Альянс бунта - Калли Харт
Я думаю, что Чейз выбрала бы именно это. Она хотела бы жить. Я уже перебираю в уме все возможности, которые откроет перед нами этот выбор, если он осуществится. Мы можем взять ребенка на воспитание. Усыновить. У нас есть варианты. Мы можем решить, что вообще не хотим детей. Эта ситуация сложилась для нас неожиданно. У нас не было возможности поговорить о том, какой мы хотим видеть нашу жизнь в будущем. У нас даже не было возможности подумать об этом.
— Готов поспорить, что сейчас ты жалеешь о том, что не позволил мне сделать ей предложение, — резко говорю я, поднимаясь на ноги. — Я мог бы принять решение и сказать им, что делать. Это сняло бы тебя с крючка. Может быть, если бы ты позволил мне принять решение быть рядом с Чейз, ничего бы этого не случилось. Мы бы записались хотя бы на чертово УЗИ. Увидели бы, что есть проблема.
— Это несправедливо, Пакс. Будь благоразумен. Я делал только то, что считал лучшим для Пресли. Разве ты не хотел бы того же для своего ребенка? Разве ты не хотел бы защитить его интересы любой ценой?
— Я не знаю. Я только что потерял своего ребенка.
Его лицо вытягивается. Реальность того, что я только что сказал, оседает, как тупая тяжесть в центре моей груди. Она пульсирует там, болит, умоляет обратить на нее внимание, но у меня нет ресурсов, чтобы заняться ею прямо сейчас. Я могу думать только о Чейз, лежащей на операционном столе. Роберт решил сосредоточиться на решении, которое ему пришлось принять ради Чейз, но есть очень реальный шанс, что она может даже не пережить операцию. Я боюсь того, что будет дальше, если это случится. Мне придется отвечать за свои действия, что, скорее всего, будет означать тюремный срок; когда моя ярость уляжется, от Маунтин-Лейкс останутся одни руины.
— Мне очень жаль, Пакс, — бормочет Роберт. — Я понимаю, что был несправедлив к тебе. Я знаю, как сильно ты ее любишь.
— Нет, Роберт. Думаю, что ты не знаешь.
После этого мы сидим в тишине. Вокруг нас суетятся медсестры и врачи, словно тромбоциты, текущие по артериальным венам, разнося по организму столь необходимые материалы, выполняя жизненно важные задачи.
Светильники над головой издают жуткий, пронизывающий гул.
От запаха чистящих средств и дезинфицирующего средства для рук хочется блевать.
Проходит час.
Я сижу на стуле рядом с Робертом, прислонившись затылком к стене, закрыв глаза, и считаю в уме — это единственный способ не поддаться начинающемуся приступу паники, который я чувствую внутри себя. Когда голос наконец прерывает мои подсчеты, он не принадлежит хирургу Чейз.
— Пакс Дэвис?
Я открываю глаза и вижу, что на меня смотрит полицейский. Ему около тридцати. Чисто выбрит, волосы безупречно подстрижены, как будто он считает себя солдатом, а не полицейским. Его рука лежит на кобуре, как будто мужчина уже ожидает от меня неприятностей.
— Что? — спрашиваю я.
— Вы Пакс Дэвис? — повторяет он.
— Да.
— Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, мистер Дэвис.
— Зачем?
Он смотрит на меня как на идиота. Черт меня побери, не надо было угонять ту машину.
— Вы и ваши друзья нашли труп сегодня вечером? — спрашивает полицейский.
— Ах. Это.
Роберт недоверчиво смотрит на меня.
— Что?
Наверное, я забыл рассказать ему об этом.
— Нам нужно задать вам несколько вопросов, чтобы точно установить, что именно произошло, — говорит офицер. — Вас и ваших друзей будут допрашивать отдельно…
— Господи, вы же не думаете, что мы к этому причастны. Мы были наверху, искали еду для моей девушки, которая заболела. Она сейчас находится в операционной, ей делают операцию, спасающую жизнь…
— Извините, мистер Дэвис, но я вынужден настаивать…
— Я арестован?
— Нет, пока нет. Нам пока не удалось связаться ни с кем из членов совета директоров.
— Тогда я никуда не поеду. Я приду в участок и отвечу на ваши дурацкие вопросы, как только узнаю, что моя девушка в безопасности. А до тех пор я остаюсь здесь.
— Пакс, может, тебе лучше пойти, — говорит Роберт.
Клянусь богом, как только все это закончится, я набью этому ублюдку морду.
— Ты хоть на секунду думаешь, что я добровольно покину эту больницу, пока не узнаю, что с Чейз все будет в порядке? Серьезно?
— Я могу арестовать вас за незаконное проникновение на территорию академии, — предупреждает коп.
— Можете попробовать, — говорю я. — К счастью, мы уже в больнице, так что вам не придется долго ждать медицинской помощи.
— Это была угроза?
— Пакс, заткнись. — Роберт встает, протягивает руки, делая успокаивающий жест полицейскому. — Офицер, пожалуйста? Сегодняшний вечер был невероятно напряженным. Мы с Паксом оба очень волнуемся за мою дочь. Он плохо соображает. Если вы не против, я могу привезти его в участок, как только появятся новости об операции. Даю вам слово, это будет первое, что мы сделаем. Я уверен, что ему нечего скрывать…
— Боюсь, я не могу этого допустить, сэр. Однако могу подождать здесь некоторое время.
Я закатываю глаза.
— Вы думаете, я собираюсь скрываться от правосудия из-за преступления, о котором мы позвонили и сообщили? Вы, наверное, считаете меня идиотом.
— Честно говоря, так и есть. Если бы у вас была хоть капля здравого смысла, вы бы осознали всю серьезность этой ситуации. И проявили бы хоть немного уважения, когда имеете дело с представителем закона…
— Господи Иисусе. Ты говоришь это себе, когда дрочишь перед зеркалом каждое утро? Прояви ко мне уважение. Прояви уважение. — Я изображаю, что дрочу, и этот придурок на самом деле расстегивает кобуру с пистолетом у себя на бедре.
— Вы идете по очень тонкой грани…
— Мистер Уиттон? Мистер Дэвис? Здесь все в порядке? — Появляется доктор, как раз в тот момент, когда ситуация накаляется. Его маска спущена и висит на шее, на голове все еще надета медицинская шапочка.
Он озабоченно хмурит брови.
Я не обращаю внимания на полицейского. Игнорирую Роберта. Вскочив на ноги, я обрушиваю на дока шквал вопросов.
— Как она? С ней все в порядке? Она выжила?
Все еще отвлекаясь на полицейского, доктор
