Счастье любой ценой - Айрин Лакс
— А я тебя уже давно и безумно сильно люблю. Но ты и сама это знаешь, маленькая.
— Знаю?
— То есть ты сомневалась? — улыбается Володя.
Я перекатываюсь, укладываясь головой на его плечо. Володя гладит мои плечи и спину, зарывается пальцами в волосы, беспрестанно целуя.
Переплетаю наши пальцы, но потом замечаю его обручальное кольцо. Володя перехватывает мой взгляд и снимает обручалку, небрежно забрасывая в ящик тумбочки.
— Так лучше?
— Гораздо.
Володя опять тянет свои руки ко мне, но мне есть что ему вернуть, поэтому я встаю. Под пристальным взглядом, проносящимся по телу горячей волной, достаю из сумочки мужские часы.
Он удивлён.
— Это те самые часы, что я оставил тебе три года назад?
— Да, это они.
— Я думала, что ты избавилась от них.
— Нет, они мне очень нравятся и безумно идут тебе.
— Возвращаешь? Не забудешь завести их?
— Не забуду. Можно?
Володя кивает.
Мимолётное мгновение, понятное только нам двоим.
Как начало чего-то нового, где куча подобных мелочей свяжут нас воедино. Вновь заведённые часы тикают едва слышно, наши сердца стучат в тысячу раз громче.
— Как долго я этого ждал, родная моя, — Володя жадно вдыхает запах волос, целуя в висок. — Не сбежишь от меня теперь?
— Нет. Если сам не оттолкнёшь.
— Не дождёшься… Скорее наступит конец света, чем я откажусь от тебя.
— Всё так быстро изменилось. Я думала, что мы окончательно всё испортим и боялась этого.
— К счастью, я вовремя одумался. Раньше ты усердно отпихивала меня. А спустя годы я возомнил, что просто обязан ответить тебе тем же, но удерживая рядом с собой. Глупо, знаю… Едва всё не сломал, но решил послать всё лесом. Я рассказал маме о нас с тобой, — признаётся Владимир после небольшой паузы и успокаивающе гладит по плечам, считывая по дрожи моего тела признаки тревоги. — Да, маленькая, маму не обрадовала эта новость…
— Рано или поздно они бы узнали, — тихо говорю я, понимая, что время отсиживания в коконе собственного страха и тревоги давно прошло.
Они никуда не делись, эти чувства, но нужно просто принять их и понять, что невозможно нравиться всем.
Кому-то одно событие кажется шокирующим и уродливым, другой видит в этом нечто прекрасное, а третий просто безразлично проходит мимо.
В глазах смотрящего мы каждый раз отражаемся по-разному. Некто смотрит через призму собственного мировоззрения, наводя увеличительное стекло на что-то одно и выносит вердикт. Но это не истина в последней инстанции.
— Я надеюсь, что ты не станешь переживать из-за чьего-то мнения. Мы счастливы только когда вместе. Порознь — не наш вариант. А я не хочу мучиться. Я и без того слишком долго шёл только к тебе. И рад, что ты, наконец, сделала шаг мне навстречу, отбросив в сторону всё лишнее.
Низкий приятный голос Володи баюкает меня. Мне кажется, что я смогу пролежать вот так, не двигаясь, целую вечность. И даже потом не захочу покидать стальное кольцо его сильных объятий.
— Как только мы распишемся… — Володя усмехается. — Чёрт. Мне придётся усыновлять собственного сына, да? В графе отец указано же только моё имя?
— Да… Прости.
— Ерунда. Я счастлив. Просто мы с тобой можем посоревноваться за звание упрямца года, вот и всё.
— Теперь я хочу быть упрямой только в одном — в желании быть с тобой, — честно признаюсь я, понимая, что нашла и приняла своё место рядом с этим мужчиной. Любимым. Единственным. Самым лучшим.
Глава 92. Алина
С Виктором Востровым Алина виделась ещё трижды, прежде чем пошли на сближение.
К тому времени Алина была уже в курсе некоторых семейных дрязг Виктора: жена оттяпала при разводе значительную долю бизнеса.
Конечно, жена Вострова приложила руку к его созданию, но оторвала, по мнению Виктора, чересчур большой кусок. Дети иногда раздражали просьбами и снобизмом, американизированные настолько, что на папу смотрели, как на тупой валенок, тем не менее, приносящий деньги на их содержание.
Алина пока не жаловалась Виктору на свои проблемы, уяснив золотое правило: сначала нужно дать поплакаться на жизнь мужчине. Желательно дать ему поплакаться на груди, а потом просто дать.
После недолгого, но неплохого секса в автомобиле парочка решила переместиться в дом Виктора.
Обстановка Алине понравилась. Не такая сдержанная, как в их доме с Владимиром.
У Виктора дом был больше и просторнее. Эксклюзивная мебель, дорогие картины. Прислуга… Не одна домработница, а несколько расторопных женщин.
Одним словом, дом Виктора пришёлся Алине по вкусу. Виктор, в принципе тоже. Конечно, мужчина был немолод, но по мере сил следил за собой. И главное, пытался угодить молодой любовнице, показывая всё, на что способен в постели.
Не то, что Владимир. Тот, похоже, раньше залезал на жену, только когда яйца опухали от спермы, трахался, будто с неживой, и уходил. Они не спали в одной комнате. Смешно! Как будто в девятнадцатом веке! Но спать Владимир предпочитал всегда один. А сейчас… Алина не хотела думать о том, что сейчас муженёк просто решил развестись.
Это, конечно, развязало ей руки: муж появился в доме только для того, чтобы взять с собой необходимые вещи, и вежливо напомнил о сроке, отведённом для того, чтобы Алина решила, сколько она хочет получить за развод.
С Виктором было куда приятнее. Задорно и вдоволь натрахавшись, Алина лежала на широком мужском плече, время от времени забирая у мужчины сигарету.
Можно было не корчить из себя примерную и верную жену, расслабиться и покурить…
Алина с наслаждением затянулась: мужу не нравилось, что она курила. Очень редко старалась курить, между прочим. Но Владимиру всё равно не нравилось!
Сколько ни старайся, всё равно не оценит. Так есть ли смысл стараться?
Нет никакого смысла, если мужчине нравится другая.
Он будет умиляться каждому недостатку
