Даниэла Стил - Версальская история

Это была, так сказать, канва; на самом деле все обстояло несколько сложнее.

— В детстве я мечтала быть пилотом воздушного лайнера, но потом решила, что это скучно, — добавила она. — Через какое-то время, когда притупится новизна ощущений, начинаешь чувствовать себя чем-то вроде высокооплачиваемого водителя автобуса То, чем я занимаюсь, гораздо интереснее, а главное — нужнее.

— Когда я учился в колледже, — сказал Джимми, — я тоже мечтал играть в хоккей за «Бостонских Медведей», но моя тогдашняя подружка убедила меня, что без зубов я буду выглядеть не лучшим образом. В конце концов я решил, что она права, но до сих пор я обожаю кататься на коньках. — Джимми часто бывал на катке с Маргарет, но сейчас он постарался об этом не думать.

— С кем это Марк так мило беседует? — спросил Джимми, и Алекс загадочно улыбнулась.

— Ты не поверишь, но это — дочь Купа. Она поживет с ним некоторое время. Ее зовут Тайрин, и она только на днях прилетела из Нью-Йорка.

— Я не знал, что у него есть дочь, — покачал головой Джимми.

— Для Купа это тоже было чем-то вроде сюрприза.

— Думаю, подобных сюрпризов в его жизни было немало.

— Но это приятный сюрприз. Тайрин — очень славная, — убежденно сказала Алекс.

Марк, похоже, считал также. Он разговаривал с Тайрин уже почти час, и Алекс заметила, что Джессика начинает внимательно смотреть в их сторону. Джейсон был слишком занят, пытаясь утопить кого-то из подошедших своих приятелей, и пока что ничего не замечал, но Алекс была уверена, что вечером Джессика непременно шепнет брату несколько слов.

— Хорошие у Марка Дети, — заметила она, и Джимми кивнул.

— Да. В этом отношении ему здорово повезло. Не знаю только, что он будет делать, когда они снова уедут к матери.

Ему будет их очень не хватать.

— Быть может, со временем он тоже переберется в Нью-Йорк, чтобы быть к ним поближе, — сказала она. — А ты? Ты останешься в Калифорнии или тоже переедешь на восток?

Алекс знала, что Джимми родом из Бостона, и ей внезапно пришло в голову, что он мог знать ее кузена, который учился в Гарварде примерно в одно время с ним.

— Мне бы хотелось остаться здесь, — сказал Джимми. — Но не хочется бросать мать. Отец умер, и она осталась совершенно одна. Кроме меня, у нее больше никого нет.

Алекс кивнула и спросила у него о своем кузене.

Джимми широко улыбнулся.

— Люк Мэдисон был моим лучшим другом. На старшем курсе мы жили с ним в одной комнате и каждые выходные напивались до зеленых чертей.

— Это на него похоже, — кивнула Алекс, обрадовавшись, что Джимми знал ее брата.

— Мне стыдно признаться, — продолжал Джимми, — но мы не виделись уже лет десять. Кажется, после выпуска он уехал на стажировку в Лондон, и я потерял его из виду.

— Он сейчас в Штатах, и у него шестеро детей, и все — мальчики. Впрочем, я сама вижусь с ним нечасто; как правило, мы встречаемся только на свадьбах родственников, а я не очень стремлюсь бывать на семейных праздниках, особенно на свадьбах.

— Почему? — удивился Джимми. Алекс интересовала его все больше и больше. Можно было даже сказать — она ему нравилась, но он по-прежнему не мог понять, что она нашла в Купе. Джимми по-прежнему недолюбливал своего квартирного хозяина, как он его величал, хотя и не мог сказать — почему. Его неприязнь к актеру была скорее интуитивной, чем осознанной. Возможно, Джимми просто завидовал Купу — признанному сердцееду и профессиональному бездельнику.

— На одной из свадеб… Впрочем, долго рассказывать.

Я думаю, на свадьбы у меня выработался условный рефлекс, как у крысы — на удар электрическим током. Короче говоря, от этих церемоний я ничего хорошего не жду, — ответила Алекс, и Джимми посмеялся такому объяснению.

— Жаль… — сказал он. — Насколько я знаю, иногда свадьбы бывают очень удачными. Моя, например… Мы зарегистрировались в мэрии, а потом отпраздновали это пиццей в ближайшем кафе. Маргарет была замечательной женщиной!

— Я очень сочувствую твоему горю, — от души сказала Алекс. Ей и в самом деле было очень жаль Джимми, и она была очень рада, что в последнее время он стал более разговорчивым. Вечера, которые он проводил с Фридменами, явно пошли ему на пользу. Общение с Джесс и Джейсоном отвлекало его от печальных воспоминаний.

— Странная вещь — горе, — проговорил Джимми задумчиво. — Порой кажется — оно убьет тебя, но бывают дни, когда о нем совершенно забываешь. К сожалению, когда просыпаешься утром, никогда нельзя знать заранее, что тебя ждет. Даже день, который начался замечательно, может превратиться черт знает во что, и наоборот: сначала тебе кажется, что ты и жить не хочешь, но потом что-то случается, и ты вновь ощущаешь интерес к жизни. Наверное, в этом отношении горе похоже на болезнь, которая невесть с чего начинается и неизвестно отчего проходит. К счастью, я, кажется, начинаю к нему привыкать. Должно быть, со временем привыкнуть можно абсолютно ко всему.

— Да, кроме времени, другого лекарства я не знаю, — согласилась Алекс. Пусть это звучало банально, но она подозревала, что доля истины здесь есть. Джимми прожил в «Версале» уже почти пять месяцев. Когда она впервые увидела его, он был похож на покойника.

— Время способно исцелить любые раны, — добавила она. — Мне потребовалось несколько лет, чтобы забыть о своем несостоявшемся замужестве. Конечно, это совсем не то, что случилось с тобой, но в первое время я ужасно переживала.

— Кто может сказать, что тяжелее? — Джимми пожал плечами. — Тебя кто-то предал, обманул твое доверие. Это как гнойная рана, которая долго не заживает. Что касается меня, то моя потеря сродни ампутации. Если продолжить сравнения в хирургическом духе, — он мимолетно улыбнулся Алекс, — то моя рана стерильна, если можно так выразиться. Во всяком случае, мне некого винить в моей потере.

Вот только болит она чертовски сильно.

Он был предельно откровенен с ней, и Алекс подумала, что, если Джимми выговорится, ему, возможно, станет чуть легче.

— Сколько времени тебе еще работать при клинике? — спросил он.

— Еще год, — ответила Алекс. — Впрочем, иногда мне кажется, что по меньшей мере сто лет. Что будет потом, я еще не знаю. Мне бы хотелось остаться при Калифорнийском университете, если меня возьмут. У нас превосходное отделение неонатальной интенсивной терапии, но оно полностью укомплектовано. Работать там считается престижным, так что я не знаю… Сначала я хотела стать врачом-педиатром, но неонатальная интенсивная терапия заинтересовала меня. На этой работе не заскучаешь — приходится выкладываться полностью, иногда даже совершать невозможное.

Не знаю, надолго ли меня хватит физически, но теперь я уверена — я на своем месте.