Джилл Мэнселл - Милли Брэди меняет профессию
— Перестань, развеселись, ты совсем не страшная. Милли без всякого энтузиазма посмотрела на свое отражение в зеркале над камином и сказала:
— Я не хочу.
— Ну и не надо, — пожала плечами Эстер, как будто все было так просто.
— Я должна. Мне его жаль. Нельзя обижать человека, у которого только что умер отец.
— Ладно. Я так. Придется тебе сходить на свидание с Ричардом-садовником, «у которого только что умер отец». Постарайся не слишком веселиться, ладно? Мы же не хотим, чтобы ты от восторга лишилась чувств!
В счастливом состоянии Эстер была так же невыносима, как и на пороге самоубийства, думала Милли. В этот миг входная дверь распахнулась, возвещая о возвращении Нэта. Пока новый ресторан Лукаса не был отремонтирован и открыт для публики, Нэт работал в мексиканском баре на набережной. Радостно визжа, Эстер бросилась к нему и покрыла его лицо поцелуями. В зеркале Милли увидела, что Нэт улыбнулся и прошептал Эстер на ухо что-то фривольное. Потом он перехватил взгляд Милли и постарался вести себя сдержаннее. Он покашлял, прочищая горло, и толкнул Эстер в бок. Потому что такой вот этот Нэт, подумала Милли. Умный. Добрый и понимающий. Не хочет, чтобы она чувствовала себя неуютно.
Отступив на несколько шагов, Милли осмотрела в зеркале свой наряд. Ничего броского, только светло-зеленое платье на лямках и подходящий по цвету пушистый кардиган из ангоры на случай, если станет прохладно. Немного скучновато, если говорить честно, но вполне подходяще для обеда с профессионалом-садовником.
Терпеливо подождав, пока Эстер закончит любезничать с Нэтом, Милли спросила:
— Как я выгляжу?
Эстер, никогда особо не блиставшая деликатностью и вниманием к чувствам других людей, улыбнулась:
— Похожа на крыжовник.
Ричард, как и предполагала Милли, появился в точно назначенное время и выглядел как идеальный зять — мечта каждой матери. Мускулистый, но не слишком. Славный и красивый, но без перебора. На нем была темно-синяя рубашка поло, наглаженные бежевые хлопковые брюки и — самое главное — пара начищенных до блеска рыжевато-коричневых ботинок. Еще от него пахло лосьоном после бритья, но не чрезмерно. Короткие, чистые ногти. И одна из тех милых, честных, с морщинками вокруг глаз, улыбок, которые обожают будущие тещи всего мира.
Сердце Милли рухнуло в ее розовые сандалии. Это был именно тот тип мужчины, с которым ей следовало создавать свой дом, — преданный, работящий, он будет обращаться с ней как с принцессой и приносить завтрак в постель.
И он ей совсем не нравился.
Это было так несправедливо.
— Ты фантастически выглядишь. — Щеки Ричарда зарделись, и это было естественно и славно.
— Спасибо. Э, ты тоже.
Ох!
— Ты готова?
Милли храбро улыбнулась и взяла сумку:
— Готова! — Обернувшись, она крикнула: — Эстер! Мы уходим. До скорого.
Эстер появилась наверху у лестницы, в руках она сжимала пустую бутылку из-под минеральной воды.
— Я разлила воду по всему ковру в моей спальне, — сказала она, невинно поднимая брови. — Ничего, если я воспользуюсь твоим пылесосом?
Через двадцать семь часов, оставив Милли одну за столиком, Ричард отправился в мужской туалет. На самом деле прошло не двадцать семь, а только два часа, но казалось, что двадцать семь.
Он привез ее в «Винченцо», популярный итальянский ресторан в бухте, где на каждом столике горели свечи, настоящие рыболовные сети свисали с потолка и постоянно звучал «корнетто» — чувственная музыка, льющаяся из колонок, установленных над баром. Никто не смог бы упрекнуть хозяина ресторана, что он не старается создать интимную атмосферу, столь необходимую для потенциальных влюбленных.
Бедный старый Винченцо, думала Милли, конечно, не его вина, что их свидание не отличается особым пылом.
Проблема была в Ричарде, у которого было не больше харизмы, чем у некоторых политиков, выступающих по телевидению от имени разных партий. Сначала она опасалась, что он без остановки будет говорить о своем отце, но эти страхи не оправдались. Вместо этого он все болтал и болтал кое о чем гораздо худшем.
О садоводстве.
Для некоторого разнообразия время от времени он упоминал Салмана Рушди.
Считая себя ужасно злой, но не в состоянии удержаться от дурных мыслей, Милли фантазировала, что дверь кабинки может заклинить и это вынудит Ричарда провести в мужском туалете остаток вечера. Ей было очень, очень, очень скучно. Не говоря уже о том, что она была до ужаса трезвой.
Боясь повторить свое выступление на приеме у Орлы, Ричард решительно пил только минеральную воду. Вначале он спросил Милли, желает ли она выпить вина, и она охотно закивала, рассчитывая, что он закажет бутылку. В ответ Ричард улыбнулся официанту открытой улыбкой, собравшей морщинки вокруг глаз, и объявил с гордостью:
— И маленький бокал белого вина для леди.
Правда, через пятьдесят пять минут он заказал еще один бокал. Через сорок пять минут после того, как она прикончила первый.
Чувствуя себя хулиганкой — но почему, почему? — Милли решила воспользоваться его отсутствием. Взяв свой пустой бокал, она героически пыталась привлечь внимание официанта. Тот промчался мимо, не обращая внимания на отчаянное движение ее бровей. Черт, тонких намеков здесь не понимают. Нэт всегда ей говорил, что щелкать пальцами, привлекая внимание, чрезвычайно грубо, но тому толстому парню у окна это помогло. Может, если она встанет на стул, выпрямится и завопит: «Эй, вы!», такое сработает.
Плечи Милли уже были готовы покорно опуститься, когда чей-то голос прошептал ей в ухо:
— Я просто ненавижу, когда барышня попадает в беду.
ГЛАВА 45
Столики в ресторане «Винченцо» стояли вплотную друг к другу — как предполагала Милли, для создания более интимной атмосферы. С крайним удивлением она наблюдала, как мужчина за соседним столиком выхватил у нее бокал и до краев наполнил его красным вином. Потом, балансируя на одних задних ножках стула, он широким жестом вернул ей бокал со словами:
— Пожалуйста, похоже, вам это сейчас необходимо.
Милли решила, что ему около тридцати и что он над ней смеется. Но вполне доброжелательно. И он определенно совершил добрый поступок, даже если счел ее алкоголичкой.
— Спасибо, но я не барышня в беде.
— Ха, нас не проведешь, — улыбнулся ей его приятель.
— Правда, все в порядке! — Хотя она не соглашалась с их определением, она не забывала прихлебывать вино.
— Милая девочка, вы нас не обманете. Последние сорок минут мы сидели здесь и подслушивали. Вы сегодня не слишком счастливы, — произнес первый торжественно. — Более того, как доктора, мы пришли к единому мнению. Наш диагноз — крайняя форма уныния. — Говоря это, он снова наполнил ее бокал. — Замучены сильнейшей скукой и разговорами о рододендронах.
