Сьюзен Филлипс - Первая леди
Но внешне она была совершенно спокойной. Настоящая Снежная королева.
Мэтт вытянул ноги, не обращая внимания на зловещий треск кушетки. Если он немедленно не скажет хоть что-нибудь, будет выглядеть полным идиотом.
— Как они? Я имею в виду девочек?
— Ты прекрасно знаешь. Я регулярно посылала отчеты.
Мальчик уперся кулачками ей в грудь. Где она, спрашивается, запрятала Баттон? Он все бы отдал, чтобы снова увидеть малышку, поменять ей памперс, позволить обслюнявить себе щеки, согреться в лучах ослепительной улыбки, лучше всяких слов говорившей: «Я люблю тебя больше всех на свете».
— Отчеты — это хорошо, но мне хотелось бы увидеть Люси и Баттон. Я скучал по ним.
— Уверена, так оно и было, но это не означает, что ты можешь появляться и исчезать, когда тебе заблагорассудится. По-моему, мы обо всем договорились.
Все шло совсем не так, как он рассчитывал.
Малыш захныкал.
— Я это понимаю, но…
Хотя она по-прежнему была довольно худой, загнанное выражение, которое не сходило с ее лица в первые дни их поездки, исчезло. Это одновременно радовало и обескураживало Мэтта. В глубине души он надеялся, что Нили тоскует по нему.
Можно подумать, миссис Кейс способна тосковать по мужчине.
Оставалось одно. Весь тестостерон, который был у него в крови, сейчас бушевал, толкая его на отчаянные поступки.
— Я и по тебе скучал.
Никакой реакции.
Мальчик снова заплакал, пытаясь высвободить руки, но она слишком крепко его обнимала. Мэтт, не в силах вынести это издевательство, вскочил:
— Дай мне ребенка, пока не задушила!
— Что?!
Он выхватил малыша и погладил по спинке. Тот мгновенно успокоился. И пахнет от него хорошо. Мальчишкой.
Нили презрительно прищурилась и постучала пальцами по подлокотнику кресла.
— А где результаты теста на отцовство? Мой поверенный несколько раз просил прислать копию, но так ничего и не получил.
О черт. Его приперли к стенке.
Мэтт разорвал конверт, полученный из давенпортской лаборатории, даже не открывая.
— Я тоже. Должно быть, письмо пропало.
— Пропало?
— Такое случается.
Нили откинула голову, внимательно изучая его.
— Я знаю, как это важно для тебя. Может, стоит снова сделать анализы?
— Ты в своем уме?! Хочешь опять подвергнуть Баттон такому испытанию?! Легко говорить, ведь тебя там не было! Не видела, как медсестры удерживали ее!
Она уставилась на него, как на полного психа. Поэтому ему пришлось повернуться спиной к Нили и направиться к камину.
— Что ты здесь делаешь, Мэтт?
Ребенок уперся головкой ему в подбородок. Мэтт быстро повернулся и обжег Нили негодующим взглядом.
— Ладно, если хочешь знать правду, я осел. Все испортил. Все разрушил. Я признаю это. Давай забудем обо всем и начнем сначала.
— Сначала?
Холодна, как айсберг в Ледовитом океане.
— Прошлое не имеет значения. Нужно думать о будущем.
Неужели здесь так жарко? А может, он весь горит от волнения?
— Нужно смотреть вперед, а не назад.
Трудно передать, сколько аристократического пренебрежения было в ее взгляде! Он чувствовал себя так, словно его поджаривали на медленном огне. Пора кончать эту пытку.
— Мне нужно знать, что ты испытываешь ко мне.
— Ты именно об этом хотел со мной поговорить?
Мэтт кивнул. Младенец уткнулся в его шею. Мэтт отдал бы все на свете, только бы поиграть с ним, вместо того чтобы терзаться вопросом, что с ним станет, если ледяная кукла, в которую "превратилась Нили, вышвырнет его за порог.
— Что ж… я весьма ценю твой такт. Ты не выставил напоказ наши отношения и не предал меня.
— Ценишь?!
— И благодарна, что доверил мне девочек.
— Благодарна?
Это настоящий кошмар.
Мэтт бессильно ссутулился.
В углу громко тикали напольные часы. Молчание затянулось, становясь все более неловким, но Нили, похоже, не обращала внимания на подобные пустяки.
— И это все? — осведомился он.
— Пожалуй.
И тут Мэтт слетел с катушек. Черт побери, она должна чувствовать к нему нечто большее, чем благодарность, иначе и близко не подпустила бы к тем горячим влажным местечкам, которыми он завладел!
Он упрямо выдвинул, подбородок. Переложил младенца поудобнее и посоветовал:
— Подумай хорошенько.
Она приподняла брови. Коснулась ожерелья кончиками пальцев.
— Больше ничего на ум не приходит.
Мэтт вздрогнул как ужаленный.
— А мне приходит! Я люблю тебя! А если тебе это не по душе, тут уж ничего не попишешь!
Малыш недовольно мяукнул. Глаза Нили широко распахнулись.
— Ты меня любишь?
Он ожидал, что на ее лице расцветет улыбка, а выражение глаз смягчится. Но Нили почему-то охнула, словно громом пораженная.
Кретин!
Мэтт сунул ребенка под мышку и двинулся к ней.
— Прости. Нужно было совсем не так… просто… здесь ужасно жарко. Может, отопление испортилось? Я мог бы взглянуть, что с ним неладно…
Господи, что он мелет? Вспомни, Мэтт Джорик, ведь ты всю жизнь провел в окружении женщин! Считал себя тонким знатоком их психологии. Почему же растерянно несешь чушь именно в ту минуту, когда необходимо открыть ей душу?
Множество эмоций сменяли друг друга на лице Нили, но даже за миллион долларов Мэтт не сумел бы определить, о чем она думает Наконец она откинулась на спинку кресла, скрестила длинные ноги и сложила пальцы домиком.
— Когда же к тебе пришло это поразительное и, должна признаться, неприятное озарение?
— В воскресенье.
Ноздри ее породистого носа гневно раздувались.
— В прошлое воскресенье?
Не вопрос. Скорее начало обвинительной речи.
— Да. И оно не было неприятным.
Вопли малыша становились громче, и Мэтт начал его укачивать.
— Значит, ты понял это только два дня назад?
— Но это не значит, что я не любил тебя все это время, — попытался оправдаться Мэтт. Голос его дрожал и прерывался. — Я давно люблю тебя.
— Вот как… понимаю.
Она встала и направилась к Мэтту. Не для того, чтобы, как он надеялся, упасть к нему в объятия. Просто взяла у него ребенка. Этот миниатюрный Бенедикт Арнольд[44] , похоже, был более чем счастлив покинуть нового друга и переметнуться на вражескую сторону.
— Судя по твоему виду, открытие не принесло тебе радости, — заметила Нили. Мальчик намотал на кулак жемчужины с «Мэйфлауэра» и сунул в рот.
— Я счастлив! Вне себя от восторга!
Тонкие брови снова взметнулись вверх.
Пропади все пропадом! Он зарабатывал себе на жизнь, складывая слова в определенном порядке! Почему же эта способность сейчас изменила ему? И хотя все в Мэтте протестовало против такой несправедливости, он отчетливо сознавал: пришло время платить по счетам.
