Ты бросаешь вызов? - Лайла Джеймс

Мэддокс Коултер трахал меня.

Мой лучший друг занимался со мной любовью.

Мое сердце трещало и замирало.

Я была бессильна, пока он продолжал вбиваться в меня, из его горла вырывалось звериное рычание.

— Мэддокс! — Я выкрикивала его имя снова и снова.

Я не знала, где кончается он и начинаюсь я.

— Лила, — простонал он мне в ухо, его дыхание было неровным. — Моя Лила.

Слезы полились по моим щекам, и я закрыла глаза.

Пожалуйста, не дай этой ночи закончиться.

Мы нашли свою разрядку, стонали друг другу. Дыхание перехватило, сердце колотилось, пульс был учащенным. Мы были полностью опьянены друг другом. Я рухнула на матрас, а Мэддокс накрыл меня одеялом. Я балансировала на грани сознания, мое тело болело и ныло, а губы скривились в сонной, но довольной улыбке.

— Мэддокс, — выдохнула я его имя.

Его рука крепко обхватила мою.

— Лила.

Мои глаза закрылись, и я ускользнула… далеко-далеко.

ГЛАВА 40

Лила

Я проснулась, мое тело болело — восхитительно болело. Это была приятная боль, и мои губы подергивались.

И тут я вспомнила, что было накануне, ночь промелькнула перед глазами, как черно-белая полароидная фотография. Щелк, щелк, щелк. Щелк, щелк, щелк.

Я повернула голову, и мой взгляд упал на спящего Мэддокса, рядом со мной, мы оба были полностью обнажены. Мы трахались много раз за ночь, снова и снова. Мы вырубались много раз, просыпались, искали друг друга в темноте и делали это снова.

Я села, сердце колотилось в груди.

Прошлая ночь была грязной… прекрасной… и всем, чего я когда-либо хотела и не знала, что мне нужно.

Но мы перешли черту, и пути назад уже не было. Мой желудок забурчал от тошноты, и я внезапно почувствовала себя больной.

Несмотря на то, что прошлой ночью я была навеселе, а Мэддокс пил, мы оба полностью отдавали себе отчет в том, что делали. Теперь, когда наступило утро, и мой разум был чист от разочарования и потребности, которые прошли через мое тело прошлой ночью, я не знала, что с собой делать.

Что теперь будет?

Что если Мэддокс…

Что, если он не хотел, чтобы это продолжалось, что, если это было для него только один раз?

Я даже не знала, чего хочу, поскольку мой разум был полон смятения. Мое сердце было тяжелым от смешанных эмоций. Мое тело болело от вчерашнего вечера, сердце болело.

Слезы жгли глаза, и я закрыла лицо руками, чувствуя себя глупо. На мгновение прошлой ночью Мэддокс был моим, а я — его.

Но это было все.

Всего одна ночь.

Мэддокс был не из тех, кто берет на себя обязательства, и мне нужно было от него больше, чем просто одноразовый трах. Не было смысла рисковать нашими сердцами, когда тонкая нить между нами уже оборвалась.

Мы не могли исправить то, что было сделано.

Я должна была уйти; я должна была уйти, хотя я буду лелеять эту ночь до конца своих дней.

Я спустилась с кровати и быстро накинула на себя халат, после чего направилась к двери. Я повернула ручку, но не успела выйти. Дверь внезапно захлопнулась, и я отшатнулась от нее. Мир закружился, и я ударилась спиной о стену.

Мэддокс навис надо мной, его глаза были темными, грязные светлые волосы взъерошены, и он все еще был… голым. Я смотрела на него сквозь ресницы, мое сердце бешено колотилось. Его губы скривились, и он выглядел разъяренным.

На меня?

Из-за того, что я ушла?

Из-за прошлой ночи?

— Куда это ты собралась? — спросил он, в его голосе прозвучало что-то похожее на… собственничество? Его челюсть сжалась, и мой желудок перевернулся. — Назад к Люсьену, чтобы ты могла трахнуть и его? Неужели прошлой ночи было недостаточно? — прорычал Мэддокс.

Что. Что. Блядь?

Я уперлась руками ему в грудь, отталкивая его назад. Но он был намного сильнее, и с низким рычанием втиснулся в мое пространство. Мэддокс раздвинул мои ноги и просунул свое колено между моих бедер, удерживая меня в плену.

Его ладонь скользнула по моему горлу, и я почувствовала силу в его прикосновении. Я сглотнула, мое горло затрепетало в его ладони, а его хватка крепче сжалась на моей шее. Малейшее давление — и мой клитор пульсировал. Его рука переместилась выше, обхватив мою челюсть.

Его глаза были двумя темными лужами, не знающими покоя.

— Неужели твоя сладкая киска такая похотливая, Лила?

Святое дерьмо. Опять. Что. Что. Блядь?

— Отпусти меня! Да что с тобой такое?! — Я зашипела; моя рука поднялась, чтобы дать ему пощечину. Он схватил меня за запястье и рывком опустил мою руку вниз, прижимая мою ладонь к своей груди.

Мое дыхание перехватило в горле. Его сердце колотилось, так сильно. Стук, стук, стук.

Между нашим жарким взглядом и летучим поцелуем был момент, когда время остановилось, а потом…

Его губы накрыли мои, и у меня перехватило дыхание. Он не просто поцеловал меня. Мэддокс овладел мной, засунув свой язык в мой рот и вылизывая каждый сантиметр.

Наказывая. Жестко. Непростительно.

Мои ногти впились в кожу над его сердцем. Он с шипением прижался к моим губам, и, к моему полному удивлению, его поцелуй смягчился. Мэддокс отстранился, только слегка. Его дыхание задержалось на моих губах, прежде чем Мэддокс снова прижался своим ртом к моему.

Сладкий. Нежный. Мягкий.

— Я бросаю тебе вызов поцеловать меня. — Мы уже целовались, но я знала, что он имел в виду. Он хотел, чтобы я поцеловала его, как он целовал меня; он хотел, чтобы я поцеловала его, как мы целовались прошлой ночью… и он хотел, чтобы я повторила слова, которые я бросила ему.

— Я бросаю тебе вызов, чтобы ты осталась. — Его губы снова коснулись моих. Поцелуй.

Мое сердце заколотилось.

— Я бросаю вызов дать нам шанс. — Поцелуй.

Я забыла, как дышать.

— Я бросаю вызов, Лила.

Затем его губы снова нашли мои, и он скрепил свою смелость долгим обжигающим поцелуем, смывая всю боль и сомнения.

ЭПИЛОГ

Лила

Четыре месяца спустя

Мэддокс сидел на кровати, положив голову на руки, и из его уст вырвался сдавленный звук.

— Ты — лучшее незапланированное, что когда-либо случалось со мной, Мэддокс. И я не могу тебя потерять. Но ты делаешь все, чтобы оттолкнуть… меня от тебя, — прошептала я, мой голос срывался на полуслове. — Ты говоришь ложь. С каких пор ты начал лгать мне,