Правила бунта - Калли Харт
— Я ЗНАЮ О СОБАКЕ ПАВЛОВА, ПРИДУРОК!
Незнакомец не реагирует на мою ярость.
— Тогда ты понимаешь, к чему я клоню. Это может быть очень самонадеянно с моей стороны, и прости меня, если я ошибаюсь, — говорит он, поднимая палец, — но я предполагаю, что ты умнее собаки. Надеюсь, ты способен уловить связь без того, чтобы мне пришлось повторять дважды. Когда я говорю тебе заткнуть свой гребаный рот, ты, бл*дь, затыкаешь его, иначе будут последствия, которые тебе не понравятся.
Он чертов сумасшедший. Однако парень ясно высказал свою точку зрения. Я засовываю руку под мышку, морщась от боли. И держу рот на замке.
Мы пролетаем мимо Бунт-Хауса, здание скрыто среди деревьев и место погружено в полную темноту. Парень смеется, когда я смотрю, как поворот к дому исчезает в зеркале заднего вида.
— Прости, приятель. Еще не время возвращаться домой. Но не волнуйся. Это не займет много времени.
Я прикусываю язык. У подножия горы парень сворачивает в Маунтин-Лейкс, осторожно ведя машину, как будто какой-то законопослушный гребаный гражданин. Я ошеломлен, когда он въезжает на стоянку у бара Рэна, «Косгроув».
Парень паркуется и выходит, затем обходит машину и открывает передо мной пассажирскую дверцу, поднимая брови.
— Мы можем сделать это по хорошему или по плохому, — говорит он мне.
Я выхожу, все еще прижимая руку к телу. Парень кивает в сторону здания.
— Там закрыто. — Даже с травмой руки и обещанием еще большей боли, я ничего не могу с собой поделать. Это противоречит самому моему существу — облегчать ему жизнь.
Парень цокает языком. Закатывает глаза, как будто я непослушный ребенок, который не хочет делать то, что ему говорят.
— Дверь открыта. Бармен ушел домой на ночь. Никто нас не потревожит, а мне чертовски нужно выпить. — Склоняет голову набок. — Я понимаю, что ты довольно хороший пианист, Дэшил, поэтому позаботился о том, чтобы не повредить все важные сухожилия, но я не всегда так точен, знаешь ли. Иди внутрь, пока я не причинил тебе серьезного вреда.
И я иду. Внутри «Косгроува» свет выключен, если не считать тусклого оранжевого света лампы у кассы. Музыкальный автомат включен, тихо играет «Кольцо огня» Джонни Кэша. Незнакомец похлопывает рукой по табурету в конце бара, показывая, что я должен сесть. Тем временем он заходит за стойку бара и берет пару стаканов с полки у холодильника. Ставит их на столешницу, достает с верхней полки бутылку виски «Лагавулин», откупоривает ее и начинает наливать.
— У тебя есть вопросы, — заявляет ублюдок. — Ты хочешь знать все, но я начну с самой важной информации. Меня зовут Олдермен. По крайней мере, ты, возможно, слышал, как меня так называли. Что-нибудь напоминает?
Я качаю головой, и этот кусок дерьма ухмыляется.
— Я счастлив это слышать. Значит, она подчиняется некоторым моим правилам. Пей. Это поможет справиться с болью.
Я отодвигаю стакан с виски, свирепо глядя на него, надеясь, что мужчина поймет, в какое дерьмо вляпается, как только я проведу кое-какие исследования и накопаю на него немного грязи. Его улыбка становится шире. Он качает головой.
— Боже, ты как открытая книга, малыш. Я восхищаюсь твоей спесью и гонором. Последний человек, который так смотрел на меня, потерял гребаный глаз.
— Продолжай, — рявкаю я.
Улыбка сползает с его лица.
— На твоем месте я бы следил за тоном. — Он делает глоток, не моргнув глазом. — Итак. Знакомство окончено. Ты — лорд Дэшил Ловетт Четвертый. Я — Олдермен.
— Что за Олдермен?
— Олдермен — твой самый страшный кошмар. — Я не могу сказать, о чем он думает, но предполагаю, что в этом нет ничего хорошего. — Я лично отвечаю за благополучие девушки, из спальни которой ты только что выскользнул, — сообщает он мне.
О… черт.
Он улыбается мне.
— Да. Все верно. Карина Мендоса — моя подопечная. Я очень серьезно отношусь к ее благополучию. — Он наливает себе еще рюмку, а затем пододвигает ко мне бутылку виски через бар, молча предлагая, чтобы я теперь мог обслужить себя, черт возьми. — Кэрри очень важна для меня. Она хорошая девочка. Умная. Добрая. Верная. Вот почему я не удивлен, что ты обо мне ничего не слышал. Карина мало рассказывала тебе о своем прошлом, не так ли? Откуда родом? Ее семья? Никаких реальных подробностей о том, откуда она приехала сюда?
Обхватываю горлышко бутылки губа, вливая виски прямо в рот. Я не буду удостаивать его вопрос ответом. Если он пытается намекнуть, что я не знаю Кэрри, то лает не на то дерево. Я знаю ее. Она не рассказала мне все подробности своего прошлого, но что с того, черт возьми? Это ничего не значит.
Олдермен скрещивает руки на груди, глядя на грязные резиновые коврики на полу за стойкой бара. Могу сказать, что они вызывают у него отвращение.
— Я собираюсь сделать то, что мне сейчас не очень удобно, Дэшил, — говорит он. — Я собираюсь разрушить доверие Карины, потому что знаю, она никогда этого не сделает.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— О? — Его брови приподнимаются на дюйм. — Значит, ты знаешь, что ее зовут не Карина?
Этот ублюдок пытается посеять зерно сомнения у меня в голове. Не знаю зачем, ведь что-то подобное можно легко опровергнуть, но это так.
— Ты лжешь.
— Ее имя Ханна. Ханна Роуз Эшфорд.
Вранье. Ложь, ложь и еще раз ложь.
— Шесть лет назад я нашел ее на обочине дороги недалеко от Гроув-Хилл, штат Алабама. Была середина февраля, холодная дождливая ночь, а она бежала по обочине автострады. Совершенно голая.
— Какого хрена, чувак? Какого черта ты выдумал что-то подобное?
— Я выгляжу так,
