Мэри Патни - Что осталось за кадром
- «История - это все», - любил повторять Тревор.
Она положила себе на тарелку немного салата из бобов.
- Что представлял собой Тревор, кроме того, что был хорошим учителем?
Лицо Кензи стало непроницаемым.
- Это был удивительный человек. Но к великому сожалению, он все время разрывался между представлением о прекрасном и пагубной страстью, преодолеть которую был не в силах.
Она метнула на него быстрый взгляд.
- Ты говорил, что у вас никогда не было физического контакта.
- Да, не было. - Он отвернулся, ясно показывая, что больше не хочет говорить об этом.
Она сменила тему:
- Когда ты идешь по лабиринту, то ощущаешь прилив энергии, приближаясь к центру?
- Я еще не ходил по нему. - Откусив сандвич, он задумчиво жевал, прежде чем продолжить. - Я подожду, пока не закончу.
- Почему? Когда на земле уже выложен контур, ты мог бы ходить хотя бы раз в день.
- Это… трудно объяснить… - сказал он задумчиво. - Надеюсь, что чем больше я оттягиваю этот момент, тем сильнее будет желаемый эффект, когда я закончу. О Господи, мне так необходим покой!
Она отложила сандвич, насторожившись.
- Кензи, я не уверена, что нам следует ограничиться лабиринтом. Может быть, стоит подумать о более сильных методах?
Он помрачнел.
- По всей вероятности, ты обсуждала это с Маркусом? Не засунуть ли меня в дорогую клинику, где высокооплачиваемые доктора станут пичкать меня транквилизаторами?
- Маркус как-то предложил нечто подобное, но я сказала, что только через мой труп. - Она жадно глотала лимонад, чувствуя, как внезапно пересохло в горле. - Никаких лекарств, никаких действий без твоего согласия. Но есть же нечто среднее между ничегонеделанием и лечением в дорогой психиатрической клинике?
Он бросил остаток сандвича Хэмбони, затем начал беспокойно ходить взад и вперед вдоль изогнутой тропы лабиринта. Она чувствовала, что он напряжен, как натянутая тетива.
- Бог свидетель, что я думал об этом, но не собираюсь делиться своими проблемами даже с самым что ни на есть знаменитым психиатром, Рейни. Я никому не смогу объяснить, что я чувствовал, будучи Джейми Маккензи. Воспоминания вырвались из моей памяти, как все зло мира из ящика Пандоры, опасные, как ядовитые змеи. И теперь не дают мне покоя… Я потерял сон, не могу даже думать о том, чтобы прикоснуться к тебе. Кончится ли это когда-нибудь?
Его голос был полон неподдельной муки. Она-то надеялась, что он преуспел в сражении со своими демонами, но, очевидно, пока он был не в силах избавиться от них.
И особенно ужасным казалось ей то, что прошлое лишило его способности к простому человеческому прикосновению, так необходимому для душевного комфорта. Они не спали вместе, хотя он был все время рядом. Да разве же это естественно? Она скучала по физической близости. В прошлом интимная жизнь была существенной частью их отношений, но, увы, не теперь.
- Время все лечит, - не очень уверенно проговорила она, - но, возможно, маленькие осторожные шажки смогут ускорить процесс?
Она поднялась и остановила его, положив руку на его запястье. Он замер, мускулы напряглись под ее ладонью.
- Это просто прикосновение, Кензи, ничего больше, - мягко промолвила она. - В этом нет никакого секса. Просто два человека, между которыми существует полное доверие и которые давно знакомы, касаются друг друга.
Постепенно его рука расслабилась. Исчезло напряжение. Хотя она догадалась, что скорее это акт воли, чем естественная реакция. Но и это уже прогресс.
- Спасибо тебе за понимание, Рейни.
Отметив про себя, что для одного дня достаточно, она стала убирать с импровизированного стола.
- Я оставлю лимонад в контейнере со льдом. Ты будешь к обеду? Альма собралась в город и обещала привезти ребрышки для барбекю, - сказала она и ушла, размышляя, нельзя ли как-нибудь закрыть ящик Пандоры. Навсегда.
Он положил последнюю плитку в углубление и отметил, что его руки почти перестали дрожать. Господи, может быть, и правда, что время принесет желанный покой? Он живет со своими демонами два десятилетия, когда-нибудь должен же он избавиться от них? Но неприятные воспоминания с каждым днем становились все отчетливее. Он не мог бы даже определить эмоции, которые кипели в нем, словно раскаленная лава.
Его мысли о сексе были связаны с болью, страхом и собственным падением настолько остро, что мешали ему вспомнить ту радость и нежность, которая сопровождала их близость с Рейни. Ужасы детских лет осквернили то, что, возможно, было самой существенной частью его жизни. И он в отчаянии спрашивал себя, а сможет ли он вообще когда-нибудь заниматься сексом.
Вот почему он строил лабиринт. Тропинка шириной в три плитки. Достаточно, чтобы несколько людей могли ходить одновременно, не сталкиваясь друг с другом, хотя он сомневался, что этот лабиринт примет когда-нибудь больше одного или двух человек. Это из области фантастики, как и его попытка обрести покой через физический труд.
Работа под раскаленным полуденным солнцем приносила ему странное чувство удовлетворения, сродни покаянию. Это абсурд - чувствовать себя грешником, когда его не по своей воле заставляли нарушить законы общества, но сознание не всегда следует логике.
Он подготовил место для следующего ряда, вспоминая, как Рейн взяла его за запястье. Его словно пронзило током, и он едва сдержался, чтобы не вырвать руку. Действительно, странная ситуация - он противится физической близости, хотя испытывает чувство благодарности за то, что Рейн рядом с ним. Она, как якорь, удерживает его на этой земле.
Хорошо, что он не один.
Полная тревожных мыслей, Рейн вернулась домой. Если бы ей хоть немножко оптимизма, свойственного ее подруге Кейт Корси! Ее отношения с бывшим мужем, за которого она умудрилась выйти замуж вторично, могли послужить примером. Если Кейт удалось наладить очень непростые отношения, может, и Рейн сумеет?
К счастью, Кейт оказалась на месте. Она и ее муж были совладельцами известной фирмы по демонтажу зданий, и ей приходилось сидеть в офисе и корпеть над бумагами, вместо того чтобы применять свои знания на практике. Это постоянно вызывало у нее раздражение.
Услышать знакомое «хэлло» оказалось достаточно, чтобы Рейн почувствовала себя лучше.
- Привет, Кейт, это я. Ты можешь поговорить?
- Конечно, ты хоть на некоторое время избавишь меня от надоедливых звонков, - заверила ее Кейт. - Вэл рассказала мне, что вы с Кензи совсем заработались. Ты еще не пришла в себя после натурных съемок?
Это было официальное объяснение ее пребывания в Нью-Мексико, но Рейн была слишком издерганна, чтобы открывать истинные причины.
- Мы устали не только от съемок, Кейт. - Она колебалась, спрашивая себя, может ли сказать больше, не предавая мужа. - Во время нашего пребывания в Англии всплыли некоторые… неприятные подробности детских лет Кензи. Он ужасно переживает.
