на мраморной доске камина. Мебель, ковры, картины, скульптуры, фарфор, серебро вывезены и сданы на хранение. Чудесные растения своей оранжереи она подарила Центральному ботаническому саду. Горничная Ви, Людмила, вчера, покинула ее в слезах. Ви устроила ее к Гаррисонам, младшему сыну которых было двенадцать лет, — Людмиле будет там хорошо.
Мебельщик ждал; Ви отошла от окна, положила хрустальный шарик в сумочку, достала чековую книжку и ручку. Выписав чек, она протянула его Крису с небольшой пачкой «чаевых» наличными и, пока он благодарил, отвернулась, потому что уже не в силах была улыбнуться ему в ответ, и снова встала у окна. Она слышала, что рабочие ушли, и стояла, оперевшись на подоконник, в печальном оцепенении. Ви не заметила, как вошел Майк Парнелл и застыл рядом с ней, глядя на силуэт, обрисованный бежевым платьем, распущенные по плечам золотые волосы с ранними серебряными нитями, пораженный сходством этой неподвижной фигуры с резными деревянными скульптурами женщин на гробницах французских королей, — всплывшее вдруг воспоминание о давней поездке во Францию, на родину Ви.
— Ви? — тихо сказал он, но в молчании пустой комнаты имя прозвучало как выстрел, и она вздрогнула. Он подошел к ней, взял обе ее руки, сразу отпустил их и поглядел ей в лицо.
— Грустна, словно низложенная королева! Мария Антуанетта? — сказал он. — Или Мария Стюарт? Королевы лишались трона и до тебя, дорогая! — Он нагнулся к ее руке для поцелуя.
Ви не удержалась от нервного смеха. Грузный высокий человек стоял в неловкой, смешной и трогательной позе.
— Майк, милый мой медведь… о, извини, дорогой! — она погладила свободной рукой его волосы.
— Ну, вот так-то лучше — колокольчик еще звенит! И глазки заблестели… — сказал Майк. Он выпрямился и достал из внутреннего кармана пальто бутылку шампанского и бокалы. — Это — «Моэт-э-Шандон», твое любимое. — Осторожно развернув укутанные бумагой бокалы, он подал один из них Ви, другой поставил на подоконник и выбил пробку из бутылки. Шампанское запенилось в бокалах, Майк поднял свой и посмотрел в глаза Ви.
— Ты сумасшедший! — запротестовала она. — Что мы будем праздновать? Я потеряла свою фирму, свой дом, лишилась всего. Впору не праздновать, а оплакивать.
Он невозмутимо выслушал ее и протянул свой бокал, чтобы чокнуться: — За Ви! За жизнь! За новые свершения и победы! — Он улыбнулся и отпил глоток, пристально глядя в лицо Ви. Сетка морщинок под глазами была сегодня заметна, — обычно Ви казалась намного моложе своего возраста.
Встретив ее впервые в Йеле, он словно наткнулся на алмаз в куче угля. Она была умна и утонченна, он никогда не встречал такой женщины. И удивительно красива! Он хотел бы обнять ее, но робел перед нею словно мальчик и вместо любовного признания рассказывал об архитектуре. И вот, двадцать лет спустя, она оставалась для него недоступной.
За эти годы он несколько раз пытался приблизиться к ней с надеждой, что их отношения изменятся. Однажды они сговорились провести вместе уик-энд, но накануне Ви узнала, что ей необходимо встретиться с агентом фирмы, неожиданно приехавшим с Юга. Майк почувствовал обиду и оскорбление и провел выходной с девушкой, имя которой он теперь и вспомнить не мог: Розали? Или Розанна? Розалинда? Несколько месяцев он не звонил Ви; она позвонила сама и, встретившись, предложила ему стать ее личным адвокатом. Он согласился, хотя не без опасений: общение с ним Ви на деловой почве, казалось, могло ослабить ее личный интерес к нему. Этого не произошло: она по-прежнему относилась к нему с дружеской симпатией, а он все более безнадежно желал большего. Он был рядом с ней как добрый друг, и она держала в своих руках его надежду на счастье.
— Мне надо было много лет назад передать тебе все свои дела, — сказала она, — может быть, ты предотвратил бы крушение.
— Да, наверное, это надо было сделать, — хмуро согласился Майк. Двенадцать лет он находился рядом с ней, но она не последовала его главному совету. Все доходы она вкладывала в дело, а Майк считал, что она может и имеет право выкроить капитал, проценты с которого обеспечат ее существование независимо от состояния дел фирмы.
— И вот теперь ты и будешь вести все мои дела — только вести-то уже нечего, — усмехнулась она. — Твое желание исполнилось — я подчинюсь теперь твоим советам. Но желания всегда исполняются слишком поздно. Странная штука жизнь. Чандра, восточный мудрец, когда-то сказал мне: «Остерегись чего-то пожелать — твое желание может исполниться».
