Сьюзен Кэрролл - Ночной скиталец
— Вряд ли можно ожидать от Ланса, что он будет ходить за мной как тень, — заметила Розалин. — И, кроме того, он не вспоминал о друге со дня нашей свадьбы. Думаю, Ланс просто хочет закрыть брешь в их отношениях, пока та не стала еще больше.
— О, конечно. Уверен, Ланс сделает все, что в его силах, чтобы загладить вину перед капитаном Мортмейном.
Неожиданная горечь в голосе Вэла поразила Розалин. Он, должно быть, понял это, потому что сдержанным тоном спросил:
— Вы познакомились с этим лучшим другом моего брата?
— Да, когда мы с Лансом однажды катались верхом.
— И что вы думаете о Рейфе Мортмейне?
— Пожалуй, он кажется идеальным джентльменом и… и… Вообще-то, он заставил меня почувствовать себя немного неуютно, — вынуждена была признать Розалин под тяжелым взглядом Вэла, — хотя не могу представить почему. Что-то в его глазах. Они были похожи на…на…
— На глаза волка? — закончил Вэл.
— Нет. Но очень холодные и пустые. Как будто он искренне хотел быть дружелюбным, но не знал, как это сделать. Даже его улыбка была печальной и вымученной. Он… он…
Розалин замолчала с извиняющейся улыбкой.
— Боюсь, мои слова совсем бессмысленны. Капитана Мортмейна трудно понять, но Ланс, кажется, о нем очень высокого мнения.
— Есть кое-то, что вы должны знать о моем брате, Розалин, — нерешительно сказал Вэл, очень осторожно подбирая слова. — Ланс может производить впечатление мужчины, слишком хорошо знакомого с искушениями этого мира, с темной стороной человеческого характера. Но он не так циничен, как кажется.
— Я знаю это, — с теплом в голосе ответила Розалин. Эти последние дни многое открыли ей в мужчине, который скрывался за маской распутника. — Он лишь притворяется таким бесчувственным и беспечным. Но миссис Белл, леди, которая шила мне одежду, рассказала одну замечательную историю.
Губы Вэла изогнулись в легкой улыбке.
— О том, что Элис Белл была женой одного из рядовых в роте Ланса? И когда ее муж погиб, сражаясь в Испании, Ланс сделал все, чтобы она смогла вернуться домой. И не только это. Он помог ей открыть собственное швейное дело, так что она может респектабельным способом зарабатывать на жизнь.
— Да! — воскликнула Розалин. — И Ланс даже не позволил ей поблагодарить себя!
— Это Ланс ненавидит больше всего. Я видел, как он выбрасывает письма, которые приходят от других.
— Других? Были еще?
— Записей о его пожертвованиях — целая бухгалтерская книга. Иногда я думаю, что мой брат считает нужным заботиться о каждой вдове и сироте погибших солдат его полка.
— Ланс говорил, что война труднее для женщин, которые… — Розалин остановила себя, в замешательстве нахмурившись. Нет, об этом говорил сэр Ланселот. Или, по крайней мере, она так думала. Иногда она рисковала безнадежно запутаться в том, что делали и говорили ее двое мужчин.
Вэл выглядел смущенным.
— Ланс был достаточно зол, когда узнал, что я раскрыл его секрет. Не думаю, что он бы оценил то, что я поделился им с вами.
— Не беспокойтесь, я не скажу ему, — поспешно заверила Вэла Розалин. — Боже упаси, если люди заподозрят, что у Ланса Сент-Леджера доброе сердце. Это разрушило бы его репутацию безнравственного распутника.
— Вижу, вы очень хорошо понимаете моего брата, — улыбнулся Вэл.
— Да, полагаю это так. В конец концов, он и меня тоже спас. Можно сказать, что я всего лишь еще одна из его несчастных вдов.
— Нет, — Вэл положил ладонь на ее руку. — Вы не можете так думать, Розалин. Вы же должны видеть, как сильно он любит вас.
Розалин моргнула. Сэр Ланселот любил ее. А Ланс просто… просто… она не была точно уверена, что Сент-Леджер чувствовал по отношению к ней.
— Я думаю, что начинаю нравиться ему, — осторожно сказал она.
— Нравиться ему? Это слово совершенно не подходит моему брату. Когда Ланс заботится о ком-то, он не делает это наполовину. Он любит так же, как ездит на своей лошади: играя жизнью и смертью, полностью отдавая свое сердце с безоговорочным доверием и честностью. Благородная черта, — серьезно добавил Вэл, — но, к сожалению, из-за нее моего брата очень легко обмануть.
Так же легко, как выскользнуть в сад для свидания в лунном свете с другим мужчиной? Розалин вздрогнула. Она высвободила пальцы из руки Вэла, внезапно почувствовав себя слишком виноватой, чтобы встретить честный взгляд этого мужчины.
Когда пришел лакей, чтобы сообщить, что приехала Эффи с визитом, Розалин почувствовала облегчение и, извинившись перед Вэлом, подняла корзину с цветами и поспешила покинуть сад.
Глядя, как Розалин исчезает в доме, Вэл понял, что должно быть по неосторожности сказал какие-то слова, которые расстроили ее. Но он просто пытался найти способ деликатно предупредить ее об опасности дружбы Ланса с Рейфом Мортмейном. Теперь он был рад, что справился с искушением рассказать больше. Но Розалин, казалось, оставила позади все воспоминания о той ужасной ночи, когда на нее напали, и, вероятно, это было самым правильным решением.
Высказав все свои подозрения касательно Рейфа, он мог только напугать ее. Розалин же в последние дни и так беспокоилась слишком часто. А волнений самого Вэла хватило бы на всех.
Вэла утешала лишь увлеченность Ланса своей новобрачной. Его брат проводил каждую секунду с Розалин, которая удерживала его подальше от ублюдка Мормейна и от любой возможной опасности.
Бесхитростный рассказ Розалин о возобновлении дружбы между Лансом и Рейфом произвел на Вэла гнетущее впечатление. Лан встретился с Рейфом чтобы… как Розалин назвала это?… закрыть брешь в их отношениях, прежде чем та станет еще больше.
«А что ты скажешь о бреши в отношениях с собственным братом, Ланс?» — страстно желал спросить Вэл, но заставил себя отбросить эти горькие мысли в сторону. Сейчас едва ли был подходящий момент для потакания мелкой жалости к самому себе и раненым чувствам.
«Впервые в моей спокойной, скучной жизни, — мрачно подумал Вэл, — пришло время не думать, а действовать».
«Черт бы побрал эту проклятую ногу», — ругался про себя Вэл пока скакал по направлению к скалам. Его ненавистное колено выбрало неудачный момент, чтобы заболеть с новой силой. Даже поступь такого благородного животного, как эта старая чалая кобыла, заставляла старую рану болеть, да так, что Вэл вынужден был стиснуть зубы. Но он не мог позволить нескольким вспышкам пульсирующей боли в колене удержать его от назначенной встречи — не в деревне, как он с прискорбием вынужден был солгать Розалин, а в намного более удаленном месте имения Замка Леджер.
