Весна безумия - Нелли Ускова
Я кивнула. Это Инга общалась с Артёмом на равных, для меня он всё равно был малознакомым взрослым парнем, воспринимался именно так, хоть и выглядел моложе своих лет. Мне было ужасно неловко находиться в его квартире, но его соседство гораздо лучше, чем общество толпы таджиков в дешёвом хостеле.
Артём беззаботно болтал с Ингой. Он снова пялился на неё так, как не смотрят на просто друзей, было видно, что она ему нравится. Я вполуха слушала их перепалки и тихо отсиживалась в углу, обнимала колени и гипнотизировала кружку с чаем. До самого вечера перебросилась с ребятами лишь парой фраз. Мама звонила Инге ещё три раза, и подруга вывалила на неё всю нашу слепленную легенду, что я уехала, и рассказала про упавший в шахту лифта телефон.
— Ян, мне так стрёмно врать твоей маме.
— А им вот совсем не стрёмно было врать мне!
— Вообще, уходить из дома — это самое тупое, что можно придумать! Тебя же всё равно найдут, или сама вернёшься, как отпустит, а предки изведутся, — выдал Артём.
— Самое тупое — это душнить, когда тебя об этом не просят! — Инга немного треснула Артёма в плечо.
— Ай! За что?! Ты ещё попросишь моего совета, а я тебе его не дам! — усмехнулся он.
Я сжалась ещё сильнее, слёзы уже контролировать не могла, они жили своей жизнью, ужасно болела голова и глаза, но ручейки слёз всё равно периодически прорывались сами собой.
Уже ночью Инга собралась к себе доделывать уроки и спать. Они шептались с Артёмом в коридоре, обсуждали меня, и я, конечно, всё слышала.
— Она вообще не в адеквате! Может, ты с нами останешься?
— Слушай, поддержи её как-нибудь и спать уложи. Не оставляй одну, я после школы завтра приду! Главное, не душни, как ты любишь! И, если Янка сбежит, я тебя убью!
Не помню, чтобы мне когда-нибудь было так плохо, хотелось принять таблетку успокоительного, чтобы отпустило и всё закончилось, свалился этот груз отчаяния. Мне всё ещё казалось, что это сон. Будто не умерли для меня в один момент две пары родителей: биологические и приёмные.
Артём сел напротив, молчал:
— Ян, я не знаю, как тебе помочь, если что-то нужно, говори, но ты здесь в безопасности, не уходи только никуда, ладно?! Спать можешь где угодно, можешь в отдельной комнате, это была бабушкина спальня, там у меня весь хлам свален. Можешь у меня — на диване или на маминой кровати.
— Мне всё равно, — чуть подняла на Артёма глаза. — Спасибо.
— Тогда спи на маминой. Там хотя бы хлам не надо разгребать.
Минут через двадцать пришла Инга, принесла мои учебники и сумку, пижаму-кигуруми, в которой я спала и ходила у неё, и зубную щётку:
— Твой отец приходил, — поджала губы она. — Ему нужно в следователи, все твои вещи сразу обнаружил. Был уверен, что ты у меня. Просил передать, чтобы ты вернулась. Я думаю, твои родаки точно тебя в розыск объявят.
— Инга, пожалуйста, не выдавай меня никому, ладно?! Я не вернусь.
Уснуть я не могла, слышала, как Артём стучал по клавиатуре. Я не видела его рабочего места, кровать была отделена шкафом, лишь голубоватый свет пробивался в мой закуток и долетал стук клавиш. Болела голова, мысли путались. Мне нужно было придумать, как жить дальше, но пока я видела лишь бездну под собой, куда отчаянно тянуло свалиться.
Не помню, как задремала, но проснулась от мокрой липкости под щекой, вскочила, побежала в ванную. Всё лицо было залито кровью, и она до сих пор сочилась из носа. У меня раньше такое бывало класса до седьмого, примерно раз в месяц. Я лила ледяную воду на руки и прикладывала холодные пальцы к переносице, села на край ванны и запрокидывала голову. Мутило, кружилась голова, а кровь всё текла. Я просидела в ванной, наверное, два часа, прежде чем она остановилась. Прокралась в комнату, Артём спал на диване, осторожно взяла подушку и до самого утра застирывала от крови наволочку.
Артём встал поздно, часам к одиннадцати, и я всё это время маялась на кухне, пила чай с бубликами и варилась в собственных мыслях.
— Что с подушкой? — спросил он, когда вышел из ванны. Я оставила её там, закрепив на полотенцесушителе.
— Кровь из носа. Прости. Она вроде отстиралась.
— Не парься! — махнул рукой он. — Если что, буди. Часто у тебя такое?
— За последние пять лет впервые, но раньше часто было.
— Анемия? — проницательно смотрел он и принялся расспрашивать, как врач. — Голова кружится? Обмороки? Слабость? Сонливость?
Я зависла. Такие симптомы у меня бывали в красные дни календаря, но я как-то не связывала их с анемией, а уж признаваться в таком Артёму не хотелось. Пожала плечами:
— Может, сосуд лопнул, ерунда.
— Да нет, не ерунда это, — он чуть нахмурился. — Долго кровь шла? Ты бледная очень. Я анемию уже пару лет лечу, мерзкое состояние, тем более ты ж девочка, у вас там вечные кровопотери. Чай с сахаром пей!
Я вспыхнула, обсуждать мои кровопотери с малознакомым парнем совершенно не хотелось. Артём пил чай и что-то рассказывал про железодефицит, препараты, какие нужно сдавать анализы. Целую лекцию прочитал. Кажется, я начинала понимать, почему Инга прозвала его душнилой. Но он производил впечатление умного человека. После завтрака Артём уселся работать, а я тупила над учебниками, именно тупила, потому что мозг напрочь отказывался сосредотачиваться. Больше думала, как жить дальше без родительской заботы, ведь они были моим фундаментом, опорой, а теперь от слова «семья» в моей душе остались лишь руины.
В школу нельзя было возвращаться, родители наверняка будут меня там искать. Оценок для получения аттестата должно хватить, но на ЕГЭ всё равно нужно присутствовать, а когда сдам, поступлю в какой-нибудь город, подальше от Москвы, чтобы никто меня не нашёл. Продержаться полтора месяца, а потом ещё полтора до совершеннолетия, и после я им буду никто и можно как-то строить жизнь без оглядки на «родителей».
Я не заметила, как сзади вырос Артём, и, когда он заговорил, вздрогнула.
— У меня тоже погибли родители, — он переместился напротив, смотрел на меня. — Отец умер, когда мне пять было, а мама, когда девять. Потом мы с бабушкой жили, но и она тоже умерла, когда мне двадцать один исполнилось. Я универ заканчивал. Так что я тебя понимаю. У меня из родных только тётка осталась и две сестры троюродных, но они, наверное, и
