Сандра БРАУН - ШАРАДА
– Ты была права. Это совсем не так легко и красиво, как кажется. Два часа работы, чтобы сделать двухминутный сюжет?
– Это не считая всей последующей работы, которая тоже требует времени, – ответил ему Джефф. Кстати, на съемку уходило бы вдвое больше "времени, не будь Кэт настоящим профессионалом. Ей редко приходится делать второй дубль.
Кэт сделала кокетливый книксен.
– Вы едете? – позвал их из фургона ассистент режиссера. Оборудование было уже погружено, оператор сидел за рулем, мотор был заведен, и кондиционер работал на полную мощность. Охранник уже докуривал последнюю сигарету, готовый сесть в машину. Он ни разу не попросил у Алекса документы и не поинтересовался, что тот делает на съемках. Билл явно зря платит ему деньги, подумала Кэт.
Джефф направился к фургону, но Кэт задержалась, пристально взглянув на Алекса.
– Ты ведь явился сюда в столь жаркий день не только для того, чтобы посмотреть, как мы работаем, не правда ли?
– Мне было интересно.
Кэт уперла руки в бока.
– Ты немного староват для выездов на природу. Признайся, Пирс, в чем дело?
– Я нашел Циклопа.
Он сидел на корточках возле своего «харлея», меняя в нем свечу зажигания. На самом деле «харлей» не нуждался в ремонте – он возился с ним просто для того, чтобы хоть немного забыть о своих проблемах. Если бы все в его жизни было отлажено так, как мотоцикл, он был бы счастливым человеком. Его «харлей» был единственным, на что он мог положиться, только он выполнял все его команды, не оспаривая их правоту. И езда на нем каждый раз приводила его в восторг.
С Кисмет все обстояло совсем иначе. Он злобно взглянул на нее через плечо. Она сидела на желтом виниловом мешке из-под бобов, который расстелила в тени, отбрасываемой чахлым кедром.
Несколько лет назад эта женщина была самой привлекательной из здешних красоток. Ему завидовал любой из знакомых мужчин. Ее темперамент не знал удержу. Она не боялась ничего на свете. Даже его.
Черт побери, в те времена, если он делал что-нибудь, вызывавшее ее недовольство, она бросалась на него с кулаками, иногда раня его до крови острыми ногтями и зубами. Они обычно дрались до тех пор, пока драка не переходила в секс, что случалось каждый раз. Насилие всегда возбуждало ее больше, чем что-либо другое. Чем грубее было насилие, тем сильнее она возбуждалась. Брыкаясь и вырываясь из рук, она, испытывая оргазм, визжала как резаная.
А сейчас в ее темных глазах, когда-то метавших молнии, едва отражался дневной свет. Это были мертвые глаза. В сексе она тоже вела себя как труп, терпела его, но никогда не участвовала.
Она даже выглядеть стала иначе: скрывала татуировку под одеждой, старалась как-то пригладить непокорные волосы. Он уже не помнил, когда она в последний раз надевала одежду, выгодно подчеркивавшую ее фигуру. И говорила она теперь тоже иначе.
Попытаться возродить прежнюю Кисмет стало главной целью его жизни. Но она упорно сопротивлялась его намерениям. Где-то внутри ее по-прежнему сидела дикая кошка. За ее обычным пресным выражением лица настоящая Кисмет все так же насмехалась над всем миром. Он знал это, ему нужно было только придумать способ, как вытащить ее из этой скорлупы.
Но стоила ли Кисмет всего того дерьма, через которое ему пришлось ради нее пройти?
Нисколько, черт побери. Да он давным-давно бросил бы ее, если бы не одна существенная деталь: именно этого она и хотела. Она сама была бы рада, если бы он выгнал ее на улицу. И вот именно из-за этого он и не собирался с ней расставаться до скончания веков. Однажды он все-таки дал ей ускользнуть, и это сделало его всеобщим посмешищем.
Но в конце концов именно он смеялся последним, разве не так?
Когда Спарки ушел из их жизни, они возобновили прежние отношения. Впрочем, не совсем так. Она-то никогда уже не была прежней. Большую часть времени она даже смотрела сквозь него, как будто его не было вовсе. Единственным, что, казалось, могло победить ее безразличие, был страх. Когда она была напугана до предела, то становилась податливой, как воск.
Именно поэтому наводить на нее страх стало его любимым занятием.
Сейчас он встал и вытер руки о вылинявшую красную тряпку.
– Иди в дом.
Его резкий окрик заставил ее вздрогнуть. Вот еще одна особенность теперешней Кисмет: она вечно грезит наяву. У нее был свой мир, куда ему дорога закрыта.
– Внутри очень жарко, Цик, – сказала она. – Я лучше посижу на улице. Здесь есть хоть какой-то ветерок.
– Я сказал, марш в дом.
– Зачем?
– Так-таки и не знаешь зачем? – усмехаясь, с притворной мягкостью пропел он. Нагнувшись, Циклоп схватил ее за руку и с силой дернул. Она испуганно вскрикнула.
В этот момент рядом с «харлеем» остановилась какая-то машина. Из нее вышел незнакомый мужчина и поверх крыши уставился на них. Цик отпустил ее руки.
– Кто это?
– Не знаю.
Высокий худой пижон направился в их сторону. У него был холодный, пронзительный взгляд, губы кривились в недоброжелательной усмешке. Коп. Циклоп чуял их за целую милю. Возможно, у этого типа имелся револьвер, спрятанный сзади под ветровкой.
– Кто вы такой и что вам здесь нужно? – спросил Цик, воинственно обернувшись к незваному гостю.
– Я ищу человека по кличке Циклоп. Это вы?
Цик сложил покрытые татуировкой руки на груди, ухмыльнулся, склонил голову набок, звякнул серебряным крестом, свисавшим из проколотой мочки уха.
– Ну и что, если так?
Игнорируя его вопрос, мужчина смотрел мимо него.
– А вы Кисмет?
– Да.
– Заткнись, – рявкнул Цик. – Ты не обязана с ним разговаривать. – Он враждебно уставился на незнакомца, интуитивно чувствуя, что его появление предвещает неприятности. – Кто вы такой, черт подери?
– Алекс Пирс.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Неудивительно. Но я прихватил с собой кое-кого, кто хотел бы с вами познакомиться.
Вернувшись к машине, он открыл дверцу пассажирского сиденья и о чем-то недолго поговорил с сидевшей там женщиной. Потом, освободив проход, помог ей выйти из салона. Послеполуденное солнце ярко осветило ее волосы, мгновенно сделав ее узнаваемой.
– Господи Иисусе, Дева Мария и Святой Иосиф! – воскликнул Цик, утратив от удивления всю свою враждебность.
Пижон-полицейский ни на шаг не отставал от рыжеволосой женщины и, пока они не подошли ближе, держался к ней почти вплотную. Она же не проявляла ни малейшей осторожности. Бойкая бабенка, подумал Цик. Маленькая, но бойкая. Сразу видно.
– Меня зовут Кэт Дэлани.
– Я знаю, кто вы такая, – ухмыльнулся он. – Вы пришли за мальчишкой?
Кисмет вскочила на ноги, уронив поднос с бусинами, который держала на коленях. Блеснув в солнечных лучах, они упали прямо в грязь.
