Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав
Он опять будет выслеживать ее, угрожать…
Нет! Подвергать свою жизнь опасности она не согласна!
— Надо отдать найденные камни хозяину, — тихо прошептала Кира, запихивая «находку» к себе в бриджи и прикрывая сверху широкой туникой — так надежнее, — иначе мне спокойной жизни не видать!
Приняв такое мудрое решение, она немного успокоилась, но успокоилась, как видно, зря — вместо благодарности «хозяин» мог убрать ненужного и опасного свидетеля, а это куда большая проблема, чем пластина с бриллиантами в бриджах…
Выйдя из конюшни, Кира направилась к «Ягуару» — сейчас она откроет двери, поправит покрывала на сиденьях и начнет устраивать свой «зверинец»…
По дороге к ним ехал микроавтобус, и Кира, забыв о своих планах, побежала навстречу.
Навстречу своему мужчине! Ибо после «проведенной вместе ночи» стала считать Павла Павловича Шубина своим мужчиной: он сам признался ей в любви и что «у него от нее сносит башню»! Правда, она еще могла сказать ему «вы» или назвать по отчеству, но это скорее от неумения быстро переходить на «ты», а не от того, что она считала его «чужим». Шубин — ее мужчина, и, как настоящий мужчина, он приехал спасать свою женщину!
— Шубин, ты там? — распахнула Кира дверь, лишь только машина остановилась.
— Там, — ответили из прохладного нутра.
— Как ты догадался, что ты мне нужен?
Кира заскочила в машину и бросилась Павлу на шею, не стесняясь посторонних людей.
Искоса поглядывая на своих сотрудников, он обнял ее усадил к себе на колени и стал гладить по спине, успокаивая.
— Почему «Шубин», а не «Павел»?
— Ну, просто… по телефону ты всегда говоришь «Шубин»… — Кира вздохнула, решила сказать правду и зашептала: — Мне нравится произносить твою фамилию… и имя тоже… Не могу же я называть тебя «Павел Шубин»!
— Принимается.
— Прости меня, — снова зашептала она, чувствуя себя виноватой в этой ситуации, — я задумалась и забыла предупредить ребят, что уезжаю. Больше такого не повториться, обещаю.
— Ох, Кира, Кира, — обиженно выговаривал Павел, — всю охрану на уши поставила. Разве так можно? Давай, рассказывай, что произошло.
Отстранившись, Кира показала глазами на водителя и охранника, и Шубин попросил их выйти из машины, но этим дело не ограничилось — Кира позвала Лариона, приказала ему «охраняй» и закрыла дверь микроавтобуса.
От нечего делать водитель и охранник решили подразнить собаку (это же не боевой ротвейлер- урук-хай или служебная немецкая овчарка, а колли, правда, большая и умная) и с разных сторон попытались нарушить границу охраняемой территории. Ларион сначала лаял, предупреждая, а потом водителя укусил за ботинок, а охранника за брючину — ботинок и брючина не выдержали натиска собачьих клыков и «треснули». Теперь шутникам было не до смеха, и все окружающие услышали непристойную брань.
— Детский сад — штаны на лямках, — покачала головой Кира. — Они у тебя что, все такие «игривые»?
Павел пожал плечами — пусть резвятся, свободное время, он протянул руку, надеясь, снова усадить Киру к себе на колени и поцеловать, но Кира руки не подала, а стала копаться в сумочке, ища пакет, на котором хотела разложить свою находку.
— Что-то не так?
Голос у Павла был такой встревоженный, что Кира тут же обернулась. Она смотрела на его побледневшее лицо и не могла понять, почему он так волнуется.
— Ты-ы не хо-очешь ме-еня це-еловать, по-отому что ты-ы с ни-им? — заикаясь на каждом слове спросил Павел, сердце его замерло, ожидая ответа.
— Ты о чем? — Кира никак не могла взять в толк, о чем он спрашивает.
— Ты с ни-им? — выдохнул Павел.
И тут Кира поняла, о чем он волнуется — вернулся Валентин, и она ездила к нему. Она хотела помучить Павла, подразнить, но по бледности, по напряженному взгляду и заиканию увидела его волнение и делать этого не стала.
Она прекратила свои поиски пакета и, подойдя к Павлу, села к нему на колени, положив руки на плечи.
— Если ты про Валентина, то мы с ним расстались, — улыбаясь, сообщила она и удивилась, что это было только сегодня — такой длинный, насыщенный событиями день… — Хорошего же ты обо мне мнения, Шубин, раз задаешь такие вопросы! Или ты думаешь, я кручу роман сразу с вами двумя?
— А у нас роман? — все еще сомневаясь, спросил Павел.
— Ну, если мы целуемся с тобой, как школьники, по углам — значит, роман.
— Тогда почему?
— Почему я тебя не поцеловала? — догадалась Кира. — Я хотела тебе показать… Хотя, это не так важно, как это… «- Подумаешь, какие-то там бриллианты — он гораздо важнее их…»
Кира обняла «своего мужчину» за шею и прильнула к его губам. Улыбающиеся губы Павла ответили ей с такой страстью, что внутри Киры, словно вулкан взорвался, и обжигающая лава потекла по жилам…
«— И у меня от него башню сносит…»
Успела подумать Кира, прежде чем голова у нее закружилась от его страстных поцелуев, жарких объятий и откровенных признаний (как она думала, а на самом деле от сильнейшего «отворота-приворота», на борьбу с которым ушли все ее силы), и она, теряя сознание, зашептала:
— Не отпускай меня, Пашечка! Не отпускай…
…Она падала в колодец.
Нет, не так!
Ее тянули в колодец из этой новой, счастливой жизни, которая у нее только-только началась. Начиналась там, наверху, под ясным, голубым небом и золотым, сияющим солнышком. Тянули вниз безжалостно и с неимоверной быстротой! Опутанная липкой, паучьей паутиной она летела вниз и с вселенской тоской смотрела на быстро уменьшающийся голубой кружочек.
Неожиданно падение замедлилось, и Кира повисла в воздухе напротив усмехающегося лица бывшего мужа.
— Любви и счастья она захотела! Не надейся! — зло выкрикнул Анатолий ей в лицо и обрезал ножом часть липкой паутины, ранее тащившей ее вниз, а сейчас удерживающей ее напротив себя.
Кира вцепилась руками в концы обрезанной паутины в руках Анатолия, но кто-то более сильный, коварный и безжалостный продолжал упорно тянуть ее в бездну…
Кира пришла в себя от того, что Павел брызгал ей
