Недосягаемые - Виктория Вашингтон

18

Мне приходится вернуться и приступить к учёбе немного раньше запланированного. Другими словами — я снова сбегаю. Кто же знал, что Ян тоже собирался ехать обратно.

Рядом с ним снова стало тяжело. Тяжело здраво мыслить и дышать. В какой-то момент, я поняла, что меня уже не грызёт совесть, когда он по-дружески обнимает меня или целует в макушку. Я перестала искать отмазки, когда он предлагает прогуляться вдвоём поздним вечером. Не оттолкнула его, когда во время очередного объятия ему звонила Диана. Он не взял трубку, а я поняла, что мне нужно срочно прекращать такое «дружеское» общение.

Мне пришлось воспользоваться помощью родителей, чтобы было где жить первое время.

— Останься у меня, — Алекс облокачивается плечом об дверной косяк, когда я собираю свои вещи в чемодан.

Приходиться покачать головой, слова даются трудно. Не хочется никуда уходить, потому что мне было здесь бесконечно хорошо. Это место стало для меня домом.

— Барсик не хочет, чтобы ты нас бросала, — заявляет он.

— Я не бросаю, — мои губы трогает грустная улыбка. — Буду его навещать.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — выдыхая, проговаривает он.

И я не хочу, но приходится промолчать, иначе Алекс точно не даст мне этого сделать.

— Приду к Дашке на новоселье, — отшучиваюсь.

— Не собираюсь жить с ней, — его брови сходятся на переносице.

Надеюсь, со временем у этих двоих что-то получится. Мне нужно быть уверенной, что он счастлив.

— Я ведь люблю тебя, — у него на лице появляется горькая улыбка.

— И я тебя, — вторю ему шёпотом.

Мы вдвоём понимаем, что это немного не то «люблю», которое заставляет сердце вырываться из груди, а мысли теряться в круговороте эмоций и желаний.

Это «люблю» находится где-то между дружеской и романтической гранью. Больше, чем первое, но меньше, чем второе.

***

Квартира, которую я нахожу и снимаю в тот же день, выглядит скромненько, но уютно.

Кажется, постепенно привыкаю к новому ритму жизни. Месяц мчится, а я совершенно не успеваю готовиться к экзаменам.

Ян… Кажется, ему нравится со мной дружить. Он продолжает звонить, чтобы узнать как мои дела, заходит в гости, чтобы посмотреть фильмы или вытащить меня на прогулку по вечернему городу.

Мои мозги медленно плавятся от того, что эти встречи проходят без Дианы. И, видимо, Ян ей ничего не говорит, собственно, как и я.

Это выглядело бы странно, как минимум. «Я тут с твоим парнем ни с того, ни с сего подружилась». Пф-ф.

Пик моего раздражения настигает, когда подруга в очередной рассказывает, как они чудесно провели вечер.

Из её уст льётся так много информации, которую я не хочу слышать. Она говорит об идеальных отношениях с Яном каждый день. Сначала меня это удивляет: раньше Диана молчала. Но за четыре прошедшие недели я уже готова взорваться от злости, в первую очередь, на себя.

«Буду минут через десять» — получаю сообщение от Яна. В этот раз он даже не интересуется о том, можно ли зайти в гости.

Плевать, мне только на руку. Сегодня я приняла для себя решение серьёзно поговорить с ним.

Мне так сложно находиться близко с ним, но в то же время бесконечно далеко, ограничиваясь дружескими объятиями и этими нежными поцелуями в макушку. Пора прекращать. Кажется, мы вдвоём заигрались.

— Привет, — он с порога берёт меня за щеки холодными руками и привычно целует в макушку. Кажется, что в этот раз более чувственно.

— Привет, — подавлено говорю, пытаясь побороть желание отказаться от своей идеи.

— Что случилось? — разуваясь и снимая крутку, спрашивает он. Снова читает меня как открытую книгу.

— Нам поговорить нужно, — скрещиваю руки на груди.

— Какое совпадение, — он ухмыляется. — Начинай.

— Мы больше не можем дружить, — твердо заявляю, несмотря на детскость этой фразы.

— Полностью тебя поддерживаю! — он охотно кивает и в следующую секунду прижимается своими губами к моим, увлекая в напористый поцелуй.

Ян однозначно пользуется моим опешившим состоянием и вихрем эмоций, который мгновенно отзывается в моем теле. Он крепко прижимает меня за талию и придерживает затылок, путая пальцы в голосах.

Наверное, я так и осталась маленькой и слабой девчушкой, потому что не могу бороться с чувствами и охотно отвечаю на поцелуй, хватая его за плечи.

Это как глоток воды, после трех лет проведённых в пустыне.

Сколько длиться этот поцелуй? Можно продлить это мгновение на вечность?

Каких же невероятных усилий мне стоит резко оттолкнуть его от себя.

— Чёрт, Макаров! — срываюсь, а с глаз непроизвольно начинают литься слёзы. — Что ты творишь?! Я не это имела в виду! Не нужно больше приходить сюда! Не нужно звонить, писать, искать встречи! Не хочу тебя больше видеть!

Кажется, я кричу так громко, что голос вот — вот может сорваться. Во мне по-прежнему кипят эмоции от поцелуя, от его нахождения рядом, от того, что я была так близка к тому, чтобы сдаться ему.

Я зла. Так зла, что сил нет описать это чувство. Как он мог поцеловать меня? Чёрт, он не мог поступить так с Дианой, но поступил!

— Хрен тебе, Щербакова! — его взгляд становится таким холодным и решительным, а голос звучит грубо. — Я не собираюсь тебя больше отпускать.

Сердце пропускает удар, а глаза озадачено выискивают в выражении его лица подвох. Ян делает шаг навстречу, но я предупредительно выставляю перед собой руки.

— Ты не можешь так поступать с Дианой! — солёные дорожки продолжают бежать по щекам, а голос дрожит. — И со мной не можешь…

Пожалуйста, пусть он сейчас просто уйдёт. Моих сил не хватает, чтобы держать оборону. Кажется, морально я уже убита.

— Глупая моя, — произносит нежно, медленно приближаясь. — Конечно, не могу. Я больше не с Дианой.

— Это из-за меня? — мне так страшно, что я разрушила то, что было ему дорого.

— Нет, — берет меня за щеки и целует в макушку, прижимая к себе. — Из-за того, что я до безумия влюблён. Влюблён не в неё.

Сколько раз моя жизнь рушилась из-за его появления в моей жизни? Только в этот раз мне совсем не жаль: пусть хоть пришибёт меня завалами, я, чёрт возьми, кричать от счастья хочу!

— Повтори, — смотрю на него непонимающим взглядом, а перед глазами всё плывёт.

— Люблю тебя, до безумия люблю, — он завлекает меня в поцелуй, крепко сжимая в объятиях.

Сейчас мир будто перестаёт существовать. Есть только мы. Это чертово «мы» взрывается в груди феерическим взрывом из эмоций и чувств.

Поцелуи становится тягучее, тяжелее,