Оливия Голдсмит - Билли-талисман

— Кэти! — защебетали они.

— Тсс! — одернула их миссис Горовиц. — Ведите себя прилично.

— И букеты, — потребовал доктор Горовиц. — Только что из рефрижератора.

Всем подружкам невесты раздали по одинаковому букетику оранжевых орхидей с глянцевыми листьями лимона. Кэйт получила букет побольше — из сирени, гелиантусов и белых роз.

— И не только это, — прошептала миссис Горовиц Кэйт на ушко. — Я приготовила кугель специально для тебя. Только не рассказывай никому. — Она поправила Кэйт волосы и, посмотрев на Бину, сказала: — Пора идти.

— Верно, — согласился мистер Горовиц. — Иди и займи свое место, Майра. А я поведу ее к алтарю.

— Встретимся позже, Бина, — сказала миссис Горовиц. — Я ждала этого тридцать лет, — призналась она, отправляясь к своему месту.

Кэйт стояла под традиционным балдахином перед всем собранием. Позади нее выстроились «шавки». Было довольно тесно, и поля их живописных шляп соприкасались и упирались Кэйт в затылок. Волосы ее были убраны кверху, но она даже радовалась такой щекотке: это немного отвлекало ее. Макс и Бина стояли по обе стороны от ребби. Кэйт не могла оторвать глаз от Бины. Та выглядела такой счастливой и смотрела на Макса с обожанием. Он был немного бледен, но вполне соответствующим образом отвечал на взгляды Бины. В самом деле, Кэйт казалось, что им не было дела до ребби, до свадебных торжеств, до пары сотен гостей, собравшихся ради них. Кэйт окинула взглядом толпу. Она размышляла о том, как много пар в этих рядах любят друг друга. Она гадала, чувствует ли Джек себя несчастным в этот день. Вместе со своей семьей он решил бойкотировать свадьбу, и Кэйт понимала, что ему некого винить в случившемся, кроме самого себя.

Большая часть церемонии шла на иврите, и Кэйт не понимала происходящего. Но она прекрасно знала, что Бина получила любимого человека и что Макс был добрым, любящим и надежным мужчиной. Кэйт думала о том, что ей не суждено найти мужчину, на которого она могла бы смотреть так же, как Бина теперь смотрела на Макса. Когда брачный обет был повторен на английском языке, Кэйт и вовсе овладела грусть. Бина ныне присоединяется к сонму молодых жен и матерей… Как это странно, что именно теперь, когда ее старые друзья объединились с новыми, она теряет Бину, которая отныне посвятит себя домашнему хозяйству, материнству и дошкольным хлопотам.

— Согласен ли ты, Макс, взять Бину в законные супруги…

Кэйт внимала торжественным словам и на этот раз не у Бины, а у нее самой задрожали губы. Она вспомнила Билли, теперь для нее потерянном, о том, как он смотрел на нее, когда лежал рядом с ней. Была ли в его взоре та же теплота, которую она сейчас видела в глазах Макса?

— Да, — отвечал Макс.

— И я, — раньше времени выпалила Бина. Народ в храме засмеялся, и Кэйт, которая уже чуть не плакала, тоже не смогла сдержать смеха. Бина все та же.

Жара и шум на свадебном приеме были просто запредельные. Настроение Кэйт не улучшилось от того, что прием проходил в том самом банкетном зале, где выходила замуж Банни и где брала начало вся эта абсурдная история с Билли Ноланом.

Эллиот и Брайс развлекали ее, как только могли, хотя это было непростой задачей.

— Когда же Сионские старцы произведут кровавый ритуал с христианским младенцем? — вопрошал Брайс.

— После закуски, — пояснила Кэйт.

К сожалению, они оба не смогли выполнять обязанности телохранителей, поскольку Кэйт была вынуждена сесть на возвышении свадебного торжества и оказалась беззащитной перед натиском женщин, которые донимали ее своим любопытством:

— И когда же твоя очередь?

Кэйт была готова сказать им, что она лесбиянка и уже сочеталась гражданским браком с одной леди — преподавательницей физкультуры в штате Вермонт, но побоялась, поскольку поблизости не было ни кислородных подушек, ни бригады скорой помощи. Как только руководитель ансамбля объявил начало танцев, Кэйт тут же встала, поскольку не могла дольше играть роль мишени.

— Теперь, леди и джентльмены, впервые соединим на танцевальной площадке наши руки в честь мистера и миссис Макс Чепек.

Зал захлестнули аплодисменты, крики «Мазель тов!» и стук вилок по бокалам. Макс поднялся, обнял Бину за талию, вывел ее на танцплощадку, и они закружились в вальсе. Кэйт аплодировала вместе со всеми, хотя на глазах у нее были слезы. Через плечо Макса Бина послала ей поцелуй и губами изобразила:

— Спасибо тебе.

Кэйт кивнула. При всем желании Кэйт не смогла бы вспомнить сколько-нибудь подробно, как она провела следующие два часа. Какое-то время она скрывалась в женском туалете, потом деревянно улыбалась, чувствуя себя мишенью в этом балагане, раз-другой танцевала с Эллиотом или Брайсом, едва воспринимая их шутки. Она только запомнила, что очень устала от необходимости постоянно держать улыбку на лице. Когда наконец был подан торт, появилась возможность хотя бы временно передохнуть. К ней подошла Бина.

— Скоро нам пора уезжать, — сказала она. — Готовься поймать букет, потому что я хочу, чтобы следующей замуж вышла именно ты. Жди нас внизу.

Кэйт кивнула. Больше она уже не могла держаться. Она сошла с помоста и осторожно открыла дверь на террасу.

Глава XLVIII

Кэйт незаметно проскользнула на террасу и прислонилась к закрытой двери. Голова ее кружилась, она с трудом перевела дух. Кэйт понимала, что с ней происходило то, что психологи называют «внезапным припадком паники», но в этот момент она ощущала себя больше женщиной, чем психологом. Требовалось несколько минут, чтобы успокоиться. В зале начинали играть «Если я любил тебя». Кэйт прошла по жаре в конец террасы, но спастись от этой избитой песни было негде. Ей не нравились баллады из мюзиклов — это больше по части Брайса. Но в песне звучало какое-то неотвратимое, невысказанное страстное желание. И чувство неизбывного одиночества овладевало ее душой.

Она никогда не выйдет замуж, а если и надумает, то у нее нет родителей, чтобы устроить свадьбу. Да и не так уж ей хочется свадьбы, равно как и заполучить несчастный букет, который Бина так желает бросить ей в руки. Она прерывисто вздохнула.

Вдруг в нескольких шагах от нее затрепетал плющ, обвивавший балюстраду. Кэйт отпрянула, подумав, что это, возможно, белка или бурундук. Но плющ колебался все сильнее, и Кэйт в изумлении наблюдала за этим, пока чья-то рука не вцепилась в перекладину. Затем появилась вторая рука, а потом показались голова и плечи Билли Нолана. Он подтянулся на руках и перебросил длинные ноги через балюстраду.

Кэйт не могла оторвать от него глаз, пока он, тяжело дыша, приходил в себя. На нем были джинсы, белая рубашка и легкие кожаные туфли — явно не подходящий для свадьбы наряд. Наконец, через несколько мгновений, которые показались ей вечностью, она решилась спросить: