Если только ты - Хлоя Лиезе

Я ошеломлённо моргаю, глядя на неё. И вдруг это… тепло разливается прямо из моего сердца, по каждому сантиметру моего тела, как будто она — солнце, и просто видеть её, впитывать её в себя — это озаряет меня с головы до ног.

Зигги склоняет голову, на её лбу появляется небольшая морщинка. Её улыбка исчезает.

Наверное, потому, что я пялюсь на неё как придурок, широко раскрыв глаза, ошеломлённый, вместо того, чтобы улыбнуться ей, помахать рукой, сделать хоть что-нибудь и показать, как я рад её видеть, как я запредельно приятно удивлён, что она здесь.

Наконец, я медленно поднимаю руку в перчатке. Её улыбка становится ярче, когда Зигги машет в ответ, отчего её чёрные наушники слегка подпрыгивают, а косички падают на плечи. И тут я просто… чувствую, что всё это покидает меня. Гнев, холодная, ноющая печаль, словно яд, покидают мой организм.

Глядя на неё, растворяясь в ней, я наконец улыбаюсь.

Глава 29. Зигги

Плейлист: Kelaska — Trampoline

Себастьян смотрит на меня с такой… улыбкой, какой я никогда раньше не видела, широкой, свободной и такой невероятно красивой. Раньше я считала, что на его лице трудно что-либо прочесть. Он хорошо умел скрывать свои чувства за этим холодным, отстранённым выражением лица, за этими холодными серыми глазами. Но теперь, после нескольких месяцев нашей дружбы, я знаю его лучше. Я могу сказать, когда Себастьян встревожен, когда он устал, когда он озабочен, когда он счастлив.

Но это… это что-то новенькое. На это стоит обратить внимание.

Я смотрю в эти прекрасные глаза цвета ртути, впитываю его в себя и одними губами произношу «Я скучала по тебе».

Он тяжело вздыхает и кивает, затем вытаскивает капу. «Слишком сильно», — отвечает он одними губами.

Моё сердце подпрыгивает. Ноет.

Но я к этому уже привыкла. Прошло полгода, шесть долгих месяцев, на протяжении которых моё сердце трепетало и болело рядом с Себастьяном. И это того стоило, потому что я была невероятно уставшей, когда он уложил меня на кровать после вечеринки по случаю своего дня рождения, но я не была без сознания. Я слышала его — не только то, что он сказал, но и как он это сказал.

«Пожалуйста, держись ещё немножко. Просто будь рядом со мной. Обещаю, я стараюсь».

Я готова была сесть, схватить его за плечи и встряхнуть, сказав, что, конечно, я буду держаться, конечно, я буду держаться, я не могу поступить иначе.

Потому что мои чувства к Себастьяну подкрались ко мне незаметно, тише и вкрадчивее, чем лучший розыгрыш Бергманов, и проникли так глубоко в моё существо, что у меня нет надежды освободиться от них, даже если бы я захотела.

И я не хочу этого делать. Хотя это и тяжело — знать, что я чувствую, но всё же желать и ждать. Самое трудное — и с каждым днём это становится всё труднее — это задаваться вопросом, должна ли я быть той, кто в конце концов подтолкнёт нас. Вдруг это я должна попросить прекратить ожидание, надежду, жажду большего.

Я так сильно выросла за последние семь месяцев, с тех пор как начала свой проект «Зигги Бергман 2.0», с тех пор, как поклялась себе, что буду смелее, буду говорить за себя, заставлю окружающих увидеть меня такой, какая я есть. Я заслужила большее признание и уважение — в своих командах, в своей семье, в качестве представителя бренда и спонсоров. Я давала людям отпор, защищала себя, говорила жёсткие вещи, когда это было нелегко.

Но это единственное, что я до сих пор не знаю, как сделать. Я не знаю, стоит ли мне говорить Себастьяну, что он значит для меня, и если да, то когда, ведь он умолял меня не воспринимать его в таком плане. Я не знаю, стоит ли мне просить его двигаться дальше вместе со мной, когда он умолял меня подождать там, где мы сейчас находимся.

Но потом у меня появилась идея. Я рассказала маме о том, что собираюсь в шалаш в моё любимое время года, и предложила всем нам навестить Бергманов, проживающих в штате Вашингтон — Райдера и Уиллу, Акселя и Руни — и немного отдохнуть. Мы могли бы отпраздновать мой день рождения, который пришёлся на те выходные, когда мы будем там. Мама предложила, чтобы мы праздновали целую неделю.

Именно тогда я поняла, что сначала должна увидеть Себастьяна. Себастьяна, который, по совпадению, тоже оказался в штате Вашингтон, хотя и раньше, чем мы планировали. Себастьяна, по которому я так сильно скучала, что мне было больно, пока я слонялась по Лос-Анджелесу в редкие свободные от моего расписания дни, ожидая его возвращения.

Я надела «штанишки взрослой девочки» и купила билет на самолёт. Если Себастьян не приглашал меня, это не означает, что он не хочет видеть меня и не будет рад. Я могу пригласить себя сама. Я могу приехать и удивить его и… я не знаю, может быть, немного подбодрить. И если это поможет чуть меньше чувствовать, что я на стены лезу от тоски по нему, это станет приятным бонусом.

Итак, я села в самолёт, чтобы посмотреть, как он играет. Вот и всё. И вот я здесь.

Наши взгляды задерживаются всего на секунду, прежде чем игра, которая привела нас обоих сюда, заставляет его уйти. Себастьян бросает быстрый повторный взгляд и поворачивается к своей команде, а Рен наклоняется в центре арены для вбрасывания шайбы после гола Сиэтла.

После этого Себастьян одними губами спрашивает, собираясь вставить капу обратно. «Подождёшь меня?»

Я киваю, улыбаясь. Разве он ещё не знает?

Я буду ждать столько, сколько он попросит.

* * *

Себастьян представляет собой чудесное зрелище, с мокрыми после душа волосами и блестящими как ртуть глазами. Широко улыбаясь, он подбегает ко мне и заключает в объятия. Я крепко обнимаю его в ответ, а он стискивает меня так крепко, что я пищу, и когда я отстраняюсь ровно настолько, чтобы запечатлеть свой обычный платонический поцелуй на его щеке, Себастьян поворачивается, как будто хочет сделать то же самое, что для него нетипично. Мы делаем это одновременно,