Муж в наказание-2. Свобода любой ценой - Лена Лорен
— Об Игоре больше можешь не волноваться. Я позаботился о нем.
Своим ответом он не внес никакой ясности, но мне и так все предельно ясно.
От его последних слов сквозило холодом, а это может означать только одно — теперь я могу примерить на себя роль вдовы.
Игорю недолго осталось. Либо его тело уже присыпано землей.
Учитывая, как он обошелся с Кармен и Аной, я все-таки склоняюсь ко второму варианту. Эмир не оставил бы Игорю ни малейшего шанса.
— А об Анастасии что-нибудь слышал? Как она?
— Она будет жить.
— А малышка? — выпаливаю я дрожащим голосом.
Потупив взгляд в пол, Эмир тяжело вздыхает и отрицательно мотает головой, а мои надежды на лучшее превращаются в груду развалин.
— Мне очень жаль, — беззвучно он произносит. Эмир переводит стеклянный взгляд на Марка, словно ему на секунду представилась жизнь без него, а потом возвращает на меня свои пустые глаза. Он заводит руку за мой затылок и припечатывает холодные губы к моим. — Не знаю, что со мной было бы, если... Я люблю тебя, родная...
С моих губ слетает звук, похожий на писк. Окутанная его теплом, я зажмуриваюсь, цепляюсь пальцами за него.
— Я знаю, Эмир. Знаю! Я тоже люблю тебя. Прости...
Эмир слегка отстраняется от меня. Его изумленное выражение лица застывает маской, когда он смотрит на меня в упор.
Он удивлен, что я не переспросила: правда ли это? Удивлен, но никак не комментирует.
Боже, я сама не замечала этого за собой и теперь мне стыдно перед Эмиром.
За все! Я мысленно корю себя за то, что позволяла себе усомниться в нем и в его чувствах, за то, что в такие моменты он не позволил себе ни разу усомниться во мне. Он продолжал верить в меня тогда, когда я переставала верить...
— Эмир, мне... я, — сквозь слезы я желаю высказаться. Сказать ему все, что сидит во мне, открыть ему всю свою душу.
— Ш-ш-ш, — он прерывает меня легким поцелуем, а затем на ухо говорит: — Оставь все слова на потом.
— Х-хорошо, как скажешь, — натянув улыбку, я сдавленно произношу из-за терзаний совести.
Эмир крепко обнимает меня, дышит часто. Ему словно самому необходимо выговориться, но что-то мешает.
— Извини, я оставлю тебя. Мне нужно переговорить с Гарнером кое о чем.
Я на автопилоте киваю, хоть и не согласна разлучаться с ним ни на минуту больше. Эмир сажает меня на диванчик, выходит из кабинета и мое сознание захлестывает волной скорби.
Бедный Шах... Бедная Ана...
Ничего не может быть страшнее, чем потерять свое дитя.
Я знаю каково это. Я на собственной шкуре испытала это чувство. Дважды...
Но слава богу мой ребенок остался жив. Он сейчас со мной, у сердца моего.
А малышка Аны... Она ведь должна была родиться через пару недель, а родители ее так и не смогут увидеть свое долгожданное сокровище...
Выплакав все слезы, я удобно устраиваюсь на диване, кладу Марка рядом с собой.
Как только он засыпает, я не замечаю как сама проваливаюсь в сон.
А когда прихожу в себя, то мой мир вновь переворачивается с ног на голову.
Гарнер сообщает мне, что Эмир уехал. Он в одиночку отправился в Стамбул. Он отправился по душу Рифата.
Даже не предупредив! Не попрощавшись со мной!
А вдруг...
Нет! Не хочу даже думать о плохом. Он вернется, ведь нам еще о многом нужно поговорить!
Однако от предчувствия грядущих потрясений мне уже никак не отделаться.
Оно во мне. У меня в голове. Оно изнутри пожирает меня по кусочкам и убеждает, что вот-вот наступит переломный момент. Должно произойти что-то такое... что в результате приведет нас к радикальным переменам...
38. Не здесь и не сейчас
Эмир
— Рифа-а-а-ат! Рифа-а-а-а-ат, где ты? Покажись, сукин ты сын! — как озверевший надсаживаю я связки, врываясь на территорию особняка Чалыка старшего.
Четверо мужчин, облаченных в черные костюмы, стервятниками слетаются ко мне из разных углов и зажимают у ворот. Они окружают меня, не давая мне ни малейшей возможности подобраться ближе к дому.
Двое из них сразу же хватают меня за руки, пальцами впиваясь в плечи, а остальные становятся сзади и спереди.
Похоже, после моего предыдущего визита Феррат всерьез задумался о своей безопасности. Он как минимум вдвое усилил штат своей охраны, раздал им всем оружие. Или этому послужила какая-то иная причина. Например, то, что ему приходится уживаться в одном доме с психом, от которого не знаешь что ожидать.
Что ж. Похвально.
Но теперь так-то просто мне не вырубить этих здоровяков. Они хорошо подготовлены. На опыте. Никакая обманка на них не действует, поэтому приходится импровизировать, провоцировать и лезть на рожон.
Начинаю отбиваться от них, пытаясь сбросить с себя их руки.
— Отвалите! Мне нужен Рифат Чалык! Выведите его! — рычу я, толкая высвободившейся рукой одного из них в грудь.
Прежде чем вновь быть пойманным им за запястье, я размахиваюсь и заряжаю ему в морду своим крепко сжатым кулаком.
Пошатнувшись от меня, он матерится. Вправляет свою челюсть и харкает себе под ноги кровью.
Я разворачиваюсь ко второму, желая от души врезать и ему пока еще свободной рукой, но упускаю момент. Следом на меня сзади наваливается здоровенный "шкаф" два на два, который заламывает обе моих руки за спину.
До хруста. До разрыва связок.
Мышцы плеч и шеи быстро затекают, давящая боль растекается по всему телу.
Я со скрипом стискиваю зубы и терплю. Молча нахожусь в скрюченном положении, в ожидании подходящего момента для атаки.
Когда-нибудь они ослабят хватку. Рано или поздно они отвлекутся. Нужно только подгадать этот момент.
— Вам лучше уйти отсюда! Немедленно! — пока еще вежливо угрожает самый старший и уродливый из них.
Он возвышается, стоя предо мной, и демонстративно прикасается к оружию, спрятанному в поясной кобуре.
— Вы думаете так действительно будет лучше? — ору я, брыкаясь из стороны в сторону. — Лично я так не думаю! Я не уйду отсюда!
Охранник играет желваками. Он противно щелкает суставами пальцев на руках, пристально глядя на меня.
— Чего уставился так? Понравился? Ты так и скажи, — специально провоцирую я их старшего.
Оскалившись, он дергает подбородком в мою сторону, после чего не проходит и секунды, как меня сбивают с ног мощными ударами по голеням и сгибам в коленях.
Это было бы адски больно, если бы во мне вместо крови не плескался адреналин.
Я пытаюсь удержаться на ногах, но колени мои сами по себе подгибаются, после чего я валюсь на землю.
Трое мужчин удерживают меня: кто за шею, кто за плечи, не давая подняться, не давая даже шелохнуться.
— Нам плевать, что ты думаешь! — басисто произносит тот, что находится у меня за спиной. Он сдавливает мою шею, впившись пальцами в кожу. — Правило есть правило! Либо сам свалишь отсюда, либо мы тебе поможем!
Их старший присаживается
