Юна-Мари Паркер - Богачи
Уже в два часа ночи Морган пожалела о том, что отказалась вернуться в отель. Она устала, взмокла от пота, и ее шелковая блузка неприятно прилипала к спине. Сколько еще будут продолжаться ее мучения?
Внезапный шум и суета людей в белых халатах возле заветной двери заставили ее напрячься. Из палаты выбежала медсестра с явным намерением позвать кого-то на помощь. Через несколько минут она вернулась в сопровождении двух врачей, торопливо везущих столик на колесах, накрытый белой салфеткой. Вскоре врачи вышли из комнаты Тиффани и стали о чем-то совещаться. На их лицах была написана тревога.
Морган поднялась со своего места с твердым намерением выяснить, что же случилось. Сердце подсказывало ей, что происходит неладное.
В субботу ближе к вечеру в районе Найтсбриджа было по обыкновению пустынно, как и в остальных фешенебельных частях города. Торговцы закрывали свои магазины, поскольку жители окрестных кварталов выезжали на выходные за город. В этот час Гарри удалось без труда найти место для стоянки на площади Монпелье чуть ли не у порога дома.
Даже с улицы их жилище казалось заброшенным. Когда Морган была здесь, она велела пораньше зажигать в окнах огни, чтобы случайный прохожий мог заметить через щель в неплотно задернутых шторах частичку интерьера и подивиться достатку хозяев. В ее отсутствие жизнь как будто останавливалась.
Гарри направился прямо в кабинет, мимоходом отметив, что Перкинс поставил в вазы свежие орхидеи, наполнившие гостиную приторным ароматом. Как жаль, что Морган нет рядом! Она отсутствует всего десять дней, а ему кажется, что минули годы. Ребенок должен родиться лишь через шесть недель. Подумать страшно, как долго еще ждать! Что бы придумать, чем занять себя и тем самым спасти от тихого сумасшествия? Жизнь без Морган казалась ему пустой и скучной, дни бесконечными, а ночи невыносимыми. Гарри и не предполагал раньше, что близость жены так значима для него.
Вчера вечером ему не удалось даже поговорить с ней по телефону. Чертов администратор отеля ответил: «Сожалею, но графиня Ломонд отсутствует. Всего доброго!» — и повесил трубку. Мерзавец!
Да и что тут может быть «доброго»! Утром он проснулся с дикой головной болью, потом имел неприятный разговор с матерью, проиграл в карты своему партнеру Джону и в довершение всего вернулся вечером один в пустой дом. Тоска такая, что хоть волком вой, а ведь только суббота! Что ему делать целый уик-энд?
Скука запустила ему в сердце свои острые когти. Если бы он только мог сесть на самолет и полететь следом за Морган в Нью-Йорк! Но его держала работа — с момента открытия выставки старых мастеров его галерея переживает настоящий пик популярности, а это требует неотлучного присутствия хозяина. Гарри включил телевизор и стал лениво листать журнал — молодые люди его поколения редко читали книги.
Он пребывал в такой рассеянности, что не слышал звонка в дверь, и когда Перкинс вошел, чтобы доложить о визитере, едва не подпрыгнул в кресле от неожиданности.
— Леди Элизабет Гринли, — с нарочитой отчетливостью сказал слуга.
— Да! — На лице Гарри отразилась смесь противоречивых эмоций. Он вскочил и бросился в холл, где поднялась ему навстречу нежданная гостья.
— Здравствуй, Элизабет… какой сюрприз! Как поживаешь?
— Привет, Гарри. Надеюсь, ты не сердишься, что я нагрянула без предупреждения? Я целых два часа ходила по магазинам и ужасно устала, а в окрестностях словно все вымерло — ни единого такси за полчаса! — Ее голубые глаза выражали муку и полнейшую невинность.
— Напротив, я очень рад тебя видеть. Не выпьешь ли со мной чаю? — Не дожидаясь ответа, Гарри отдал приказание Перкинсу: — Подайте нам чай в кабинет через некоторое время.
С этими словами он взял Элизабет под руку, провел ее в кабинет и освободил от бесчисленных свертков, которыми та была увешана с головы до ног.
Гарри устраивали те отношения, которые сложились между ним и Элизабет в последнее время. В конце концов, они знают друг друга двадцать лет и вполне могут быть добрыми друзьями. Не мужем и женой и не любовниками, а приятелями, у которых много общего. Он искренне радовался тому, что Элизабет, по всей видимости, испытывала к нему те же чувства.
— Как идут твои дела в галерее? — спросила она.
Элизабет неизменно интересовалась этой стороной его жизни, и Гарри с удовольствием похвастался ей своим ошеломляющим успехом.
Когда подали чай, она тут же завладела инициативой и стала потчевать Гарри как заботливая хозяйка. Он и думать забыл о том, как страдал в одиночестве всего полчаса назад. Сандвичи с огурцом и галеты были великолепны, шоколадный кекс, испеченный миссис Перкинс, еще лучше. В камине весело потрескивал огонь, общество Элизабет заставило Гарри позабыть свою печаль.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он вдруг неожиданно для самого себя.
Элизабет задумчиво поджала губы, всем своим видом давая понять, что обескуражена вопросом.
— Не знаю. Родители уехали на выходные. Наверное, буду просто сидеть дома. Сегодня по телевизору неплохой фильм.
— А почему бы нам с тобой не поужинать вместе? Здесь поблизости есть несколько маленьких скромных ресторанчиков, где очень уютно и отлично кормят. Что ты на это скажешь? А потом я отвезу тебя домой вместе с покупками.
Элизабет склонила голову набок, как птичка, заслышавшая осторожные шаги кошки, и серьезно задумалась над предложением.
— Ну…
— Соглашайся, Элизабет! К чему сидеть по домам в одиночестве и скучать, если можно прекрасно провести время вдвоем!
— Хорошо, — ответила она и скромно сложила руки на коленях.
— Великолепно! — воодушевился Гарри. — Только прежде чем мы отправимся, мне надо позвонить Морган. Сколько сейчас в Нью-Йорке? — он взглянул на часы. — Примерно полдень. Это нас не задержит надолго. Я только узнаю, как обстоят ее дела. Вчера мне не удалось дозвониться.
— Вот как, — сочувственно вымолвила Элизабет. — Она ведь отсутствует уже больше двух недель, не так ли? Когда ожидаются роды?
— Еще не скоро. Недель через шесть. Видишь ли, ей спокойнее рожать, когда рядом родители… к тому же двойное гражданство дает множество преимуществ, — рассудительно добавил он. — Но самое главное, она занимается сейчас своим братом. Его необходимо уговорить лечь в больницу.
— Понимаю. Как это все сложно! Скажи, Гарри, тебе, наверное, очень одиноко без нее? Я на твоем месте с ума бы сошла от одиночества.
— Да, временами и вправду тоскливо — с грустной улыбкой согласился он. — Я никогда не умел развлекаться в одиночку.
— Я знаю, — в ответ улыбнулась Элизабет.
