Анна Тодд - После ссоры
– Ты же знаешь, как меня бесит, как меня чертовски сводит с ума, если я вижу тебя с кем-то другим? А ты берешь и делаешь именно это!
Вены на его шее становятся темно-сиреневыми, и он становится похож на какого-то монстра.
– Я же извинилась, Хардин, – говорю я как можно медленнее и спокойнее. – Что еще я могу сказать? Я не могла мыслить разумно.
Он дергает себя за волосы.
– Извинения не помогут мне выбросить это из головы. Эта сцена стоит у меня перед глазами.
Я подхожу ближе и становлюсь прямо перед ним. От него несет виски.
– Тогда посмотри на меня. Посмотри.
Я касаюсь руками его лица и стараюсь заставить его взглянуть мне в глаза.
– Ты целовала его, ты целовала другого парня.
Его голос звучит намного тише, чем всего пару секунд назад.
– Я знаю, Хардин, и мне очень жаль. Я не могла мыслить разумно. Ты же знаешь, как глупо я иногда могу себя вести.
– Это не оправдание.
– Я понимаю, малыш, понимаю, – говорю я в надежде, что эти слова успокоят его.
– Это очень больно, – отвечает он, хотя его налитые кровью глаза уже не кажутся такими яростными. – Я же знал, что мне не нужно быть ни с кем вместе, я этого и не хотел, но вот что бывает, когда люди встречаются… или женятся. Именно из-за этого дерьма мне лучше оставаться одному. Я не хочу через все это проходить.
Он отступает назад.
Я чувствую боль в груди, потому что его голос сейчас похож на голос ребенка – одинокого, грустного малыша. Представляю, как в детстве Хардин прятался, чтобы не слышать скандалы родителей, когда его отец напивался.
– Хардин, пожалуйста, прости меня! Это больше не повторится, я никогда не сделаю ничего подобного.
– Неважно, Тесс, кто-нибудь из нас снова все испортит. Именно так и случается, когда люди любят друг друга. Они причиняют любимому человеку боль, затем расстаются или разводятся. Я не хочу, чтобы такое произошло с нами. С тобой.
Я подхожу ближе.
– С нами этого не случится. Мы совсем не такие.
Он слегка качает головой в ответ.
– Это происходит со всеми: взять хотя бы наших родителей.
– Просто они выбрали не тех спутников жизни, вот и все. Но теперь твой отец нашел Карен.
Меня радует, что сейчас Хардин ведет себя намного спокойнее.
– Они тоже когда-нибудь разведутся.
– Нет, Хардин, я так не думаю.
– А я думаю. Брак – это совершенно идиотское понятие. «Ну, ты мне типа нравишься, так что давай будем жить вместе и подпишем кое-какие бумаги, в которых пообещаем никогда не покидать друг друга, хотя свои обещания мы все равно не сдержим». Как кто-то может добровольно на такое пойти? Почему человек должен быть навечно к кому-то привязан?
Я не готова осознать сказанное. Он думает, что у нас нет будущего? Нет, он говорит так только потому, что пьян. Правда ведь?
– Ты действительно хочешь, чтобы я ушла? Этого ты хочешь – уничтожить все прямо сейчас? – спрашиваю я, глядя ему прямо в глаза. – Хардин?
– Нет… черт возьми, нет, Тесса. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, но… ты совершила ужасную ошибку. Одним своим поступком ты оживила все мои скрытые страхи.
Его глаза начинают блестеть от слез, а у меня внутри словно все обрывается.
– Я знаю, что ошиблась, и мне ужасно плохо из-за того, что я причинила тебе боль.
Он оглядывается вокруг, и по его взгляду я понимаю: всем, что он вложил в эту квартиру, он пытался доказать, что достоин меня.
– Тебе лучше быть с кем-нибудь вроде Ноя, – говорит он.
– Я не хочу быть ни с кем, кроме тебя, – вытирая глаза, отвечаю я.
– Боюсь, что все же будешь.
– Буду что? Уйду от тебя к Ною?
– Необязательно к нему, а к кому-то вроде него.
– Нет, Хардин. Я люблю тебя. Только тебя, никого другого. Мне все в тебе нравится, перестань наконец в этом сомневаться.
Мне больно от осознания того, что он так думает.
– Скажи честно: ты стала встречаться со мной не для того, чтобы досадить своей матери?
– Что? – удивляюсь я, но он молчит и ждет моего ответа. – Нет, конечно, нет. Моя мать не имеет к нам никакого отношения. Я влюбилась в тебя, потому что… ну, потому что у меня не было выбора. Я не могла не влюбиться. Я пыталась этого избежать – хотя вовсе не из-за моей матери, – но ничего не вышло. Я любила и люблю тебя, независимо от того, хочу я этого или нет.
– Ну, конечно.
– Что я должна сделать, чтобы ты поверил мне?
Как он мог подумать, что таким образом я хотела просто разозлить свою мать – после всего, через что я прошла ради него?
– Хотя бы не целовать других парней.
– Я понимаю, что ты не уверен в себе, но ты должен знать, что я люблю тебя. С самого первого дня я билась ради тебя – с матерью, с Ноем, со всеми.
Но что-то в моих словах задевает его.
– «Не уверен»? Я не чувствую никакой чертовой неуверенности. Но при этом я не собираюсь сидеть и смотреть, как из меня делают дурака.
Его внезапно вернувшаяся злость приводит в ярость и меня.
– Это ты волнуешься, что из тебя «делают дурака»?
Я знаю, что повела себя отвратительно, но он поступил со мной еще хуже. Он действительно выставил меня дурой перед всеми – и я его простила.
– Только не начинай, – сердито говорит он.
– Мы столько старались, мы через столько прошли, Хардин. Неужели одна ошибка все испортит? – Никогда не думала, что окажусь на месте того, кто вымаливает прощение.
– Ошиблась ты, а не я.
– Перестань быть таким жестоким. Ты тоже немало ошибался, – выдаю я.
На его лице вновь появляется гнев; он тут же разворачивается и уходит от меня, крича через плечо:
– Знаешь, что? Я ошибался, да, но ты поцеловала другого прямо у меня на глазах!
– А ты разве не помнишь, как усадил Молли себе на колени и целовал ее, когда я это видела?
Он быстро оборачивается ко мне.
– Тогда мы не были вместе.
– Может, ты так и не считал – в отличие от меня.
– Какая, на хрен, разница, Тесса!
– Значит, хочешь сказать, что ты вот так все оставишь?
– Я не знаю, что я хочу сказать, но ты уже начинаешь меня раздражать.
– Тебе лучше лечь спать, – говорю я.
Несмотря на понимание, которое я почувствовала в нем всего пару минут назад, сейчас мне ясно, что он не собирается усмирять свою агрессию.
– Тебе лучше не говорить, что мне нужно делать.
– Я понимаю, что ты злишься и что тебе больно, но ты не должен так разговаривать со мной. Это неправильно, и я этого не потерплю. И неважно, пьяный ты или нет.
– Мне не больно, – с сердитым видом отвечает Хардин. Хардин и его гордость.
– Ты сам это только что сказал.
– Нет, и не надо указывать мне, что я сказал.
– Ладно-ладно.
Я поднимаю руки и отступаю. У меня не осталось сил, и я точно не хочу вытаскивать чеку из гранаты по имени Хардин. Он подходит к двери, снимает с крючка свои ключи и, спотыкаясь, начинает обуваться.
