Нора Робертс - Найди свою мечту
– Лора, у нас ничего не выйдет, и мы оба это знаем. Просто я увидел это первым.
В ответ она схватила вазу и швырнула ее в закрытое окно кухни. В другое время ее быстрота, сила и меткость несомненно произвели бы на Майкла глубокое впечатление. Сейчас он мог только страдать.
– Солнышко, учти: я не собираюсь оплачивать ущерб. И я никогда не давал тебе никаких обещаний, не лгал тебе. Ты знала, во что ввязываешься, когда пришла ко мне, только не хотела брать на себя инициативу. И это факт.
– Я просто не знала, что делать в таких случаях! – выкрикнула она.
– Ладно, зато я знал. И нам обоим было хорошо. Но сейчас у тебя нет выбора. Дело сделано, и с этим остается только смириться.
Лоре вдруг все стало безразлично. Ей даже не пришлось обуздывать свой гнев – он угас сам собой.
– Это жестоко. Бесчеловечно… – прошептала она.
Странно: гнев Лоры не смог достичь цели, но ее тихие слова пронзили стрелой сердце Майкла.
– Это жизнь.
– «Дело сделано»… – Она не стала сдерживать слезы: теперь это вряд ли имело смысл. – Значит, вот как заканчиваются подобные дела? Ты сказал «все кончено» – и все кончено. Гораздо проще, чем развод. Ведь это был мой единственный опыт в прекращении отношений.
– Я не обманывал тебя! – Майкл не хотел, чтобы она считала его обманщиком… а себя обманутой. – Я никогда не думал о другой женщине, пока был с тобой. И мой отъезд не имеет к тебе никакого отношения. Просто я меняю обстановку. – Не имеет отношения ко мне? – Лора закрыла глаза, внезапно почувствовав, что страшно устала. – Майкл, я никогда не считала тебя дураком или ограниченным человеком. Но, если ты можешь так сказать, ты – и то, и другое.
Лора вытерла слезы: она хотела видеть его ясно, поскольку видела в последний раз. Он был резким, необузданным, угрюмым… Он был для нее всем!
– Интересно, понимаешь ли ты, что отбрасываешь за ненадобностью? Понимаешь, что бы мог иметь вместе со мной, и с Али, и с Кейлой?
– Они – твои дети! – И эта рана была такой же глубокой, такой же кровавой. – Они – Темплтоны. Ты никогда не отдала бы их мне.
– Неужели ты так ничего и не понял?! В таком случае, мне тебя жаль. Я уже отдала их тебе, – Лора прошла к двери, открыла ее. – Делай, что считаешь нужным, и уезжай, куда должен ехать. Но не смей думать, что для меня это был просто секс! Я любила тебя. И самое жалкое во всем этом, несмотря на то, что ты бросаешь меня так жестоко, я все еще тебя люблю.
20
Майкл шагнул за ней, но затем остановил себя. Она не понимает, что говорит! Это невозможно!
Он смотрел, как Лора уходит прочь – медленно, словно слепая, идет к дому. Но внезапно она повернула в другую сторону и бросилась бежать.
«Она бежит к скалам, – понял он. – Она разгневана, оскорблена и хочет выплакаться у моря. Ничего, когда иссякнут слезы, она задумается. Конечно, гнев и обида пройдут не сразу, а ненавидеть его она будет еще дольше». Но Майкл знал – в конце концов она поймет, что все к лучшему.
Лора не может любить его! Он поскреб руками лицо, и оно показалось ему уже огрубевшим, потрепанным. Вероятно, она просто убедила себя, что любит: обычная женская реакция, вот и все. Такие женщины, как Лора, всегда смешивают секс и любовь, желание и чувство. Они подменяют реальность фантазией и не видят всю картину в целом.
Но он видит!
Такие мужчины, как он, не живут долго и счастливо с женщинами вроде Лоры. Рано или поздно она осознала бы, какая пропасть их разделяет, ее снова потянуло бы к изысканной, шикарной жизни. Очевидно, она никогда не простит его за то, что он увидел это первым, но тут уж ничего не поделаешь.
Быть рядом с ней и ждать ее прозрения? Знать, что, когда ее страсть утихнет, она все равно останется с ним из чувства долга? Это просто убило бы его. О, разумеется, она будет доброй! Она не может быть другой. Но он-то поймет, что стал еще одной ее обязанностью.
Убираясь из ее жизни, он оказывает услугу им обоим.
Джош был прав, обвинив его во всех смертных грехах. Никто не знает его лучше, чем Джош.
Говоря себе все это, Майкл продолжал пристально смотреть на скалы, и одинокая фигурка, стоявшая там, словно поворачивала нож в его сердце. Наконец он отвернулся, оглядел комнату, и ему показалось, что она лежит в руинах – точно так же, как его жизнь.
«Ладно, пора идти работать», – сказал себе Майкл и спустился к своим лошадям.
Оказывается, Лора не знала, на какие мелкие осколки может разлететься сердце. А думала, что знала… Когда пришел конец ее браку, Лора была уверена, что никогда больше не испытает такого горя.
«А впрочем, в этом я оказалась права, – думала она, прижимая руки к ноющему сердцу. – Теперь все по-другому. Гораздо хуже».
Ведь ее чувства к Питеру выветривались медленно, год за годом, и к моменту развода вряд ли что осталось от них. Но то, что произошло с ней сейчас… Лора крепко сжала веки и задрожала, хотя воздух вокруг был теплым и спокойным.
Она никого никогда не любила так, как Майкла. Безрассудно, необузданно, безумно. И все эти чувства были еще такими свежими, яркими и новыми; она так дорожила ими… Она дорожила открытием, что, оказывается, может по-настоящему желать кого-то и быть желанной женщиной. Она восхищалась Майклом, восхищалась тем, чего он достиг; она любила его таким, каким он был – резкого и опасного, но такого доброго и нежного.
И этот человек решил порвать с ней, а она ничего не могла сделать. Слезы не помогли, да они уже и высохли. Гнев ничего не изменил, и она уже стыдилась своего взрыва. Теперь он, наверное, презирает ее, но и этого уже не изменишь…
Лора подошла к самому краю утеса, стала следить за волнами, бьющимися о камни, и вдруг почувствовала странное родство с ними. Она так же, как эти волны, вовлечена в яростную, бесконечную, неизбежную войну, так же бьется о непрошибаемую стену, и борьба ее так же бессмысленна. А сил больше нет.
Мысли о том, что она не одна – что у нее есть семья, дети, дом, работа – не помогали, совсем не помогали. Она стояла на краю мира над волнующимся морем и чувствовала себя одинокой, совершенно одинокой.
Даже птицы почему-то исчезли. Чайки не кричали сегодня, не взмывали белыми стрелами к суровому синему небу, не ныряли в бесконечные морские валы.
Как можно смириться с тем, что никогда больше она не будет так любить? Как она сможет жить дальше, заниматься необходимыми делами и знать, что, повернувшись в ночи, не найдет рядом того, кто любит ее? Одна, всегда одна!
Зачем ей был дарован мимолетный взгляд на то, что она могла бы иметь, чувствовать, желать, если все это тут же было отнято у нее? И почему единственное в жизни, чего она хотела, о чем мечтала, всегда оставалось вне ее досягаемости?
