Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

Я почувствовала глубокую вспышку нежности, когда кивнула ему.

— Я тоже клянусь в этом.

Он мягко улыбнулся.

— И иногда мы будем встречаться на полпути, но в другое время я буду приходить к тебе. И я буду изо всех сил стараться отбросить свою гордость, чтобы вовремя понять, когда это нужно сделать.

— Я тоже, — прошептала я, слезы заливали мои глаза. Он наклонился вперед и поцеловал мои веки, отчего слезы потекли по моим щекам. Он сцеловал мои слезы, а затем притянул меня ближе к себе, зарывшись лицом в мои волосы.

И эти клятвы, произнесенные наедине шепотом при тусклом свете луны, проникающем в окно нашей спальни, казались священными и настоящими, потому что эти клятвы были основаны на правде и любви.

Эпилог

Восемь лет спустя

Грейсон

— Что именно ты делаешь, маленькая фея? — спросил я, глядя вниз на семилетнюю девочку, ползущую по траве. Ее голова поднялась, каскады русых волос упали на спину, карие глаза смотрели на меня не моргающим взглядом.

— Я притворяюсь гусеницей, — ответила она.

— Ах, — сказал я, сдерживая улыбку. — Вчера ты была маргариткой, а сегодня ты гусеница.

Она поднялась на колени, положив руки на свои маленькие бедра.

— Дедушка Уолтер говорит, что нельзя по-настоящему понять другого, если не посмотреть на мир его глазами.

— Возможно, — это звучало совсем как Уолтер, человек, который научил меня всему, что я знал о том, как быть хорошим отцом. — Но я не уверен, имел ли он в виду маргаритки и гусениц.

— Но они мои любимые! — настаивала она. — Я хочу понять их больше всего!

Я усмехнулся.

— И что же ты обнаружила на данный момент?

— Ну, маргаритки весь день смотрят на небо и наблюдают, как оно меняется. Наверное, они думают, что мир очень красив. А гусеницы просто смотрят на землю, — она нахмурилась. — Гусеницы, должно быть, очень разочарованы миром.

Я засмеялся, взял ее на руки и улыбнулся от ее серьезного маленького лица.

— Знаешь, что я вижу? Красивую, маленькую девочку с очень сострадательным сердцем. А теперь, где твоя младшая сестра? Мне нужно кое-что рассказать вам обеим.

— Она играет в домике. Папочка, ты поместил еще одного ребенка внутрь мамы?

Мои глаза расширились, и я сделал паузу.

— Откуда ты это знаешь?

— У тебя было такое же выражение лица, когда ты сказал мне, что поместил Селию в мамин животик.

— Какое именно?

Она почесала руку, выражение ее лица было созерцательным.

— Не знаю. Вроде того, как смотрит Шуги, когда ловит палку.

Я громко рассмеялся, представив себе горделивое, но слегка шокированное выражение лица Шуги, когда она добивается чего-то, что считает гениальным.

— Ну, ты права. И, знаешь что? Это еще одна сестра.

— Еще одна сестра? — ее лицо расплылось в ухмылке, демонстрируя отсутствующий зуб и очаровательную ямочку, унаследованную от матери. — Это много девочек, папочка.

Я усмехнулся.

— Ага.

Счастье струилось через мое сердце. Казалось, что в жизни не может быть больше радости, чем сейчас, и все же, каким-то образом, каждый день ее становилось чуть больше. И все из-за девушки, которая однажды смело вошла в мой кабинет и сделала предложение руки и сердца. Все из-за того, что я наконец-то набрался смелости и отдался своей милой, маленькой ведьме, а она взамен подарила мне целый дом энергичных девочек, которые лазали по деревьям, притворялись гусеницами, иногда хамили мне в ответ, регулярно ставили меня на место, часто напоминали мне, что я точно не правитель в своем доме, и вообще доводили меня до исступления.

Я усадил Изабель поудобней на руках, и мы вошли в маленький домик, где когда-то жила очень красивая ведьма, и застали четырехлетнюю Селию в костюме принцессы, попивающей чай за миниатюрным столиком в передней комнате. Несколько лет назад мы привели домик в порядок, обновили его и превратили в игровой домик для наших девочек.

— У нас будет еще одна сестренка! — крикнула Белль.

Пластиковый стаканчик Селии остановился на полпути ко рту, и ее глаза расширились.

— Еще одна сестра, — сказала она, вскакивая на ноги. Она заковыляла ко мне на пластмассовых каблуках и бросилась в мои объятия, когда я наклонился, чтобы поймать её. — Спасибо, папа. Я мечтала о сестренке.

Я улыбнулся ее красивому лицу в форме сердца, ее зеленые глаза сияли счастьем и легким озорством, которое они всегда таили в себе.

— Знаешь, это моя работа — исполнять все твои желания.

Ее выражение лица стало задумчивым, когда она покрутила прядь своих темных волос.

— Можно мне тогда пони?

Я провел указательным пальцем по ее носу.

— И, — уточнил я, — не избаловать тебя до смерти.

— Хм, — ворчала она, но я видел, как крутятся колесики в ее голове. Она уже замышляла способ заполучить пони.

Я рассмеялся, и мы втроем поднялись в главный дом, где Шарлотта была на кухне. Я глубоко вдохнул, воздух благоухал сладким, лимонным ароматом.

— Бабушка Шарлотта, — позвала Селия. — У нас будет младшая сестра!

Шарлотта засмеялась и подхватила Селию на руки, а Изабель обняла Шарлотту за талию.

— Знаю, мои любимые, слышала эту замечательную новость. Может, отпразднуем это событие лимонным пирогом, только что из печи?

— А может быть, двумя? — Селия наклонила голову и мило улыбнулась.

Я рассмеялся еще сильнее.

— Осторожнее с ней.

Шарлотта усмехнулась, когда я поцеловал ее в щеку.

— Ты видела Киру? — спросил я.

— Думаю, она ушла на задний двор, — сказала она, усаживая Селию. — Ты иди и найди ее, а я займусь этими двумя, — она улыбнулась, и я знал, как она счастлива и благодарна за то, что в ее доме полно маленьких девочек, которых можно баловать, лелеять и любить. И печь для них лакомства.

Я подмигнул ей и отправился на поиски своей жены, имея представление о том, где она может быть. Спускаясь с холма, я смотрел на виноградные лозы за холмом, и моя грудь раздувалась от гордости. Восемь лет назад мы вернули этот виноградник с грани разорения с помощью денег, которые дала мне Джессика, тяжелой работы и множества верных друзей. С тех пор мы с каждым годом становились все успешнее, даже получили несколько наград за производимые вина. Виноградник Хоторна процветал, и я особенно гордился тем, что у нас теперь работало почти двести человек, многие из которых были бывшими заключенными, ищущими второй шанс, ищущими того, кто в них поверит. Харли, ныне мой заместитель, вдохновил меня на эту идею. И несколько других предприятий в Напе даже последовали этому примеру, когда стало известно, насколько преданными и трудолюбивыми были наши сотрудники.

Деньги бабушки Киры в конце концов были разморожены, задолго до того, как закончился суд, отправивший Купера Стрэттона за решетку за целый список преступлений. Фрэнк Дэллэйер никогда не был уличен в участии в чем-либо незаконном, но, как он и сам знал лучше других, в политике восприятие — это все. Никто не хотел быть связанным с подозрениями, которые окружали его имя. Он исчез с политического ландшафта и, насколько мы знали, больше не имел никакого отношения к правительству. Не участвовал он и в нашей жизни.

К счастью, у нас не было недостатка в родственниках, включая Шейна и Ванессу. У них теперь было два мальчика, которые часто навещали нас и всегда уходили с немного ошеломленным видом после того, как наши девочки грубовато обращались с ними, разыгрывая, заставляя их играть в переодевания и участвовать в слегка непристойных выходках.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал я, сворачивая за последний угол ухоженного лабиринта. Я улыбнулся, когда присоединился к Кире на скамейке перед брызгающим фонтаном, где она сидела, положив руку на свой маленький животик. Изумруды ее обручального кольца сверкали на солнце, напоминая мне о том дне, когда я надел его ей на палец, когда мы обновили наши клятвы на небольшой церемонии под абрикосовым деревом в нашем винограднике. Я хотел подарить ей настоящий день свадьбы, наполненный любовью, радостью и семьей, и именно это я и сделал.