Реши это - Мэри Калмз
– Нет? Не горячо?
Он начал задыхаться, и я сразу же понял, что он на грани гипервентиляции.
– Ладно, – прошептал я, садясь и наклоняясь поближе, чтобы обнять его.
Я понимал, что вокруг нас царит бедлам, но это не имело значения: мы с Ником были в своем собственном маленьком мире. Когда к нам пытались подойти другие, я отмахивался от них. Мы оба были невредимы, и я мог сам позаботиться о Нике.
Откинувшись назад, понимая, что одного комфорта недостаточно, я приказал ему.
– Закрой свой рот для меня и дыши через нос.
Но он паниковал и задыхался.
– Посмотри на меня, – прошептал я, и когда его взгляд встретился с моим, я заставил его снова закрыть рот. – Теперь медленно вдыхай и медленно выдыхай.
Он слегка раздвинул губы, но я снова их сомкнул, откинул волосы с его лица и поцеловал в лоб.
– Медленно вдыхай и медленно выдыхай, давай, милый, ты сможешь.
Прошли долгие минуты, пока я удерживал его челюсть, закрывая поочередно ноздри, а затем зарывался лицом в его волосы и гладил по спине, прежде чем он начал медленно дышать сам. Оно все еще звучало немного дрожащим и затрудненным, но его глаза не были остекленевшими от страха.
– Вот ты где, – похвалил я его, прижимая к себе. – Все хорошо, ты в порядке.
– Да кому я нужен? Это ты... ты... я мог тебя потерять.
– Нет, – заверил я его, целуя в висок. – Это ты был в опасности. Он не целился в меня.
Он бросился на меня, обхватил руками за шею, забрался ко мне на колени, и мне пришлось упереться рукой в землю, чтобы не упасть.
– Все в порядке, – пообещал я, положив руку ему на затылок и нежно массируя. – У нас все хорошо.
Его лицо было прижато к моей шее, и он все еще дрожал, держась так крепко, его дыхание не совсем выровнялось, то останавливаясь, то начинаясь.
– Мы должны выяснить, почему он хотел причинить тебе боль, ты так не думаешь?
Ничего.
Я прочистил горло.
– Знаешь, – сказал я, пробуя другую тактику, – в меня не раз стреляли, а я все еще здесь.
Захлебывающийся крик, когда он еще крепче вцепился в руку, подсказал мне, что это не тот способ успокоить его.
– Когда я работаю телохранителем, это и есть работа, верно? Ты обмениваешь свою жизнь на...
– О, блядь, нет, – рявкнул он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в лицо. – Ты больше никогда не будешь телохранителем.
– Дорогой, это, возможно, единственная работа, которую я...
– Ты полон дерьма, – категорично заявил он. – Мы оба знаем, что из тебя получился бы замечательный школьный психолог, психолог-нарколог или, еще лучше, социальный работник.
– Социальный работник? – я прищурился на него. – Что мы говорили о наркотиках?
– Ты рыцарь, – сказал он мне, и я увидел, как он глубоко вдохнул и нормально выдохнул, отпустив последние остатки паники. – Так и есть. Ты не видишь доспехов, но они есть. Ты чемпион, и из тебя получился бы замечательный защитник детей.
– Я бы напугал детей до смерти, ты шутишь?
– Нет, – заверил он меня, взяв мое лицо в свои руки. – Они поймут, что ты - парень, стоящий между ними и миром, как и я.
– Да, но если бы у меня была такая работа, я бы не смог путешествовать с тобой.
– Я могу прилететь откуда угодно, у тебя будут выходные, и тебе все равно придется сначала вернуться в колледж, хотя могу поспорить, что, поскольку ты был копом, тебе зачтут некоторые предметы. Мы договоримся о встрече в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, когда вернемся домой.
Я нахмурился.
– Что?
– Ты просто строишь планы на мою жизнь, – проворчал я, хотя идея помогать детям до того, как они станут сломленными взрослыми, была очень заманчивой.
– Я знаю, что ты хочешь служить, – успокоил он меня, убирая волосы с моего лица. – Именно поэтому ты с самого начала стала полицейским. Но я не думаю, что ты сможешь помочь всем, кому захочешь, и поэтому тебе стоит пойти другим путем.
– Это тяжелая работа, знаешь ли.
– Ты не боишься этого.
Боже. Он как будто знал меня.
– Забота о других - твое истинное призвание, – подтвердил он, не отводя взгляда. – Именно поэтому ты выбрал профессию наладчика. Но, Лок, подумай о том, что ты мог бы изменить.
– Это говорит эго.
– Даже если ты спасешь одного ребенка, поставишь его на другой путь, разве это не стоит того?
Я посмотрел на него.
– Ты чертовски веришь в то, что я добьюсь успеха.
– Да, – согласился он, его улыбка сияла. – Потому что я верю в тебя. Все, чем ты для меня был, - это скала. Другие тоже заслуживают того, чтобы ты был в их жизни.
Я прочистил горло.
– Ты все это знаешь, но я такой, какой я есть, я сведу тебя с ума, – предупредил я его.
– Да, но ты сводишь меня с ума уже сейчас, – признался он, снова набросившись на меня, и на этот раз я впечатался в мягкую землю.
– Знаешь, тебе нужно научиться изяществу.
Очевидно, из моих уст это прозвучало чертовски смешно.
Примечание к части
В телеграмм-канале вы можете посмотреть визуализацию мотоциклов
https://t.me/c/2489563464/14
Часть 17
Команда Netflix была на седьмом небе от счастья.
– Семейная драма, покушение на убийство, преступление и наказание? – восторженно воскликнула продюсер. – Ты шутишь? Мы можем получить «Эмми».
– Мне не следовало волноваться, – сказал я ей.
Габриэлла Нуньес покачала головой.
– Нет, не стоило, – заверила она меня. – Мы назовем документальный фильм «Дорога искупления» и согласуем его с Ником, чтобы он вышел за месяц до его альбома.
– Тебе не кажется, что «Дорога искупления» - это немного грубовато?
Она покачала головой.
– Нет, это золото.
Как золото «Эмми». Мы вернулись к вечерам награждений.
– И позволь мне сказать, что вы с Ником Мэдисоном - великолепная пара, и люди по всему миру будут безумно влюблены в вас двоих вместе.
Я не
