Анюта, улыбайся! (СИ) - Летняя Анна

К нам уже спешили сыновья, радостно и искренне улыбаясь.

- Поздравляем вас мама, папа Аид, папа Яттон, - на последней фразе Ена перекосило. – Ну как же так, а мама? Он ведь мой ровесник!

- Смирись ушастый, мама-то у нас младше даже нас самих, вот и выпало счастье, - Ян похлопал брата по плечу. Они незлобно подшучивали скорее над самой ситуацией, чем были против змея. Ведь даже оборотень не особо старше Яна.

- Все вам нравиться портить момент! – фыркнул Яттон.  Они с Аидом не стали меня целовать, и только прижались ко мне с двух сторон, заключив в общие объятия. Этакий бутерброд где мне отводилась роль масла, скрепляющего хлеб и колбасу.

- И правда вышло-то хорошо. Вы его давно знаете, уважаете в чем-то понимаете. Это куда лучше, чем принять в свой дом лесного оборотня. – Решив направить мысли детей в нужное мне русло, и отвести недовольство от моего мужа.

- Только не эти дикари! – Взмолился младший сын. – Вот кто угодно, но не эти создания. И нет, Аид, ты далеко от них ушел, раз столько лет в армии продержался. Знали бы вы сколько этих ленивых первобытных олухов присылают к нам исправление. Как меня уже достало вбивать в них простые правила безопасности. Они же ни черта не понимают кроме своих законов сильнейшего вожака.

- Ладно. – Чуть толкнув брата в плечо, прерывая его монолог. Я-то знала, что сейчас Ен не в своей тарелке, ведь его знакомый по детским шалостям приятель теперь стал мужем мамы, а значит и отцом ему самому. Тут кто угодно растеряется. - Он долго может возмущаться, но вам ведь не важны его ахи и вздохи. – Ян вытащил из кармана два камешка. – Это пропуск в дом. Магия еще может не сработать, а стоять перед воротами в таком виде еще то удовольствие. – Передав отпустившим меня мужчинам по камню, он продолжил сообщать хорошие новости. – Всю прислугу мы на две недели отпустили. Холодильник забит готовой едой, охранные заклятья подняты по максимуму. Приятного отдыха вам, как пожелаете встретиться, так пришлете письмо. Шкатулка в бывшем отцовском кабинете, а теперь прошу на выход, - сделал жест рукой, Ян приподнял бровь.

- Никогда бы не подумал, что мой первый признанный сын будет готовить для меня уютное гнездышко для первой брачной ночи. – Чуть отойдя от алтаря, признался Яттон, все еще держа мою руку, и идя радом с Еном.

- А ты не думай, чешуйчатый, это не важно. Теперь только легкие подколки для тебя и настоящий отпор твоим недругам. – Хмыкнув, он хорошо так похлопал по плечу названного отца.

- Спасибо, наверное, сын. – Чуть поморщившись, но не пошатнувшись, Яттон усмехнулся своим мыслям.

- Не за что, - пожал плечами Ен. – Но вам и правда пора. Что? Ели бы это была моя свадьба, то я бы не ждал разговоры разговаривая. Я бы уже несся к дому. Тут от перехода пешком десять минут. Улицы пустые, соседей точно не заметите, но если в полу трансформации, то и за две успеете.

 - Это точно, - усмехнулся Аид, и потянул нас на выход.  Я только и успела мальчикам рукой помахать, потом проход, и смазанная картинка окружающей действительности. Аид подхватил меня на руки и побежал. По заостренным ушам, проступившей шерсти на шее и не похожего на человеческое дыхания я поняла, что советом он точно воспользовался. Как впрочем и неотстающий от него Яттон.

Отпустили меня на ноги только войдя в спальню, уставленную цветами. Без пошлостей типа розовые лепестки на кровати, а только около десятка больших ваз на подходящих для этого поверхностях. И стояли в них пионы всевозможный оттенков от белых до темно-фиолетовых, своим запахом наполняя воздух. В прошлой я очень любила, когда эти цветы цвели в саду весной, но такого великолепия у нас никогда не наблюдалось. Теплый запах сладкий, чуть дурманящий запах, почти летний, но такой тонкий, что не все способны его оценить. Прикоснувшись к одному из полностью раскрывшихся бутонов, едва провела пальцем по нежным лепесткам. Нужно будет поцеловать мальчиков за проявленную заботу. От такого количества роз или лилий я бы взвыла, а пионы, они в самый раз.

Вернув взгляд на своих мужчин, я удивилась их заминке, когда вот она кровать стоит, и права у них полные на меня. Неужели они думают мне нужно еще время для чего-то белее серьезного?

 Отступив на шаг, я аккуратно спустила плечики платья, потянула за шнуровку с боков и чуть ослабив, сняла все платье, оставив его валяться кучей у моих ног. Переступив через него, усмехнулась зажегшимся огонькам в их глазах. Да мальчики нижним бельем тоже можно соблазнять, и я не боюсь этого признать. Как можно грациознее развернулась прошла к кровати на шпильках, не простое это дело, но я долго готовилась, спрашивая советов у Лиссы, как старшей и более опытной. Как правильно показать себя мужчине? какой вид более выгоден? И чем удивить взрослого мужа? Услышав рык, только усмехнулась, и присев на край кровати, посмотрела на мужей.

- Я сегодня дождусь того, что меня будут соблазнять, или нет? – как бы случайно проводя по линии чулка, удерживаемого поясом.

- Считай уже дождалась, но потом мы еще поговорим о правилах приличия. Как ты вообще ходила перед видящем в этом?! – возмутился Аид сдирая с себя мундир и скидывая его не пол.

Он подошел к кровати, и опустившись на колени, ласкающе прикоснулся руками от щиколоток до развилки бедер. Двумя руками развел мои ноги, погладил по чулкам, потом резко потянулся к моему лицу принявшись страстно целовать. Он придерживал голову правой рукой, пока левая поглаживала промежность, надавливая и отступая к бедру, а потом возвращалась обратно. От его напористых движений языка я начала задыхаться от нехватки кислорода, и уже сама вплела руку в его волосы, чуть оттягивая, впиваясь ноготками в его кожу. После нашего вчера я точно знаю, что ему нравиться так, с легкой болью, на грани, но так чтоб это вплеталось в ласки. Отстранившись от его губ вдохнула такой упоительный воздух, а губы Аида уже ласкали мою шею, но глаза зацепились за замершего истуканом змея. Видимо я чем-то выдала себя, ведь опустив мою шею, он оглянулся, тяжело выдохнул, и приказал:

- Раздевайся!

Опять поймав меня в поцелуй, оборотень сдвинул пояс, и стянул трусики, удобной модели, что крепились за отсутствием резинок, на тонкие шнуровки тесемочками по бокам. Туфли его руки не сняли, не откинули в сторону, а напротив прогладили, оценив тонкость каблука. Его не устроили только кружева и распустив шнурки, оборотень смял их рукой, откидывая в сторону. Сглотнув, он прикоснулся пальцем ко мне, как и вчера но не проникая внутрь, а поглаживая и кружа вокруг лепестков, надавливая то сильнее, то слабее. Тело простреливали волны нарастающего удовольствия. Закрыв глаза, я застонала, а вредный мер толкнул меня второй рукой укладывая на кровать, отбирая свои плечи что были моей опорой сейчас.

- Яттон, забирайся на кровать и ласкай ее, - опять приказал Аид, в то время как первый палец был уже во мне.

Оно двигал вперед-назад, не забывая поглаживать и клитор. Как только я была готова кончить, он отпускал его и двигал только пальцами. Мой третий муж не ждал второго приглашения, он быстро оказался лежащим рядом, поглаживая, рассматривая все с близкого расстояния, и лаская все что только захочет. Сперва я еще пыталась как-то сдерживаться, но потом, поняв насколько глупо это, дала волю стонам и вскрикам, что вырывали из меня мужья. Пока змей целовал мои губы, поглаживал высвобожденную грудь, сжимал торчащие соски, Аид добавил еще палец, затем и третий. Они уже входили свободно, покрытые моими выделениями, когда он встал и скинув брюки, в несколько толчков вошел. Поймав мои ноги, закинул на свои плечи, и рыкнув принялся резко вбиваться в меня. Я хныкала в поцелуи третьего мужа, желая еще больше ощутить ласки, закинув руку, принялась царапать спину Яттона ногтями, выгибаясь под напором оборотня. Шипящий от испытываемых чувств змей, перешел на шею, а потом и грудь.

Наконец я видела с каким лицом мой учитель входит в меня, порыкивая на каждом толчке. Обострившиеся скулы, волчьи глаза с узким зрачком, словно сейчас он смотрит на яркое солнце и уши, заострившиеся с серебристой шестью. От этого вида меня кинуло за грань, а следом взвыл и он. Еще несколько толчков и Аид опустился на колени у кровати, ткнувшись носом в мой живот. Его шумное сбивчивое дыхание, с покрикиванием, и жар тела все еще оставшегося у меня между ног.