Тени на стекле (СИ) - Шатил Дарья
— О… Рик… почему ты здесь? — из-за спины донесся удивленный голос Алексис.
Джаки обернулась. Черт, она совсем забыла о подруге.
— Папа пришёл ко мне на день рождения, — без запинки, на чисто английском выдал Тим.
Боже, да всё становится только лучше и лучше. Джаки увидела обескураженный взгляд Алексис. Шок на ее лице был неподдельный.
— Папа? — еле слышно спросила она. — Неужели ты ему все рассказала?
========== Глава 34. ==========
В тот момент ей показалось, что в комнате взорвалась маленькая атомная бомба и ее накрыло взрывной волной. Бежать было некуда. Почему ее тайна должна была выйти наружу таким до безумия глупым способом? А она ведь даже не собиралась ничего рассказывать Рику. До сегодняшнего дня у неё даже мысли об этом не закрадывались.
— Рассказала что? — спросил Томас, который вышел из гостиной с маленьким сыном на руках. — Эй, дамы, почему вы такие взбудораженные?
— Меня угораздило сказать Рику, что Тим хочет собаку, — судорожно выдала Джаки. Ей нужно было хоть как-то выкрутиться из сложившейся ситуации.
Алексис вопросительно выгнула бровь, а Джаки одними губами произнесла «нет», надеясь, что Рик не заметил этого немого диалога. Но по взгляду Алексис было понятно, что девушка теперь так просто не отделяется. Однако это могло подождать…
Джаки повернулась к Тиму, краем глаза заметив непонимающий взгляд Рика, направленный на неё. Что же, для каждого из них было бы лучше, если бы он ничего не понял.
— Тим, пойдём покажем дедушке твоего нового друга, — она протянула руку к сыну. Ей хотелось всего двух вещей: как можно скорее покинуть комнату и чтобы все неожиданно забыли о случившемся. И если второй пункт был из разряда фантастики, то сбежать она вполне могла.
Тим уверенно взял ее руку и поплелся в гостиную вместе с матерью. Она сбежала, но легче ей от этого не стало. Пока мальчик распаковывал свои подарки и хвастался ими перед Риком, ее мысли были где-то очень далеко. Джаки всё гадала, насколько резонно было разрешить Рику прийти сюда. И самое важное, показались ли ему странными слова Алексис и поверил ли он ее спонтанной лжи.
Оставалось лишь радоваться тому, что за весь оставшийся вечер Алексис ни разу не поднимала данной темы, да и Рик вроде бы ни о чем таком не спрашивал, возможно, он даже и не догадывался о ее тайне. Но настроение у Джаки было разрушено окончательно, и она так и не смогла настроиться на прежний лад. А под конец вечера держать на лице фальшиво-искреннюю улыбку стало просто невыносимо. Так что, оставив Тима играть со своим отцом и нисколько не заботясь о гостях, она вышла из дома и села на заснеженные пирожки, смотря на изредка проезжающие машины и свет в окнах соседних домов. Ей было настолько тошно, что она даже не замечала вечерний холод. Пальцами она перебирала мокрый снег. Он был холодным, но быстро таял от прикосновения тёплых рук, становясь всего лишь водой.
— Эй, ты что творишь? — взволнованный голос Алексис донесся до нее, как сквозь толку воды. Такой тихий и незначительный. — Ты же заболеешь!
Она дернула ее за руку, пытаясь поднять. Но Джаки отняла руку, не поддаваясь.
— Боже, что же это такое? — глаза обожгло от непрошенных слез. В тот момент она в полной степени ощутила на себе весь смысл фразы «Если ты улыбаешься — это не значит, что ты не грустишь». — Алексис, что мне делать? Просто ответь мне, что мне делать… Боже, это так больно…
— О чем ты? — Алексис опустилась на корточки рядом с ней. — Поговори со мной.
— Он любит Тима, действительно любит, — пока она не произнесла этих слов, они казались фантомными, ненастоящими, но стоило ей сказать, как реальность стала такой болезненно ощутимой. — Мне так страшно… Я не знаю, что будет дальше. Я постоянно боюсь, что он узнает правду, как сегодня…
— Почему Тим назвал его отцом?
— Не знаю… Рик разрешил ему. Он сказал, что это проще, чем объяснить мальчику, что у него нет отца. Можешь представить мой ужас, когда Тим впервые назвал его отцом? — слезы текли по ее щекам, и Джаки пришлось их вытирать рукавом свитера.
— Он точно ничего не знает?
— Мне кажется, что ты переживаешь об этом ещё сильнее, чем я, — выдохнула девушка. — И нет… Я не знаю… может быть догадывается… Но запретить им общаться я не могу, для этого нет никакого повода. А постоянно трястись и гадать, когда правда выльется наружу, выше моих сил. Знаешь, я начала пить снотворное: просто не могу заснуть по ночам. Я никому об этом не говорю, но нервы уже сдают. Я начинаю задумываться о том, чтобы рассказать ему всё самой. Может быть, тогда всё обернётся не такой большой катастрофой. Да еще и отец…
— А что с мистером Тротом?
— Он способствует их общению. Я об этом совершенно случайно узнала. И черт, я даже не знаю, как он догадался о том, что Рик отец Тима. Хотя я всё и отрицала, он мне не поверил. Неудивительно, знаешь ли… А что еще он должен был подумать, когда я, будучи в браке, забеременела и сбежала в Италию? В его глазах я теперь монстр, который не дает отцу общаться с сыном. Он ведь должен быть на моей стороне! Вместо этого он устраивает им встречи и выдаёт Рику практически всю информацию о моем сыне. Чёрт! — она запустила пальцы в волосы. — Я не готова к таким партизанским атакам.
— Знаешь, мне стоило бы чувствовать себя обиженной, — выдохнула Алексис.
— Это еще почему?
— В твоей жизни столько всего происходит, но ты ничего мне не говоришь. Когда я страдала из-за своих чувств к Тристару, то рассказывала тебе абсолютно всё.
Джаки фыркнула.
— Не путай юношескую любовь с ее глупыми переживаниями с тем, что происходит сейчас. Тогда мы были моложе и всё казалось более трагичным, чем было на самом деле.
Воспоминания… Вот, что всегда вызывает улыбку. Прошлое оно тем и прекрасно, что прошлое. Его можно переосмыслить. С годами события теряет свою значимость. Время не лечит. Оно меняет нас и наше отношение к произошедшему.
— Ты права… Многое изменилось, но это не меняет того факта, что ты ничего мне не рассказываешь. Я бы могла помочь тебе…
— Боже, Алексис, прошу, не дави на меня. Сейчас мне и без того очень сложно. Я рассказываю тебе всё по мере своей готовности к этому разговору. Просто подожди, когда я буду готова. Я не хочу ничего от тебя скрывать. Но сейчас мне и без того действительно тяжко.
— Я понимаю…
***
Рик не мог поверить услышанному. Он прислонился затылком к двери. Шестеренки в его голове крутились с невероятной скоростью. И многое теперь встало на свои места. Отношение Джаки, его привязанность к Тиму. Невзначай сказанное кем-то слова: «О, вы сыном так похожи!» Всё это приняло смысл. Но легче не стало. Зачем Джаки скрыла от него правду? Неужели ее обида настолько сильна, что она смогла отнять у него его ребёнка? Он он был удивлён, как быстро это мысль стала такой естественной. Его ребёнок. Его сын. У него был сын. Его Тим. Его маленький невероятно смышленый Тим. Он был его Тимом. По-настоящему его. Эти слова грели сердце.
Рик знал, что не должен был услышать их разговор. Он был не для его ушей. Но он услышал, а значит, так было нужно. Вот только что теперь делать со своим знанием, мужчина даже не догадывался. Был ли смысл хранить случившееся в тайне? Почему Джаки скрыла от него правду? Неужели она думала, что Тиму будет лучше без отца? Ему ещё давно казалось странным, почему такая девушка, как Джаки, воспользовалась донорской спермой. Это было абсурдным и, значит, она ничего не использовала, а тем банком был он. Он был отцом. Отцом Тима.
— Пап, пойдем играть? — Тим вышел из гостиной и, подбежав к нему, схватил за руку.
Сейчас он видел сходство, которое просто не замечал раньше. Те же белокурые волосы, тот же разрез глаз, нос. Он словно смотрел на маленькую версию себя. Даже то, как он улыбался. Его глаза светились, а уголки губ слегка подрагивали. Это была его улыбка и это, определенно, был его сын.
— Конечно, — Рик поудобнее взял его руку и пошел в гостиную к игрушкам. Он решил отложить проблемы и просто расслабиться, проводя время с сыном. Кому-то могло показаться, что он превратился в бесхребетного тюфяка, который просто не хочет решать проблемы. Но что поделать, если он и правда не хотел ничего решать, да и не считал он это такой уж проблемой. Рик был по-настоящему рад тому, что имел право общаться с Тимом и принимать участие в жизни Джаки. Оставалось лишь подумать о том, как донести эту мысль до его любимой женщины. А это, пожалуй, было самым важным и самым сложным…
