Мое темное желание (ЛП) - Хантингтон Паркер С.
Нет.
Нет, нет, нет.
— Это мы с Заком в младенчестве. — Она указала на вторую фотографию. — А на — этой — мы в два года. Наши отцы были хорошими друзьями.
— Зак никогда не упоминал об этом.
— Он этого не помнит. Когда Констанс воссоединила нас, я не хотела смущать его, поднимая эту тему. Я ждала этого очень долго. Я… — Она закрыла глаза, ее щеки покраснели. Через минуту она покачала головой. — О, неважно.
— Расскажи мне, — настаивала я, поворачиваясь лицом к ней.
Эйлин спокойно переносила мое присутствие в жизни Зака на протяжении нескольких месяцев. Она действительно не возражала или боялась раскачивать лодку, пока не закрепилась на своем месте?
В голове промелькнул ее телефонный звонок той ночью. Зак рассматривал эту договоренность исключительно как деловую.
А она?
— Я любила его всю свою жизнь.
Боже мой.
Мне и в голову не приходило, что он ей нужен не только как символ статуса. Она одурачила меня своими постоянными предложениями добавить в контракт пункты "не трогать" и "встречаться".
Эйлин открыла глаза, ее нижняя губа дрогнула.
— Я потратила тридцать три года на то, чтобы стать той женой, которая нужна Закари Сану. Я лепила себя, как пластилин, в соответствии с его желаниями и запросами.
Так любить нельзя, хотелось закричать мне.
Вместо этого я еще глубже погрузилась в свою куртку, слушая ее слова.
— В детстве он защищал меня, когда мои старшие братья издевались надо мной. Он был умным, диким и храбрым. Он любил лепить из грязи, и я лепила из грязи. Он любил качаться на канатах, и я качалась на канатах. Он дурачился на тренажере в джунглях, и я тоже. Что угодно, лишь бы быть рядом с ним. И он позволял мне… пока моя семья не переехала.
Мне хотелось плакать. По юному Заку, который должен был оставаться беззаботным и игривым. И по взрослому Заку, который с трудом справлялся с бременем своей травмы.
И больше всего я завидовала Эйлин Янг, которая встретила обе его версии.
И вдруг я не сдержалась и прокляла несправедливость всего этого. Люди, встретившие свою половинку в юности, никогда не должны были чувствовать себя так, будто начали книгу не с той главы и им нужно прочитать начало, чтобы оценить конец.
Эйлин взяла в руки одну из фотографий, прикусив губу.
— Однажды папа сказал нам, что его друг из колледжа умер. Мои братья и сестры почти не помнили его, но я помнила. Я пришла на похороны и выразила свои соболезнования. Зак даже не узнал меня. Он даже своих школьных друзей с трудом узнавал.
О, Зак.
Мое сердце снова разбилось о нем.
Эйлин продолжала, не замечая, что мои кусочки рассыпались по розовому саду.
— Тогда я решила, что воспользуюсь возможностью стать всем, что ему нужно, и вернусь к нему идеальной женщиной. Медицинский диплом, нарядные платья и благотворительные организации. Все это было сделано, чтобы понравиться Констанс и привлечь Зака. Я подстроила свою личность под него — спокойная, собранная, холодная и элегантная.
Какая-то отчаянная, коварная, ненормальная часть меня задалась вопросом…
Действительно ли это то, что ему нужно? Или ему нужна его противоположность? Чтобы вырвать его из скорлупы и дать ему дозу прежней игривости.
Эйлин поскребла зубами нижнюю губу, глядя вдаль.
— А я тем временем поглощала каждую крупицу информации о нем, которую слышала от родителей, собирала любые сведения о нем в социальных сетях — из лент его друзей, одноклассников, тети.
Неужели мы действительно были такими разными?
Я тоже навела о нем справки перед встречей. Мы обе встречались с Заком под чужим именем, обе заключали с ним контракты и обе влюбились быстро, сильно и глубоко.
Эйлин пролистала фотоальбом, не глядя.
— К тому времени, когда я снова встретила Зака, я превратилась в ту версию себя, которая была ему нужна. Я показала ему все, что нужно было показать. Умную, холодную и не заинтересованную в прикосновениях мужчин женщину. Ту, которая подарит ему семью, не разрушив его нынешний образ жизни. Я знала, что мы поладим, и мы поладили.
На ее губах появилась маленькая грустная улыбка.
Мое сердце разбилось из-за нее — и из-за себя тоже. Потому что я, наконец, поняла, каково это — любить того, кто никогда не сможет стать по-настоящему и полностью твоим.
— Мы заключили помолвку в тот же день, когда познакомились. Я бежала домой, довольная тем, что смогла помочь ему, зная, какое облегчение он, должно быть, испытывает, найдя кого-то, кто может дать ему все, что ему нужно, не ущемляя при этом ни одной части себя.
Она потрошила меня по одному слову. Меня тошнило от чувства вины, боли и ужаса.
Я даже не могла говорить.
— Его мать любит меня. Его тетя обожает меня. Я готова подчиниться его правилам. Если он захочет, чтобы я была рядом, я буду рядом. Если он захочет, чтобы я держалась подальше, я тоже смогу это сделать. Я буду рядом с любой его версией, независимо от того, останется ли он таким или изменится. Я буду лепить из себя все, что ему нужно. Можешь ли ты сказать такое о себе? Сможешь ли ты отказаться от всех своих мечтаний ради него?
Я вспомнила кабинет Андраша. Я, дрожащая от ярости, неспособная отступить от своей жажды мести. И он, приказывающий мне оставить все как есть, чтобы преследовать нашу общую мечту.
Но, как я поняла, идея забрать у Веры больше не приводит меня в восторг. Возможно, я не смогу отказаться от мести ради фехтования, но ради Зака я смогу.
Эйлин приняла мое молчание за согласие, захлопнув фотоальбом на коленях.
— Моя жизнь стабильна. У меня есть настоящая работа, правильный график и возможность растить семью — эмоционально, физически и финансово. И я никогда в жизни не крала и не обманывала.
Но ты солгала Заку, — хотела сказать я, глотая слова, потому что мне не на чем было стоять. Ты солгала о том, кто ты, о том, что знаешь его, о том, что у вас общие фобии.
— Фэрроу, я говорю тебе это, потому что считаю тебя хорошим человеком с ясным умом. Ты должна понять, что я больше подхожу ему. Твои проблемы будут только обузой. Если он тебе действительно дорог — а я думаю, что так оно и есть, — ты его отпустишь.
— О чем ты меня просишь?
На задворках моего сознания сработал гигантский предупреждающий сигнал. Я заставила себя отбросить эмоции и мыслить логически.
Все, что связано с ней, — ложь. И телефонный звонок. Она смеялась над тем, что обманом заманила Зака на ужин. Не доверяй ей.
Эйлин собрала прядь волос за ухом.
— Я прошу тебя сесть на самолет, уехать из дома моего жениха и никогда не возвращаться. И если ты это сделаешь, я возьму на себя судебные издержки по твоему делу…
Я отшатнулась назад, удивляясь, как она вообще об этом узнала.
— Мне не нужна твоя благотворительность.
Она пронюхала? Зак рассказал ей?
Но я знала, что он этого не сделал.
Она потянулась к огромному обручальному кольцу на пальце.
— Это не благотворительность. Это соглашение. Ничем не отличающееся от того, которое ты разделяешь с Заком.
Вот только оно отличалось.
Я хотела помочь Заку. Эйлин просто хотела существовать рядом с ним.
Как она могла любить человека, которого не видела с детства? А знала ли она его вообще?
Что он ненавидел дождь и любил холод.
Что он притворялся, будто ему противны горячие читосы, но сжирал их дюжинами, если к нему приближался пакет.
Что он только казался отстраненным, но обладал неистовой преданностью, когда дело касалось друзей и семьи.
Я держала голос ровным, тщательно следя за тем, чтобы выражение лица было нейтральным.
— Мой договор с ним скоро закончится.
— Твой договор с ним заканчивается сейчас. — Она бросила альбом в сумку и поднялась на ноги. — Думаю, я была достаточно терпелива.
— Я не та, с кем тебе нужно говорить. Вообще-то, насколько я помню, это ты просила ужесточить условия запрета на прикосновения и предлагала разрешить внешние отношения.
