Софи Кинселла - Шопоголик и бэби
Я вижу, как Люк в ужасе шепчет «Рапсодия», и едва сдерживаю смех.
– Слушайте, у меня идея! – вступает в разговор Сьюзи. – Некоторые специи звучат так красиво. Можно назвать ее Куркумой!
– Куркумой? – пугается мама. – Вы бы ее еще Паприкой назвали! Кстати, тут у меня шампанское – сбрызнуть новорожденной головку… как думаете, не слишком рано? – Она достает бутылку и лист бумаги. – А еще сообщение от вашего агента по недвижимости. Он звонил, когда я заходила к вам. Скажу честно: ох и задала я ему жару! Сказала: «Имейте в виду, юноша: по вашей милости новорожденный малыш остался бездомным под Рождество!» Он аж перепугался. Говорил, что хочет извиниться, потом понес какую-то чушь про виллы на Барбадосе! Представляете? – Мама качает головой. – Кто хочет шампанского? А где бокалы? – Она отставляет бутылку и роется в шкафу под телевизором.
– Кажется, бокалов для шампанского у них нет, – говорю я.
– Как это нет? – Мама расстроено щелкает языком и выпрямляется. – Пойду спрошу у портье.
– Мама, портье здесь тоже нет.
Из-за телевизоров в палатах и роскошного меню маме все кажется, что я не в больнице, а в отеле «Ритц-Карлтон».
– Что-нибудь да найду, – решительно говорит она и уходит.
– Хотите, помогу? – вскакивает Сьюзи. – Я все равно иду звонить Тарки.
– Спасибо, Сьюзи, – улыбается мама. – Грэхем, а ты сходи к машине за фотоаппаратом. Я его забыла.
Дверь за папой закрывается, мы с Люком опять вдвоем. С нашей дочерью.
Боже, как непривычно. До сих пор не верится, что у нас есть дочь.
Познакомьтесь: наша дочь Куркума-Асафетида – Корица – Кинза.
Нет!
– Ну вот. – Люк ерошит волосы пятерней. – Еще две недели – и мы бездомные.
– Будем жить на улицах! – легко отзываюсь я. – Не беда.
– А ты думала, что вышла замуж за человека, который сможет обеспечить тебе крышу над головой?
Он шутит, но в голосе сквозит горечь.
– Что такого, – отмахиваюсь я и смотрю, как разжимается детский кулачок – совсем как морская звезда. – В другой раз повезет.
Пауза затягивается, я поднимаю голову. Кажется, Люк ошеломлен.
– Люк, я же шучу! – тороплюсь объяснить я. – Это ничего не значит!
– Ты только что родила. Тебе нужен дом. Все должно было сложиться иначе. Я был обязан…
Я беру его за руку.
– Ты ни в чем не виноват. Люк, все будет хорошо. Главное, что мы вместе.
– У нас будет свой дом, – почти яростно говорит Люк. – Бекки, это будет самый лучший дом, я обещаю…
– Знаю, – я крепко жму ему пальцы, – но, поверь, это не так важно.
Я не просто хочу подбодрить (хотя я самая настоящая жена-опора). Для меня дом теперь уже не имеет значения. Сейчас я как будто в пузыре. Реальная жизнь бесконечно далеко, на другом конце света. Есть только мы и малышка.
– Смотри! – шепчу я, заметив, что она зевнула. – Ей всего восемь часов от роду, а уже умеет зевать! Какая умница!
Мы восторженно заглядываем в кроватку, надеясь, что нам повезет увидеть что-нибудь еще.
– Может, когда-нибудь она станет премьер-министром! Вот будет здорово! И мы сможем принимать любые законы, какие захотим!
Люк качает головой:
– Она не станет слушать нас. Хотя бы из духа противоречия.
– Маленькая бунтарка! – Я провожу пальцем по нежному лобику.
– Просто она будет жить своим умом, – поправляет Люк. – Смотри, она уже сейчас не обращает на нас никакого внимания. – Он снова садится на край кровати. – Так как же мы ее назовем? Только не Гризабеллой.
– И не Рапсодией.
– И не Куркумой.
Люк берет «1000 женских имен» и листает, а я не свожу глаз с сонного личика нашей дочки. И пока я смотрю на нее, в голову вдруг приходит имя. Как будто малышка подсказала его мне.
– Минни, – произношу я.
– Минни. – Люк пробует имя на вкус. – Минни Брэндон. Знаешь, а мне нравится. Правда нравится.
– Минни Брэндон. – Я сияю. – Красиво звучит, да? Мисс Минни Брэндон.
– Это в честь твоей тетушки Эрминтруды? – Люк улыбается.
Боже! Я и не подумала.
– Конечно! – смеюсь я. – Только об этом никто не будет знать, кроме нас.
Достопочтенная Минни Брэндон, королевский адвокат, кавалер ордена Британской империи…
Мисс Минни Брэндон была неотразима, танцуя с принцем в бальном платье от Валентине… Минни Брэндон взяла мир штурмом…
– Да, – киваю я, – так ее и будут звать.
Я наклоняюсь над кроваткой и смотрю, как дышит наша малышка. Потом приглаживаю хохолок темных волос и целую крошечную щечку.
– Добро пожаловать в большой мир, Минни Брэндон.
22.
Свершилось. Карлссоны переехали в нашу квартиру. Наша мебель упакована и вывезена. Мы официально бездомные.
Но на самом деле у нас есть крыша над головой: мама с папой предложили нам пока пожить у них. Как сказала мама, свободных комнат в доме хоть отбавляй, Люк может ездить на работу со станции Оксшотт, мама будет помогать мне с Минни, и каждый вечер мы вчетвером будем играть в бридж после ужина. Так все и получилось, если не считать бриджа. Нет уж. Ни за что. Даже картами от Тиффани, которыми пыталась подкупить меня мама. И напрасно она уверяет, что это «ужас до чего забавно» и что «в наше время молодежь поголовно увлекается бриджем». Да, как же.
И потом, я все равно слишком занята с Минни, чтобы играть в бридж. Я работаю мамой.
Минни уже четыре недели, и она на самом деле прирожденная тусовщица. Так я и знала с самого начала. Ее любимое время суток – час ночи. Как разгуляется, так и приходится вылезать из постели. Мне при этом кажется, будто я и трех секунд не спала.
Еще Минни обожает просыпаться в три часа ночи. И в пять. И в промежутках. Если честно, каждое утро я чувствую себя разбитой и замученной.
Единственный плюс – кабельное телевидение работает круглосуточно. И Люк часто составляет мне компанию. Он разбирает электронную почту, я смотрю «Друзей» без звука, а Минни питается так жадно, словно ее неделю морили голодом, а не накормили всего час назад.
Младенцы тем хороши, что знают, чего хотят. За это я и уважаю Минни. Например, оказалось, что колыбелька ручной работы ей совсем не нравится. В ней Минни капризничала и ерзала, хотя колыбелька обошлась нам в пятьсот фунтов. Не впечатлили ее и люлька, и корзина, и даже льняные простыни из магазина «Холлис Франклин», несмотря на четыреста нитей на дюйм. Больше всего Минни нравится целыми сутками нежиться у кого-нибудь на руках. Или в старой детской кроватке, которую мама приволокла с чердака. Кроватка старенькая, местами ободранная, но очень уютная. Так что остальные я вернула обратно и сэкономила.
Комодик со встроенным кукольным театром тоже пришлось вернуть. И коляски «Бугабу» и «Воитель». И еще целую кучу вещей. Нам они не понадобились. У нас даже дома для них нет. Все деньги я отдала Люку, потому что… ну, просто хотела ему помочь. Хоть немножко.
