Даниэла Стил - Верить в себя
— Отвратительная традиция, если хочешь знать мое мнение.
— Да, — согласилась Кэрол. — Но тогда я об этом не думала.
Они сменили тему, и Энтони сказал, что в Нью-Йорке идет снег. И Кэрол вспомнила, как много лет назад водила маленьких Энтони и Хлою на каток в Рокфеллеровский центр, где стояла огромная елка. Тогда тоже шел снег, и Хлоя, открыв рот, ловила языком белые хлопья. Кажется, это было последнее Рождество перед отъездом на съемки во Францию. И Джейсон тогда был с ними — в тот день он заехал за ней и детьми на каток, а потом повез в кафе, где все они ели мороженое. Сейчас Кэрол с грустью подумала, что это, наверное, были самые счастливые дни в ее жизни и что после этого она уже не знала настоящей, чистой радости.
— Одевайся теплее, — машинально сказала она, и Энтони рассмеялся.
— Обязательно, мама. Ты тоже будь осторожна. Смотри не простудись снова и постарайся не делать никаких глупостей, когда вернешься в отель.
— Каких, например? — поинтересовалась Кэрол.
— Ну откуда я знаю? Вот возьмешь и отправишься на танцы.
— На танцы? — озадаченно переспросила Кэрол. Совершенно неожиданно она обнаружила в своей памяти еще один провал, о котором даже не подозревала. — Разве я люблю танцы?
— О, ты всегда была от них просто без ума, да и танцевала ты божественно. Неужели ты забыла? Ну ничего, когда я приеду к тебе на Рождество, мы с тобой потанцуем, и ты сразу вспомнишь, как это здорово. А захочешь — можно съездить в клуб. Все просто ахнут, когда ты снова появишься на танцполе.
— Неплохой план… — проговорила Кэрол с сомнением. По правде говоря, для танцев она была еще слишком слаба, к тому же в самый неподходящий момент у нее могла закружиться голова. «Если я потеряю равновесие и грохнусь, вот тогда все действительно ахнут», — подумала Кэрол, расстроенная тем, что по-прежнему знает о себе далеко не все. Хорошо еще, что ей есть у кого спросить…
Они завершили разговор, но не успела Кэрол дать отбой, как ее телефон зазвонил. Это был Джейсон. Оказывается, он вошел в кабинет сына как раз в тот момент, когда Энтони заканчивал разговор, и поспешил перезвонить.
Кэрол была тронута.
— Говорят, у вас там, в Нью-Йорке, идет снег, — сказала она.
— Я бы сказал — валит. За последний час выпало четыре с половиной дюйма, и никакого просвета пока не видно. По прогнозам, к вечеру температура еще понизится, а снега выпадет до двух с половиной футов. Тебе повезло, что ты живешь в Лос-Анджелесе. Я слышал — сегодня там солнечно и тепло. Скорей бы уж Рождество, что ли…
— Мне тоже хочется, чтобы все мы как можно скорее собрались вместе, — сказала Кэрол с теплой улыбкой, которая в полной мере отражала то, что она чувствовала. — А я как раз вспомнила, как водила детей на каток в Рокфеллеровский центр и как потом мы все вместе ели мороженое. Это был замечательный день!
— Это поразительно, Кэрол! — отозвался Джейсон. — Ты помнишь вещи, которых даже я не помню. Обычно мы водили детей в Центральный парк, где можно было покататься на санках с горки. Они это просто обожали.
«Так же, как и карусели, пруд с игрушечными лодочками, зоопарк…» — подумала Кэрол. Любой перерыв между съемками она старалась использовать, чтобы побыть с Энтони и Хлоей, и сейчас ей пришло на ум, что Мэтью был прав и что она вовсе не была такой уж нерадивой матерью, как ей недавно представлялось. А ведь если верить Хлое, то выходило, будто она постоянно отсутствовала и бывала дома лишь наездами.
— Когда тебя выписывают? — спросил Джейсон.
— Обещали завтра или послезавтра. Сегодня мне скажут точно. Кстати, со мной в Лос-Анджелес полетит врач из больницы. Он будет за мной присматривать, — сообщила Кэрол, зная, что Джейсона новость обрадует.
— Это же просто замечательно! — воскликнул он. — Главное, чтобы ты не наделала глупостей до отъезда.
Я бы на твоем месте сидел в отеле и отъедался. Кстати, в «Ритце» замечательная выпечка.
— Моя врач сказала, что мне нужно больше ходить, — возразила Кэрол. — Я уже решила: если буду чувствовать себя нормально — пройдусь по магазинам и выберу вам подарки.
— И не вздумай, это ни к чему! — запротестовал Джейсон. — У нас уже есть замечательный подарок к Рождеству — ты!
Кэрол было очень приятно услышать эти слова, но, как она ни старалась, ей не удавалось отыскать в себе никаких романтических чувств к Джейсону. Кэрол относилась к нему с нежностью, как к родному, близкому человеку, но не более того. Да, он был отцом ее детей, человеком, которого она когда-то любила и с которым прожила в браке десять счастливых лет, но теперь чувства, которые Кэрол когда-то к нему питала, ушли, и ушли навсегда. Вернуться к прошлому невозможно, это она знала твердо. А как же Мэтью? Кэрол и сама еще не разобралась в том, что же она к нему испытывает. Порой ей становилось не по себе от одного его присутствия, хотя она не могла бы сказать, что именно ее смущает. С Джейсоном было иначе, рядом с ним она не испытывала волнения. С ним ей было тепло и уютно, словно в лучах нежаркого осеннего солнца в ее родном Миссисипи. Мэтью, напротив, представлялся Кэрол таинственным и сумрачным тропическим садом, куда она боялась заходить, потому что хорошо помнила не только его красоту, но и ранящие до крови шипы.
— Ну, до встречи в Лос-Анджелесе, — попрощался Джейсон и дал отбой. Через несколько минут дверь распахнулась, и в палату вошла врача Кэрол. — Томограмма у вас отличная, можете возвращаться домой, или, вернее, в отель. Сегодня я оформлю все выписки, а завтра утром мы с вами попрощаемся… — Ей было искренне жаль расставаться с Кэрол, но в то же время врач была очень рада за нее, вернувшуюся в буквальном смысле с того света.
А Кэрол была счастлива. Воодушевленная хорошей новостью, Стиви собрала и уложила ее вещи, а потом позвонила в отель и предупредила службу безопасности, что они возвращаются в «Ритц» завтра. Начальник службы порекомендовал ей подъехать к отелю со стороны рю Камбон, где находился запасной выход. Обычно эта дверь была закрыта, в этом случае ее откроют.
Все дело было в том, что репортеры все еще дежурили у парадных дверей отеля, выходящих на площадь Вандом, Кэрол же хотелось попасть к себе в номер, не вызывая ажиотажа. Рано или поздно какой-нибудь шустрый папарацци все равно ухитрится ее сфотографировать, однако Кэрол предпочла бы отдалить этот момент. Целый месяц она провела в больнице, и ей необходимо было освоиться во внебольничном пространстве. Стиви тоже считала, что ее подруге нужно окрепнуть, прежде чем на нее набросится пресса. «Кэрол Барбер покидает парижскую больницу» — это была настоящая сенсация, и они обе понимали, что скрыть это событие им не удастся. Такова была оборотная сторона известности, с которой Кэрол, впрочем, почти смирилась. Звезда не имела права на уединение. Живая или мертвая, здоровая или больная — знаменитость всегда принадлежала публике, и работа Стиви как раз и состояла в том, чтобы по мере возможности ограждать Кэрол от любопытных глаз. Врачи спасли ей жизнь, охрана в больнице и служба безопасности отеля защищали от новых покушений, и Стиви совершенно искренне полагала, что ей выпала куда более легкая задача.
