Очарованная - Джиана Дарлинг

Глава Один

Дождь барабанил по дымящемуся асфальту, и сила ветра хлестала каждую каплю по овальному окну рядом с моей головой, так что серый цвет взлетно-посадочной полосы, клубящиеся облака и горизонт Ванкувера слились воедино. Дождь успокоил мои нервы, и я закрыла глаза, чтобы лучше слышать стук и свист погоды за жестяной машиной, которая — несколько ненадежно — доставила меня из Парижа в Ванкувер менее чем за семь с половиной часов. Мы высаживали треть пассажиров, а затем дозаправлялись, чтобы совершить последний этап пути к моему конечному пункту назначения, Лос-Кабосу, ​​Мексика.

Я глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на своем счастливом месте, пока пассажиры эконом-класса покидали самолет. Полет был необходим, и после двадцати четырех лет путешествий я должна был привыкнуть к тряске авиаперелетов.

Теоретически я привыкла. Перед каждым рейсом я спокойно ждала в бесконечно извивающейся очереди, чтобы сдать багаж, приветствовала стюардессу с искренней улыбкой и соглашалась, что да, мне будет приятно полетать. Только когда я оказалась в самолете, пристегнутая на своем месте слабым ремнем, страх усиливался. Я была очень благодарна моему младшему брату Себастьяну за то, что он одолжил мне деньги на полет первым классом. По крайней мере, теперь, если самолет упадет, у меня будет сиденье побольше, чтобы смягчить падение.

— Ты все еще выглядишь немного зеленоватой, дорогая. Сидевший рядом со мной джентльмен средних лет наклонился вперед и протянул мне неоткрытую бутылку с водой. — Однако худшее уже позади. Я надеюсь, что кто-то заберет вас в Мексике, вы не в состоянии водить машину после всего… — Он вежливо махнул рукой оставшимся дорожным сумкам, которые стюардесса передала мне через двадцать минут после начала нашего полета.

Мне удалось слабо улыбнуться Пьеру. Это был пятидесятилетний холостяк, весьма знатный, со стальными седыми волосами и хитрыми карими глазами. И, может быть, при других обстоятельствах он бы сделал мне предложение. Как бы то ни было, он предложил заплатить кому-нибудь, чтобы он поменялся с ним местами, когда узнал, насколько я больна. Это ему не удалось, он относительно благосклонно устроился и прочитал мне лекцию об уловках международного торгового права, чтобы отвлечь меня. Принимая во внимание все обстоятельства — мне удалось пустить слюни на его блейзер Hugo Boss, пока я дремала между рвотными позывами — я была ему благодарна.

— Нет, но я поймаю такси до курорта. В тот момент я не ждала вынужденного отпуска. Все, чего я хотела, это сойти с самолета обратно в мой знакомый Париж и скользнуть в маленькую кровать из кованого железа в моей квартире-студии в Сен-Жермен-де-Пре.

Пьер кивнул и искоса посмотрел на меня. — Теперь вы будете в порядке?

Сейчас он собирался навестить дочь и новорожденного внука. Ему не нравилась Северная Америка, и у меня сложилось впечатление, что он задержался, чтобы вымолвить еще несколько слов на своем родном языке, прежде чем переключиться на английский.

Я кротко кивнула, но прежде чем я успела ответить, кто-то позади нас сказал более низким голосом: —Если вы позволите мне, я думаю, вы оставляете ее в надежных руках.

Я открыла глаза, когда Пьер неделикатно толкнул меня локтем и откашлялся. Тут же я моргнула.

Человек, который стоял перед нами, доминировал над всем проходом. Его смугло-золотая кожа туго обтягивала сильные черты лица, почти грубо сложенные крутыми скулами и остроконечным носом. У меня было лишь смутное впечатление, что он высокий и худощавый, потому что его глаза, глубокие и ярко-синие, как ночное небо во время грозы, останавливали меня. То, как он держал себя, сила его худощавого телосложения и взгляд этих глаз напомнили мне волка, запертого в пределах вежливости, но вечно свирепого.

— Уверен, она была бы в восторге. Пьер одарил меня едва скрытым взглядом, говоря, чтобы я взяла себя в руки.

Я нерешительно улыбнулась великолепному незнакомцу, понимая, что я представляла собой мешанину из липкой кожи и растаявшего макияжа. — Я действительно в порядке.

Он коротко кивнул, в его глазах не было ни малейшего сочувствия. — Вы и будете.

Пьер колебался, его глаза изучали мое лицо в поисках нежелания. Я улыбнулась ему и взяла одну из его рук в свои влажные ладони. — Большое спасибо за то, что вы мне помогаете.

Я была вознаграждена широкой улыбкой, прежде чем он поспешно собрал свои вещи и направился к передней части самолета. Я смотрела, как он уходит, вместо того, чтобы сосредоточиться на незнакомце, когда она заняла оставленное Пьером место, но через несколько мгновений, когда его глаза горели на моем лице, я с тревогой повернулась к нему.

Его густые волосы были цвета полированного красного дерева и слишком длинные, вились у основания шеи. Моим пальцам не терпелось пробежаться по шелковистой массе, но вместо этого я улыбнулась.

— На самом деле нет нужды присматривать за мной, Мсье, — продолжала я по-французски. — Я уже совсем здоров.

Я заерзала на своем месте, когда он не сразу ответил. — Это действительно глупо, я боялся самолетов с самого детства.

— Ой? — Он скрестил руки, и я заметила, что на нем нет часов, что пальцы у него длинные и ловкие. Веснушки на тыльной стороне этих сильных рук удивили меня, и я нашла их странно привлекательными. Мне ужасно хотелось покопаться в сумке перед моими ногами в поисках блокнота.

Поскольку мне было неудобно, я сочувственно кивнула. — Мне было четыре года, когда мы переехали в Апулию на год, и я не очень хорошо помню логистику переезда, но я помню самолет. Я посмотрела на него краем глаза, и он ободряюще кивнул, сложив руки перед красиво очерченными губами. — Это было с какой-то бюджетной авиакомпанией, и сам самолет еле держался на ржавых болтах. Я думаю, что капитан мог быть пьян, потому что мы все время падали и падали.

— Какая авиакомпания? — Его голос был шелковистым и прохладным, как прикосновение галстука к моей коже.

— Я не вспомню сейчас. — Я нахмурилась, — Почему?

Он отмахнулся от моего вопроса, не отрывая взгляда от моих темно-синих глаз. — Расскажи мне больше.

Думаю, это волшебные слова, которые можно услышать от мужчины. Оно раскрывает что-то скрытое глубоко внутри женщины, что-то привычно испуганное и неуверенное. Расскажи мне больше. Как-то интимно было слышать эти слова, даже от незнакомца, особенно от этого.

— Мой отец был в долгах, поэтому мы фактически бежали. Я пожала плечами, но острая боль ужаса все еще звенела в моей груди, когда я думала об отчаянии моей матери, одиночестве моего брата. — Может быть, я