Ширли Конран - Кровное родство. Книга первая
– Два процента, – повторил Адам. Майк с видимой неохотой кивнул. Адам встал.
– Что нужно Миранде – так это объединить весь свой бизнес под одной крышей. Так что подыскивай большое промышленное здание, но не в Лондоне, а где-нибудь в центре страны – там расценки ниже. Тогда мы сможем разместить фабрику, склады, гаражи и офисы в одном и том же месте.
– А почему бы не построить подходящее помещение? – спросил Майк.
– Нет времени.
Адам одним глотком опорожнил свой стакан и вышел.
Пятница, 24 апреля 1964 года
– Мне здесь нравится, Шушу, – сказала Элинор. Они сидели на южной террасе в ожидании гостей: по традиции в связи с окончанием работ в замке Элинор устраивала праздник для тех, кто в них участвовал. Предполагалось, что обустройство будет полностью завершено как раз к началу очередного кинофестиваля, так что Сэм на сей раз для своих дел сможет располагать таким антуражем, каких поискать даже на французской Ривьере.
Жены каменщиков испекли к празднику множество пицц и принесли огромные миски салата из помидоров, оливок, луна, маринованных огурцов, грецких орехов и латука, заправленного традиционным местным соусом, в котором вместо оливкового масла использовалось кунжутное. На столах стояло шампанское и розовое прованское вино, а в качестве прохладительного пили лимонад, приготовленный из сорванных здесь же лимонов.
Время, когда замок реставрировался, было для Элинор сплошным удовольствием. Архитектор-француз укрепил опоры и балочные перекрытия, заново перестелил крышу и плиточный пол террасы. Взамен единственной ванной, откуда не выветривались неприятные запахи, и кухни, располагавшей только одной мойной с холодной водой, в замке теперь была прекрасно оборудованная новая кухня и множество ванных комнат. Обои, уже довольно облезшие и ободранные во многих местах, были убраны, стены и потолки оштукатурены, но они стали не чисто-белыми, а чуть розоватыми – оттенка лепестков магнолии, окна починены, все деревянные части покрашены, полы выровнены и ошкурены, установлена новая электропроводка и скрытые бра, свет которых, рассеиваемый поверхностью стен и потолков, становился еще мягче и приятнее для глаз.
Пока шла реставрация, Элинор и Шушу ездили по аукционам Ниццы, Тулона и Драгиньяна. Наведывались и в антикварные магазины, расположенные на холмах, а значит, гораздо реже посещаемые заезжим народом, и увозили оттуда великолепные кровати, столы и шкафы яблоневого дерева и других ценных пород, очаровательные старинные стулья, а современные диваны были доставлены из Ниццы. На одном из тулонских аукционов Элинор купила четыре рулона кремового льняного полотна, а сарасанская портниха, мадам Аннетт, сшила из него шторы для всех комнат замка.
Во время реставрационных работ Элинор и Шушу жили в гостиницах: то в „Провансе", то в „Фонтэне" – они стояли на площади Республики друг напротив друга и жестоко соперничали между собой. „Прованс" принадлежал почтенной престарелой даме – девяностотрехлетней мадам Сартур, и обслуживался членами ее многочисленного семейства. „Фонтэном" заправляли два американца, которых местные жители окрестили „педиками". Когда хозяева „Фонтэна" пригласили дорогого парижского дизайнера, чтобы он установил скрытое освещение и обтянул стены тканью, владельцы „Прованса" не стали ликвидировать в своем отеле флюоресцентные лампы, придающие лицам какой-то неживой оттенок, но зато построили бассейн. „Фонтэновцы" было отыгрались, установив во всех лучших номерах кровати с пологом, опирающимся на четыре колонки, а „провансальцы" объявили, что каждую субботу собираются устраивать для своих постояльцев пикник с мясом, зажаренным на барбекю.
И вот теперь, облокотившись на перила террасы, Элинор созерцала плоды своих трудов. Она взглянула наверх. Свежевыкрашенные белые ставни окон слегка розовели, озаренные золотым отсветом вечереющего неба.
Видя довольное, умиротворенное лицо подруги, Шушу спросила:
– Ну, и что же тебе нравится больше всего?
К ее удивлению, Элинор не назвала ни открывавшийся с террасы изумительный вид, ни свою серебряную кровать с пологом и балдахином, принадлежавшую в свое время какой-то испанской принцессе, ни лифт, на котором можно было спуститься прямо на пляж, лежавший тремя сотнями футов ниже.
Улыбка медленно осветила лицо Элинор.
– Мне приятно думать, что Билли гордился бы мною. Шушу пристально посмотрела на подругу: ей было слишком хорошо знакомо это выражение ее лица. Сейчас Элинор играла одну из своих героинь. Замок был так похож на то величественное, роскошное окружение, в котором развивалось действие всех ее романов; здесь, в Сарасане, Элинор могла создать для себя тот воображаемый мир, который придумывала для своих читателей: мир, в который уже уверовала сама, где были смешаны реальность и фантазия, настоящее и вымысел. Частью этого воображаемого мира Элинор стал миф о Билли О'Дэйре – идеальном романтическом возлюбленном, сильном, бесстрашном герое. Элинор не помнила ни его слабости, ни жестокости, ни причиненных ей страданий.
Шушу на миг отвела глаза и вновь метнула взгляд на подругу. Они знали друг друга столько лет, но Элинор до сих пор поражала ее. Билли! Он все еще был жив в ее памяти, и не просто жив, а любим и ревностно храним от забвения. Шушу понимала, что нет смысла вновь пытаться убедить Элинор, что истинное лицо Билли О'Дэйра вовсе не соответствовало его внешнему обаянию. Он был единственным мужчиной, которого она любила, и другого для нее не будет никогда.
– Я думаю о том, что бы… что бы он сказал, если бы узнал, что я сама купила замок, – проговорила Элинор.
Шушу подозревала, что Билли засмеялся бы и сказал: „Да купи ты хоть Букингемский дворец, детка, ты не заставишь Марджори перестать смотреть на тебя сверху вниз".
– Думаю, Билли гордился бы тобой, Нелл, – произнесла она вслух.
Понедельник, 12 октября 1964 года
Для первого заседания правления своей компании Миранда выбрала темно-синее платье с пышным белым жабо и спрятала длинные огненно-рыжие волосы под широкую, темно-синюю же повязку.
Офис располагался в районе Оксфорд-стрит, в помещении бывшего склада, найденном Майком и соответственно переоборудованном. Миранда сидела во главе белого овального стола, в окружении сотрудников-мужчин. Справа от нее расположился Адам, который недавно, по ее просьбе, согласился войти в Правление, хотя и по совместительству.
Прежде чем принять предложение Миранды, он долго отнекивался, ссылаясь на то, что и без того слишком занят, но в конце концов согласился – после того, как она пообещала, что в случае, если „КИТС" станет акционерным обществом, Адам сможет приобрести по номиналу пятнадцать процентов выпущенных акций. Миранда сочла такую уступку вполне приемлемой, учитывая, что ее с лихвой окупит та польза, которую принесет участие Адама в работе правления, состоящего из людей молодых, энергичных и талантливых, но не обладающих его опытом и связями. Перспектива сотрудничества с Адамом придавала Миранде уверенность.
