Если бы - Оксана Фокс
Под низкими сводами арки повис шлейф фиалковых духов и невысказанных фраз. Проводив взглядом пылающее в толпе красное платье, Лина обернулась и посмотрела на мучительно повторяющийся профиль, ещё в церкви зная: его нет, и больше не будет.
– Ай! Вот вы где! Тоже мне, спрятались-уединились! Куда подевался, ваш, чёртов распорядитель? Ну, почему, кроме меня никто не помнит, что пора резать свадебный торт?! – всплеснула руками Натали и потянула к столу.
Глава 20
Медовый месяц затянулся. Превратился в независимую отдельную жизнь, подчиняясь законам нескончаемого праздника. Лина не предполагала, что Олсен может надолго оставить дела и поразилась с какой лёгкостью, он перевел управление компанией в режим телефонных звонков и высокоскоростного Интернета. Возложив бремя материального присутствия на Андрея Старкова, ставшего за последние годы его тенью, он окунулся в вихрь романтических приключений.
Ян заразился идеей, показать Лине любимые места на теле земного шара. Как сумасшедшие они носились по карте: пересекали Атлантику и подбирались к Экватору; разрисовывали небо самолетными полосами; волновали водные просторы скоростными катерами и роскошными лайнерами. У новоиспеченной миссис Олсен голова шла кругом от изобилия эмоций, постоянного движения и смены декораций. Лина с удивлением смотрела на мужа, гадая: куда он спешит? какого забвения ищет в движении? кого изматывает – себя или ее?
Берега Исландии и Норвегии, голубовато-серым ландшафтом, напомнили Лине полотна Саломона ван Рёйсдала, с которыми она познакомилась в музее Амстердама, где они провели две недели, пока Лина жадно вбирала творческую энергию Винсента и дневала в музее Ван Гога.
Исследуя Фарерские острова, Лина по-детски визжала и прыгала, когда впервые увидела грациозных китов. А от величественных видов Исландии: острых скал, шумных водопадов и бескрайних вересковых долин – у нее перехватило дыхание. Лина не пыталась браться за кисть, зная – сфальшивит. Все, что получиться, будет только тусклым подражательством. Никогда ей правдиво не отразить чистые цвета, гордые линии, не передать душевного порыва: закрыть глаза, раскинуть руки полные ветра, и во весь голос крикнуть в облака – издать дикий первобытный клич викинга, покорившего эту красоту.
Они ходили с мужем в музеи и крошечные местные галереи, иногда посвященные всего одной теме – вяленой треске; с удовольствием осматривали национальные парки, памятники и храмы. Смеялись и фотографировали все подряд, как самые праздные туристы.
Молодожены подолгу жили в больших городах или деревушках, а потом резко снимались с места, как будто срабатывал внутренний таймер. Ян приносил свежие идеи и планы, едва Лина чувствовала, как в разгар веселого праздника подбирается хандра. Она накатывала неожиданно, где угодно, невзирая на самочувствие и количество улыбчивых лиц. Лина пряталась за веселостью и оживлением, понимая: перепады настроения неестественны. Но, казалось, муж не замечает их или странным образом предугадывает и, тогда, они стремительно меняли маршрут.
Они бороздили Тихий и Индийский океан, изучали морские заповедники. Пришвартовываясь в маленьких портовых городах, много гуляли, пробовали аутентичную народную кухню и напитки. Ян уверенно чувствовал себя и на суше и на море. Смотрелся органично, как на капитанском мостике, широко расставив ноги, так и за хрупкими столиками в ветхих харчевнях, держа себя с улыбчивыми хозяевами просто и достойно. Муж рассказывал Лине о местных достопримечательностях и обычаях, знал много забавных историй и легенд. Она с интересом слушала, обожая смотреть, как Ян наслаждается видами, едой, ароматной кубинской сигарой и медленно потягивает вино, держа запотевший бокал красивыми крепкими пальцами, которые она не уставала рисовать.
Но иногда, Лине надоедали истории, шум и люди. Ян догадывался об этом. В гостиничном номере или квартире он делался невидимым, давал ей возможность восстановить равновесие с красками и холстами, но не давал побыть одной. Лина чувствовала паузу телом. Она не приносила облегчения, а только сжимала напряжение. Давила, так же, как тяжелый проницательный взгляд мужа, каким он порой окидывал ее с головы до ног, словно вбирая ее сущность со всеми мелкими грехами и некрасивыми мыслишками. Лине становилось дурно, казалось, по ней прошелся пылесос и рентген. Внутри делалось слишком светло и страшно пусто. Хотелось закрыться от этого противного чувства – одеться. Ей нужны новые темы для бесед, новые события, впечатления. Они снова отправлялись в путь.
На острове Мадагаскар супруги блуждали мангровыми лесами, пытались приручить и покормить с рук лемуров. Отыскали норы рыже-коричневых хищников, похожих на миниатюрных пум. Спасли из собачьих когтей маленького мунго, вылитого Рикки-Тикки-Тави Киплинга, только очень злобного. Они с упоением исследовали Южную Африку, погружаясь в мир дикой природы. Гуляли по запруженным людьми оживленным набережным Кейптауна, восхищаясь красотой старинного города и отменным шампанским. Совершили круиз к Галапагосским островам, где морские игуаны грелись на песке и лениво плавали вдоль берега. Лина пришла в восторг: они напоминали ей разряженных туристов. Черный, как трубочист, гид, с трудом изъяснялся по-английски, что не мешало ему потчевать путешественников бесконечными мифами и страшилками, пока они осматривали канал рифовых акул. Но "чудовища" плескались на мелководье, словно дети, и вовсе не вызывали страха. Фотографируя по пути пингвинов и морских львов, Олсены в который раз подбирались к Экватору. Буйство эмоций Лина выплескивала на бумагу, и тут же забывала сюжет, очарованная новым днем, новым пейзажем, страной, людьми, и так до головокружения, словно выкупила все билеты на карусель и не могла сойти – кружилась и кружилась, как попрыгунья Стрекоза.
Белоснежная яхта "Элизабет" становилась на якорь в красивых лагунах и бухтах карибского бассейна. Молодожены любовались стройными фламинго и морскими черепахами, плавали с дельфинами, ныряли с маской и рыбачили, опаляя кожу до черноты под жгучим тропическим солнцем. Путешествуя по извилистой Амазонке, они любовались, как всходит солнце и деликатно набрасывает карминово-розовый глянец на небо и воду; внимали неистовому щебету птиц в рассветных влажных джунглях, и оцепенев от страха и восторга, следили за анакондами, которые бесшумно охотились вдоль берега.
Ян приносил Лине головной убор, который она забывала в каюте, набрасывал на плечи легкий палантин, оберегая кожу от ожогов, и следил, чтобы она стояла с подветренной стороны и не подхватила насморк. Лина была признательна мужу за внимательность. Но порой, это ее злило и выводило из себя. Она стольким уже обязана ему, что казалось, в большую кабалу благодарности влезть невозможно и, снова, Ян доказывал обратное. Лина хотела кричать на мужа, рассердить его и рассердится самой. Хотела, чтобы он поговорил с ней – жестко и откровенно; заставил озвучить постыдные мысли и желания, принудил отречься от них
