За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова
— Мне следователь наяривает…
Костя сказал, заставляя Гаврилу снова обратить на себя внимание. Он нахмурился сначала, потом кивнул. Всё же Гордеев — мастер перевода тем.
— Гора?
— Он.
— Это закономерно, Кость. Он ждет от тебя…
— Да мне похуй, что он ждет, Гаврила…
Костя перебил, отмахиваясь несдержанно, отвернулся, к окну подошел. Настроение в комнате снова чуть сменилось. От легкомысленности приветствия к легкой встревоженности из-за близящихся родов Агаты к полноценной тяжести ответственности за свои решения и неуверенности, что они правильны…
— Он просто боится за себя и за своих, Кость. Агата под твоей защитой, а он ни под чьей, при этом зависит от тебя. Ждет, когда ты сделаешь, что обещал.
— Я не обещал, Гаврила. Я купил информацию, но я никому ничего не обещал. Он считает, что я должен её опубликовать. Я считаю, что Агате это всё нахер не сдалось. Она будет читать, как сумасшедшая. Её сто пудов попытаются выставить кем-угодно, лишь бы не выглядело так хуево, как это есть. Мне зачем это всё дома? Ей всё это зачем? Мне только не хватало, чтобы журналисты на заборе висли…
— Я тебя понимаю, Костя. Но и ты должен понять…
— Я делаю всё, что я должен. Чужие хотелки исполнять — это не вопрос моего долга.
Гавриле было, что возразить, но он воздержался. Вздохнул просто, плечами пожал. Действительно понимал Костю. И как бы сам поступал в такой ситуации — откровенно не знал.
Запусти они сейчас информацию — вся «элита» уже разлеталась бы по заграницам, звеня золотишком. Не только Вышинский — все. Но в то же время… Сложно предвидеть, какой будет реакция медиа на Агату. А ей же действительно совсем скоро рожать.
Вот и получается, что пока все замерли в ожидании. Кто чего.
* * *Прошло две недели.
ПДР была поставлена на конец февраля, но схватки у Агаты начались раньше.
По закону подлости, когда Костя был в отъезде.
По закону жопы, когда всё замело. Дороги. Мосты. Аэропорты и их взлетки.
В день, когда Максим Константинович Гордеев решил, что ему пора рождаться, на страну обрушилась месячная норма осадков. Выпала пушистым снегом.
Но их с Костей сыну, кажется, до таких мелочей… Где-то как его папашке.
Сначала у Агаты начали подтекать воды, так, что даже не скажешь уверенно, что это оно, дальше — точно такие же еле-ощутимые схватки.
Агате хотелось верить, что она из числа тех, для кого это означает, что роды просто скоро, а не уже вот прямо сейчас. Потому что завтра Костя должен быть дома. И до завтра дороги должны разгрести, но…
Она позвонила Павловне. Павловна скомандовала выезжать.
Агате стало страшно, пришлось сначала дышать, поглаживая живот и прося малого хотя бы до клиники дождаться, а потом звонить Гавриле. Которому по договоренности надо было как-то добраться в поселок, забрать её, а дальше…
У взявшего трубку мужчины было очень хорошее настроение. Он начал разговор с дружелюбного приветствия, шутил там что-то, а Агата понимала, что сейчас ему станет уже не до смеха.
Так и случилось, стоило ей ошарашить друга новостью.
— Гаврила, только Косте не говори…
Агата попросила тихо, чувствуя новый приступ боли — уже сильнее тех, что были раньше. Как бы дающий понять, что ехать таки надо…
— Он нас грохнет, если не скажем, сестрёнка…
Гаврила сказал отрешенно, но ответить Агате было нечего.
Она просто понимала, что будет, если Костя узнает. Он рванет разводить руками тучи.
Он уже и так скорее всего что-то там чувствует. Потому что набирал её на протяжении дня раз десять. В последний раз за минуту до того, как она связалась с Павловной.
Сказал, что их тоже замело. Рейс откладывают. По предварительным прогнозам на час, но судя по всему…
Разговаривая с мужем, Агата «агакала» и кивала, хотя у самой в голове потихоньку зрела паника.
Она считала, что к родам готова, но то, что они вот прямо на носу, а Кости рядом нет, слегка отбросило.
Пусть она не хотела, чтобы он носился вокруг в истерике, но теперь могла сказать абсолютно честно: не была готова к тому, что его вообще не будет…
Чтобы отвлечься и не волноваться, услышав от Гаврилы: «жди, выезжаю», Агата начала собирать сумку, зачем-то пытаясь подбодрить носящегося вокруг, чувствовавшего неладное, Боя.
Когда всё было вроде как готово, опустилась на кровать, долго смотрела на севшего напротив пса, который моргал, глядя с тревогой и непониманием, то и дело выдавая фирменное растерянное «ммм?».
Улыбнулась, чуть наклонилась, сжимая ладонями морду, как человеческое лицо, посмотрела в глаза:
— Меня пару дней не будет. Не волнуйся. Приеду с подарком. И за Костей следи, хорошо? Я тебе доверяю.
Погладила сильнее разволновавшегося пса, встала, спустила сумку вниз, чувствуя, что Бой плетется рядом, то и дело тычась носом.
Старалась засекать интервалы между схватками. Понимала, что они усиливаются. Понимала, что не ложные…
Постоянно обновляла диалог с Гаврилой, прекрасно зная, что он за рулем сейчас и скорее позвонит, чем напишет.
А еще смотрела через окно в освещенный двор, который продолжало заметать…
Если Гаврила где-то встанет, ей придется ехать самой. Не за рулем, конечно. В доме найдется, кому отвезти, но Агате безумно не хотелось, чтобы пришлось действовать настолько не по плану.
Бой продолжал путаться под ногами, Агата продолжала ему будто бы извинительно улыбаться…
— Вот не терпится тебе…
Сказала, опуская взгляд на живот. Злилась, конечно, но всё равно больше волновалась. Потому что Макс не виноват, что ему не терпится… Ей, на самом деле, тоже ведь.
Вздрогнула, когда в руках завибрировал мобильный.
Сначала сердце ускорилось просто от испуга, потом — потому что это мог быть Гаврила и он
