Посвященные в любовь... (СИ) - Ирина Варс
— Что вы? Это заместитель директора. А я простой консультант.
— Поверьте, все будет хорошо. С наступающим!
* * *
— Машенька, счастье мое, я еду домой.
Нам ничего не надо купить? Семгу? Будет тебя семга. Ты же не случайно читала Мелиссу Кларк, — рассмеялся Иван.
— Ваня, ты зачем уволок мою книгу? — недовольно сказала Маша. В ней была такая удобная открыточка. Я ее вместо закладки использовала.
— Маша, не хотел тебе говорить, но именно из-за этой закладочки я сегодня утром ездил в книжный магазин. Я нашел эту Лизу. Она узнала меня. Оказывается, она случайно отдала мне свою поцарапанную книгу с запиской. А мою книгу — ее парню. В итоге он решил, что она не согласна с его предложением стать гражданской женой и женился на другой.
— Бог мой, какие страсти! Мог бы мне просто сказать, что это чужая записка. Я ее прочитала и удивилась, потом посмотрела на обратную сторону и увидела надпись: «Ванечке Зотову от Лизы Янковской» и сразу поняла, что это не тебе адресовано. Вот и все.
— Маш, я был в ужасе, когда увидел записку. Рвать и сжигать не имело смысла. Я просто решил выяснить, зачем она подложила мне эту записку. Вот и узнал.
— Маш, я очень сильно тебя люблю. Я просто представил, что ты могла себе напридумывать, и мне стало страшно. Как говорил Ремарк: «Самое хрупкая вещь на Земле — это любовь женщины. Один неверный шаг, слово, взгляд и ничего восстановить уже не удастся».
— Полностью согласна с Ремарком. Мы, женщины, очень ранимы. Разница в том, что одни прощают неверные шаги неверных мужей, а другие — нет! Ремарк правильно сказал: всего один неверный шаг, слово… Как можно прощать неверный шаг, нечаяннную слабость, отсутствие самоконтроля? А по сути — трусость и предательство. Браво Ремарку!
— Маш, ты меня сейчас отхлестала ни за что.
— Я просто поделилась с тобой своей точкой зрения. Но ты поступил правильно: поехал, поддержал бедняжку, — сказала она и вышла.
— Нифигасе! — прибалдел Иван. Вот я идиот! Господи, ну почему правильные мысли приходят в голову тогда, когда ты уже зафейлил?!/на сленге айтишников — совершить ошибку, от англ. fail — неудача/.
— Да… Зафейлил ты конкретно, — оживился внутренний голос. — Облажался по полной! Ты обидел Машу. Скрыл найденную карточку. Надо было, дитятко ты неразумное, сразу, как проснулись, показать эту открыточку и попросить Машу съездить с тобой и попросить ее поговорить с этой девицей. «Женщина женщину скорее поймет», — по-моему, так сказал Публий Теренций Афр. Хотя, когда тебе было утром? Ты даже про «час любви» не вспомнил.
— Черт тебя дери! — взвыл Иван. Что же ты не подсказал мне вчера или сегодня утром такое разумное решение?
— Отдыхал! Имею право.
Сам не свой Иван спустился вниз. Заглянул на кухню, в гостиную. Обошел все комнаты, даже в комнату Мики заглянул. Рванул наверх. Дети в игровой с нянями повторяют стишки, а Маши нигде нет. И тут он вспомнил про зимний сад. В три прыжка оказался внизу и влетел туда. Замер, прислушиваясь. И услышал тихий плач. За ее слезы он готов был убить себя.
— Ну зачем я так сказала Ване, — ругала себя Маша. Он же ничего плохого не сделал. Это все ПМС. И утром не стала дожидаться, когда он проснется. Я, конечно, дала ему понять мое видение данной ситуации, но на душе будто кошки скребут. Он, наверное, хотел сам рассказать, а я налетела на него с вопросом: куда книгу уволок и картинку?
Иван прошел вглубь сада. Увидел сидящую на диванчике Машу с заплаканными, чуть припухшими глазами и бухнулся перед ней на колени.
— Воробушек, прости адиёта, пожалуйста. Я должен был тебе утром показать эту чертову картинку и съездить вместе в магазин.
— Нет, Ванечка, это ты прости меня. Я не должна была так резко разговаривать с тобой. Это перед… это гормоны немного разыгрались.
— Сейчас я их усмирю, эти разгулявшиеся гормоны, любовь моя, — и усадил Машу к себе на колени лицом к лицу и обнял.
Иван страстно желал ее. Крепко сжав в объятиях, со стоном впился в ее рот.
Проникнув руками под тонкий джемпер, одной рукой коснулся спины, другой — поглаживал упругую грудь.
Притянув Машу вплотную, тело к телу, Иван снял с нее тонкий свитерок, а затем свою водолазку. Еще теснее прижался своим горячим телом к ней и так глубоко поцеловал, что в ней тут же поднялась волна эмоций и сумасшедшего желания.
Он щедро дарил любимой женщине всего себя, свою любовь, нежность и страсть без остатка. Но и она отвечала на каждую ласку, каждый поцелуй, доводя его до сумасшествия. Время для них остановилось и мир замер…
Они постепенно приходили в себя, восстанавливая дыхание. Сидели молча, но их объятия были красноречивее всяких слов.
* * *
— Вовремя мы с тобой, воробушек, успели принять душ. Наш маленький «детский сад» выстроился на лестнице с нянями, — хохотнул Иван. И наш «нянь» пришел.
Детей пора кормить. Иван подхватил на руки младших, а Маша Мию. Со старшими спустились обе няни.
— Папочка, мы же к дедушке Риму идем встречать Новый год? — Нил решил заранее все разузнать.
— Да, сынок, идем.
— А Дед Мороз туда придет?
— Конечно. Он очень ответственный Дед.
— А как же он сюда попадет? Нас же дома не будет?
— Папа, мы вели себя хорошо целых три дня! И письмо написали, и рисунки отправили, обнял Ивана Сашенька. — Значит, он нам подарки не принесет?
— Я просто уверен, сынок, целых три дня хорошего поведения он оценит. Нас не будет, но он знает, как сделать так, чтобы все подарки оказались под елкой. Служба доставки у него отлично работает. Он же волшебник.
— Спасибо, папочка! Ура!
— Папочка, а подарки только мальчишкам будут? — обнимая отца, спросила Мия.
— Что ты, мое солнышко! Я разговаривал с Дедом Морозом. Подарки будут всем!
— Папа, — пыхтя, малыш Мика старается забраться на колени к Ивану, — там асику, тычет он пальчиком в телефон.
— Там асику, папа, повторяет Ник.
— Пап, это они так ай си кью называют, — объясняет Сашенька. А еще они научились считать до пяти. Давай, Никуська, покажи,
