Невыносимый - Александра Салиева
– Стоять рядом – не равняется знакомству.
– Что насчет Руслана Щербакова? Будете утверждать, что и с ним не знакомы? Это супруг Екатерины Полонской. Она также присутствовала вчерашним вечером в вашей компании.
– Опять же, видела, стояла рядом, но ни слова не проронила в его сторону.
– Я не спрашиваю вас о том, что вы ему сказали, – начинает злиться мент. – Я спрашиваю, как давно вы с ним знакомы, – припечатывает сурово. – Будете и дальше отрицать? Это бессмысленно. По нашим данным, те же пять лет назад вы с обоими вышеупомянутыми лицами, имели очень даже тесный контакт. Кажется, именно после этого контакта, у вас родился сын.
Едва не смеюсь.
– Сказала же, нас друг другу не представляли. А если мы когда-то и виделись, то я этого не помню, – повожу оголенным плечом в мнимом безразличии, и мужской взгляд тут же цепляется за эту часть моего тела, вызывая во мне дикое желание одеться, да только не во что. – Сами сказали, капитан, пять лет прошло. Тем более, пять лет назад в моей жизни был тот, кем было поглощено все мое внимание. Игнат Орлов. Именно после контакта с ним у меня и родился сын. На остальных мужчин тогда мне было откровенно плевать.
Ничего существенного, чего бы они и так не знали, я сообщать не собираюсь. Но сидящему напротив и этого достаточно.
– А сейчас? – цепляется, как хищный коршун, за мои слова. – Как обстоят отношения с вашим законным супругом?
Очень хороший вопрос. На который мне самой кто бы ответил. Последний наш разговор не принес ничего хорошего нам обоим. Не удивлюсь, если Игнат сейчас где-то там думает, что я буду его топить. Становится совсем тоскливо. Поверит ли он когда-нибудь в то, что я действительно питаю к нему нечто большее, чем просто желание сберечь жизнь сына? И если да, то будет ли для него это что-то значить? Зря призналась. Лучше бы и дальше молчала. Так было бы проще. Нам обоим. Впрочем, это все я оставляю при себе, а сидящему напротив лишь лукаво улыбаюсь, склоняя голову чуть набок.
– Я ношу его второго ребенка, как вы считаете, как у нас в таком случае обстоят с ним дела? – не жду ответа, сама же отвечая на свой вопрос: – Уверяю, все очень даже хорошо. В конце концов, я же вышла за него замуж.
Не уверена ни в первом, ни во втором своем заявлении, но и не в том суть моих слов. Вот и мужчина в ответ криво ухмыляется.
– Я не должен вам этого сообщать, но и вы ведь не обычная гражданка, учитывая, кем является ваш отец, – выдерживает показательную паузу, постукивая ручкой по столу. – На данный момент дела обстоят примерно так: сын нашего губернатора в реанимации, как и его зять, одному господу богу известно, доживут ли они хотя бы до утра. Екатерина Полонская подала заявление на вашего супруга. Учитывая влияние ее отца, будьте уверены, он приложит максимальные усилия для того, чтобы это преступление не осталось безнаказанным. Оно и не останется. Виновные ответят по всей строгости закона. Учитывая послужной список обвиняемых и количество сопутствующих эпизодов, сидеть ему долго. Свидетелей содеянного им – предостаточно и без ваших показаний. Но если вы хотите облегчить свою участь и доказать свою неприкосновенность, вам крайне необходимо сотрудничать в даче показаний. Мы обязаны убедиться, что вы не имеете никакого отношения к свершенным Орловым деяниям. Иначе пойдете как подстрекатель и соучастница. Поверьте, я рассказываю это в ваших же интересах, и то из уважения к вашему отцу.
Я на это только бровь выгибаю.
– Капитан, если вы наведете справки о моей жизни за последние пять лет, то прекрасно убедитесь в моей непричастности и без моей помощи. Да, я имела с Игнатом единоразовую связь пять лет назад. Да, родила от него сына. Но следующие пять лет мы с ним ни разу не встречались. Я училась, воспитывала ребенка, в прошлом году закончила университет и устроилась на работу в фирму, которую Игнат только совсем недавно купил. Так мы и встретились вновь. Он даже не знал, что я от него родила. Так что не там вы ищите причастных.
– Если Полонский и Щербаков умрет, то вашему мужу светит двадцатка. Как и всем тем, кто ему помогал. Это умышленное причинение смерти, совершенное с особой жестокостью, с вероятностью предварительного сговора группы лиц, и вас в том числе. Кто будет воспитывать вашего сына в таком случае?
Сказала бы я…
– В таком случае, хорошо, что рядом с моим сыном находится достаточно людей, неравнодушных к его судьбе, – улыбаюсь вопреки настоящим эмоциям.
Все-таки смог выбить из колеи, мент продажный.
– То есть вы согласны разлучиться с сыном ради того, с кем знакомы… м-мм… – протягивает лениво. – Сколько? Месяц, в общей сложности? – улыбается, довольный непонятно чем. – Такая вы мать? И дочь.
Ответная улыбка застывает на моих губах приклеенной маской.
– Я тоже от себя без ума. Правда, не думаю, что это имеет хоть какое-то отношение к делу.
– Вероятно я недостаточно ясно выражаюсь, или вы еще не осознаете всю глубину происходящего, Таисия Олеговна, – обманчиво мягко улыбается снова капитан. – Будете сотрудничать, вернетесь к сыну. Заодно дадите шанс своему супругу на получение минимального наказания. Не будете сотрудничать, останетесь здесь. Надолго. Забудете про свежий воздух. Свою работу. Сына. Про все забудете. Знаете, как другие заключенные обращаются с теми, кто имеет отношение к правопорядку? Дочери прокурора несладко там придется. И Игнат Орлов вам уже ничем не поможет. Вы сами ему помогать должны в нынешних условиях.
Вот прям здесь останусь?…
Хочется спросить. Но глотаю и оставляю при себе. А еще вспоминаю о том, как, порой, работает следственный отдел. Не всегда так, как написано по букве закона. Зачастую, результативно. Именно благодаря этому.
– Знаю. А еще я знаю, что имею право не давать показания против своего мужа, – припоминаю еще одну букву закона.
И я права. Это подтверждается буквально через секунду. Вместе с открывшейся настежь дверью.
– Имеешь. И не дашь, – разносится
