Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
— Эй, там осталось совсем чуть-чуть!
— Тина, ты реально мазохистка! А вместе с тем — и садистка. Потому что мы с Лео тоже страдаем от твоей тяги накручивать себя.
— Там важная информация!
— Нет там никакой важной информации! Всё самое важное тебе уже рассказали. Не паниковать, дышать правильно и выполнять рекомендации!
— Что ты понимаешь! — огрызнулась подруга. — Когда забеременеешь, тогда и поговорим!
— Это вряд ли, — усмехается девушка, за две недели привыкшая к эмоциональным всплескам собеседницы. — Мне не от кого рожать.
Тина раздраженно махнула рукой на попытки отнять гаджет и снова опустилась на стул. С таким животом она явно не сможет тягаться ни с кем.
— Пока не от кого, — примирительно вздыхает, — потом-то будет, от кого…
— Не-а… Марсель вот-вот женится, а рожать от женатого в мои планы не входит.
Стоило лишь произнести его имя, внутри сразу же болезненно заныло. Достаточно было пальцев одной руки, чтобы пересчитать количество часов, в которые она не думала о нем… Начиная с момента, как оставила одного в плачевном состоянии. Вплоть до самой посадки Эмили порывалась развернуться и поехать обратно, чтобы прижаться, обнять, поцеловать. Позаботиться о нем так, как делал это он всё время, пока сама она находилась в неведении.
Но была весомая причина, в последний миг сдерживающая её.
Она боялась сдаться. Боялась, что больше не сможет его оставить. Боялась, что не хватит сил поступить правильно.
Надо было рубить с плеча, чтобы сохранить крупицы достоинства. Как бы девушка смотрела в глаза его родным, своим родным и…будущей жене? Ведь время неумолимо шло, и откладываемое до этого событие уже скоро должно произойти. А что она обещала себе и ему? Что сможет уйти потом…
Остаться и переложить ответственность на него — слишком инфантильно. А Эмили дала себе обещание отвечать за свои поступки, глядя прямо в лицо страхам.
Красноречивое фырканье Тины вывело её из раздумий:
— Всё равно не понимаю, что ты в нем нашла. Устрашающий громила. Ничего не располагает к нему… Вы категорически не подходите друг другу. Особенно внешне.
— А ты Лео за внешность полюбила?
— Миль, ну что за вопрос, ты же и так знаешь всё…
— Вот именно, знаю. Есть вещи, которые не поддаются логике и не протекают закономерно. Мои чувства — из них.
— Не обижайся…
— Тин, я не обижаюсь, — Эмили присела на соседний стул, положив многострадальный планшет на стол, — понимаю, ты таким образом хочешь меня утешить, но не стоит.
Подруга тяжело вздыхает. Пододвинув небольшую табуретку, кладет на неё отекшие ноги, а спиной блаженно откидывается на стену.
Так уж вышло, что о Марселе они не говорили. С тех пор, как Тина побывала в Сочи, эта тема была закрытой. Хватило того, что на тот момент девушку отвергли очередной раз, а на дальнейшие расспросы она отвечала односложно, то есть, не раскрывала свои отношения с мужчиной.
— Я не утешить тебя хочу. А напомнить, что ты безумно красивая молодая девочка, за которой табунами ходили парни. Всё у тебя будет! А он пусть женится, раз так приспичило…
— Ну, не такая уж и девочка, — усмехнулась Эмили.
Может, интонация…может, грусть, плескавшаяся в глазах, но Тина сразу уловила смысл фразы. Абсолютно правильно уловила.
— Твою мать! Ты даже отчаяннее, чем я думала! Ёбушки-воробушки…что за драма! Рассказывай!
Это было не так-то легко сделать, ибо девушку накрыла волна истерического хохота. Ну как с ней говорить серьезно после таких излияний?! И где только подруга нахваталась? Вот тебе и образцовая отличница.
Когда-нибудь это должно было произойти. Откровенный разговор был необходим. Правда, Эмили считала, что Тине сейчас не до этого. А, с другой стороны, чем не прекрасный способ отвлечь ту от сильных переживаний по поводу предстоящих родов?..
И она заговорила… Отгородилась от внешнего мира и страницу за страницей листала свою жизнь в течение последних трех месяцев. Где-то улыбалась. Где-то была серьезна. А где-то и вовсе давилась слезами…
Приказать себе быть сильной — это хорошо, конечно. Захотеть расстаться со своими слабостями — тоже. И придерживаться этой позиции, поступая так, как будет правильнее, наверное, похвально.
А толку от этой похвалы? Когда внутри зияет дыра. И никто…никто её не заполнит.
Марсель не был прихотью или блажью. С первой секунды своей влюбленности Эмили четко осознавала — это раз и навсегда. Наитие, проклятие, дар. До сих пор не определилась с тем, как обозначить своё чувство. Оно многогранно. И принесло ей столько же боли, сколько и счастья.
Определенно, есть вещи выше любви. Долг чести, например. Конечно, она могла бы наплевать на всё и всех, быть рядом с ним, наслаждаться обществом любимого человека. Но уважала бы тогда девушка себя и его? Вынесла бы тяжести таких отношений, где ей уже реально отведена роль любовницы? Ведь он женится! Этот мужчина не отказался от данного слова, и у него прекрасная невеста.
А если бы отказался… Тогда её ждала бы не менее грязная роль разлучницы. И это в корне неверно. Не так должны сходиться двое. На чужом несчастье счастья не построишь. Она бы точно не смогла.
Бог свидетель, больше всего ей хотелось разорвать билет в клочья, поймать такси и вернуться к Марселю. Уже в самолете Эмили заламывала руки от переживаний о нем. А вдруг у него что-то серьезное? Он ведь не обратится к врачу, так и будет ходить, махнув на все симптомы…
Это был замкнутый круг. Сначала — мысли о его здоровье, затем — о том, что там есть, кому позаботиться о нем. Внутренняя борьба изводила. Сводила с ума своими контрастами. Бешеными импульсами, бросающими то в холод, то в жар от хаоса в голове. Мучительная вязь горечи, тоски и чего-то нового, такого светлого, словно лучики, обволакивала её всё плотнее и плотнее.
Пережить переломный момент. Это как наркотическая ломка. Очень тянет к запретному, но раз решил отказаться и идти дальше, то собери волю в кулак и действуй.
Эмили понятия не имела, сколько говорила… Казалось, пролетел не один час. Подруга попеременно ревела и заедала стресс, смешно причмокивая и шмыгая носом. Такой аккомпанемент несколько забавлял.
Пока изливала душу, странным образом взглянула на некоторые эпизоды с иного ракурса. Поразилась тому, как бездарно потратила годы в терзаниях, когда ответы лежали на поверхности… Всё же, как ни крути, восемнадцать —
