Наследник для Шаха - Анна Гур

Обычно завалить на кровать или на стол, оттопырить зад и все. Биться, спуская пар и ловя свой кайф.

Но не с Полиной…

С ней у меня мозги вылетают, резьбу сшибает. Чувства оголяются подобно проводам.

— Подарить тебе время? — выдыхаю сквозь сжатые зубы.

Я могу дать этой девочке все, абсолютно, исполнить любую прихоть, но Полине нужно другое…

То единственное, чему противится все мое сознание.

И причина не в том, что у нее под сердцем живет мой сын. Причина в другом. Я сам не понял, как подсел на эту девочку с длинными шоколадными прядями, с глазами чистой лазури. Невинную уже не телом, но душой…

— Отпустить, — повторяю опять как одержимый, не моргаю даже, желваки на скулах сводит.

Бешенство. Оно просыпается в крови и гонит адреналин.

Делаю пару шагов, нависаю над Полиной. Чувствую ее страх, смотрю в эти наполненные слезами глаза. Мое возбуждение не уходит, тело горит желанием завалить, подмять, взять прямо здесь, ее наслаждение, запах ее кайфа все еще витает в воздухе, будоражит сознание, не дает мыслить трезво.

Не могу понять, как и когда моя жизнь полетела в тартарары. Хотя нет. Могу. В ту самую ночь, когда девочка с бейджем с чужим именем "Лида" оказалась в моих руках.

Обычная девка должна была отработать все, всеми возможными способами, чтобы утолить ярость, а в итоге…

Я сжимаю с силой кулаки, потому что не хочу ее терять…

— Да… отпустить… — отвечает робко, глаза заплаканные, а на дне этой лазури такая надежда, боль и я вдруг неожиданно для себя понимаю, что не хочу принуждать Полину, не просто не могу, а не хочу…

Сложно справиться с собой, сложно не заставить желанную девочку принять меня…

— Ты понимаешь, о чем именно просишь меня?

Окидываю ее фигуру цепким взглядом, и девочка прикрывает живот ладошками, понимает, что я имею в виду.

А мне приходится укротить свою сущность, чтобы не наломать дров. Буду давить — потеряю. Вижу это, а иметь под боком сломленного журавлика не хочу.

— Понимаю, Шах, но иначе не могу, нужно осмыслить все, что между нами происходит, и… я очень скучаю по дому, не могу так… — всхлипывает и нижняя губка дрожит.

Мысленно прикидываю, просчитываю. Если Полина не понимает, что такое быть женщиной Шаха, то для меня все ясно как день. Моя женщина не может быть вне защиты, особенно та, кто носит моего наследника.

Зубы скрипят. Кажется, что на языке крошку чувствую.

Проходят гнетущие секунды молчания, и я буквально вижу, как затухают глаза Полины, как горбится фигурка, словно под бременем тяжести своего положения.

Отпустить.

Невыносимое решение. Неприемлемое.

Об этом говорит мой разум, а вот сердце…

Оно ощущается в груди тяжелой язвой, пульсирует, ощущая боль и отчаяние моей женщины. У этой девочки каким-то способом получилось пронять мою броню, пробраться в мозги.

Она одно сплошное желание.

Когда-то еще мальчишкой наткнулся на строку в работе одного мудреца, не помню дословно, но смысл был в том, что величайшее проявление любви в том, чтобы уметь отпустить…

Прикрываю веки, проталкиваю воздух глубоко внутрь и подобно сумасшедшему делаю шаг в бездну, потому что сам до конца не верю в то, что творю.

— Ты свободна… — выдохом и взгляд в ее глаза — шокированные, распахнутые широко.

— Ч-то? — шепчет, не верит в то, что слышит, а я и сам не понимаю, что творю, ощущение такое, что с мясом плоть отрываю.

— Я даю тебе то, что ты хочешь. Уезжай. Лети домой. Я даю тебе время…

На мгновение замирает, застывает, опять плачет, в неверии смотрит на меня.

— Ты… ты меня отпускаешь?

Отворачиваюсь от девочки. Не хочу смотреть на Полину. Не могу. Иначе…

Иначе все полетит к чертям, выдержка подведет, сомнения окутают, заставят погрузиться во мрак и тащить за собой хрупкого журавлика…

Знать, что Полина будет на свободе, вдалеке от меня… Будет бегать на свои лекции, улыбаться, общаться с близкими людьми… тяжко…

Ее жизнь продолжится в привычном для нее русле. Это испытание для меня, ну и проверка для нее.

Маленькая птичка слишком наивна. Я отпущу. Дам шанс вдохнуть свободы, но мои псы будут незримо ходить за Аийшой по пятам.

Она моя слабость, моя болевая точка. Жизни у нее не может быть вдали от меня, но сейчас…

Если журавлик останется со мной, я ее сломаю.

Впервые так тяжело. Невыносимо. Но любовь… любовь — это когда интересы ближнего ставятся выше своих, а я сейчас совершаю немыслимое…

Я отпускаю ту, которую хочется приковать к себе цепями и не отходить ни на шаг.

— Аслан… — слышу робкое за спиной, шелест ее шагов. Настороженно застывает за моей спиной. Если протянет руку, если прикоснется, не выдержу, обрушусь на девочку, но Полина замирает в шаге от меня.

Чувствую ее за своей спиной. Робкая. Невесомая. Моя…

— Просто. Уходи, — цежу слова, выталкиваю их из себя, — завтра с утра ты улетишь…

Глава 44

Полина

— Просто. Уходи. Завтра с утра ты улетишь…

Говорит жестко и, не дожидаясь моего ответа, чеканит шаги, спустя мгновение хлопает входная дверь, а я смотрю вслед Аслану.

Не понимаю, что он выполнил мою просьбу, не верю до конца в это. Стою и смотрю. На душе ураган и буря.

Ты ведь этого и хотела, Полина, ты жаждала свободы, и он выполнил твое желание. Слезы продолжают катиться из глаз, но они не приносят облегчения, мне тяжко и не могу я понять до конца своих чувств.

Иду в противоположную сторону и выхожу в сад. Сразу же ко мне подбегает белый пушистый комок, ластится, и я сажусь на корточки, заглядываю в умную мордашку и выговариваю едва слышно:

— Я ухожу, Мухараб, он отпустил меня…

Собака лишь смотрит, а затем неожиданно облизывает мой нос, вызывает щекотку и смех.

До меня наконец-то доходит, что именно произошло именно сейчас. Шах меня отпустил…

— Отпустил… — непрерывно повторяют губы, и я лечу прочь, в свою комнату, взмываю по лестницам и оказываюсь в спальне. Падаю на кровать звездочкой. Смотрю в потолок и чувствую, как в груди рождается нечто новое, еще более глубинное…

Закрываю глаза и проваливаюсь в сон, напряжение всего перенесенного наконец-то выходит из меня.

Снится, как бегаю по полю необыкновенно зеленому под мерцающим светом мириад звезд, а рядом со мной лев.

Белоснежный грациозный хищник и в этот раз мне не страшно,