С тобой навеки - Хлоя Лиезе
— Глинтвейн подогревается, — объявляет мама, спасая меня. — И я достала Скраббл.
— Ооо, — Зигги вскакивает с пола. — Да! Давай, Олли. Ты и я, до победного.
Оливер стонет, добравшись до нижней ступени и одёргивает свитер. Глянув вниз, он меняет улыбку Гринча с озорной на угрожающую, проведя ладонью по пайеткам и изменяя их направление.
— Обязательно?
— Да, — отвечает Зигги и тащит его за собой.
— Ты просто хочешь уничтожить меня своим абсурдно большим словарным запасом заядлого читателя.
— Конечно, — она усаживается за длинным обеденным столом, рассыпая плашки с буквами. — Но нужно же, чтобы кто-то держал твоё эго под контролем.
Оливер косится в мою сторону, и между нами проносится момент понимания.
— В последнее время моё эго не раз усмиряли, — бормочет он.
Зигги бросает на него непонимающий взгляд.
— Ладно. Я сжалюсь над тобой.
Избежав откровенно инквизиционного допроса по дому, я стою в прихожей, испытывая облегчение и оглядывая пространство, пока люди разбредаются и устраиваются на местах. Рен и Фрэнки садятся на диван перед огнём и ведут какой-то приватный разговор, от которого Рен густо краснеет, а Фрэнки гогочет. Райдер передаёт Уилле бокал глинтвейна и обвивает рукой за талию, целуя её в волосы. Она смотрит на террасу с джакузи, и на её губах играет секретная улыбка. Моя мама смеётся, пока папа шепчет ей на ухо, наклоняясь к ней сзади, пока она нарезает салями на кухне.
И внезапно я остро осознаю, что большинство людей здесь использует этот дом для одной преимущественной цели:
Дохрена секса.
Я стону и тру лицо. Ладно. Я продолжу твердить себе, что дом моего детства — это невинное место, которое собирает нас для целомудренной семейной любви. Не то чтобы я только что потратил месяцы и большую часть наследства, которое я получил, женившись на женщине, которую желал и полюбил, а потом расстался на ужасных условиях, и всё это для того, чтобы эти кобелины имели обновлённые удобства и не вредящие окружающей среде изоляционные материалы в период их сексуальных эскапад.
Боже. Чтоб мне провалиться.
— Аксель, — зовёт мама с кухни.
Я сокращаю расстояние между нами и заставляю себя съесть кусочек сыра.
— Привет, мам.
Она сжимает мою ладонь, крепко стиснув.
— Всё выглядит просто прекрасно. Спасибо.
Эти слова пробуждают такое горько-сладкое чувство. Я благодарен за всё, что мне удалось сделать, чтобы подготовить это место для моей семьи. И я сокрушен тем, что не делю это с Руни.
— Спасибо, что приехали.
— О, боже, — говорит она, улыбаясь и добавляя виноград на большой поднос закусок. — Я очень рада взять перерыв от приёма гостей. Я рада, когда все дома, но приехать и всего лишь приготовить еду — это подарок. Единственный подарок, который мне нужен.
Моё нутро скручивает, когда в голове отдаются слова Руни. «Твои родители полюбят твои работы, потому что они любят тебя».
— Кстати о подарках, — говорю я немножко хрипло. Прочищаю горло.
Мама склоняет голову набок.
— Да.
— Я, эээ… — я почесываю шею сзади. — Я кое-что приготовил для тебя. И папы. В качестве подарка на Рождество.
Мама улыбается.
— Хочешь вручить сейчас?
— Наверное, так лучше, — пока я не растерял храбрость.
— Александр, — зовёт мама через плечо. — Подойдёшь сюда?
Папа прерывает разговор с Вигго и присоединяется к нам, обвивая её за талию.
— Что такое?
Мама улыбается ему.
— У Акселя для нас подарок.
Папа тоже улыбается.
— Вот как?
Моя кожа покрывается холодным потом. Вот бл*дь. Зачем я это сделал?
Улыбка мамы становится шире. Папа целует её в висок и смотрит мне в глаза.
— Ну? — спрашивает он. — Давай взглянем!
* * *
— Почему мама плачет? — спрашивает Вигго, передавая мне пиво. Я беру и осушаю половину залпом.
— Я подарил ей с папой картину.
Его брови взлетают вверх.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но это подразумевает, что ты разрешил им увидеть картину?
— Да, — натянуто говорю я.
Он улыбается.
— Ты наконец-то сделал это. Молодец.
Я делаю очередной большой глоток пива.
— Я чувствую себя говнюком из-за того, что мне так долго было дискомфортно показывать им свои работы.
— Ты не говнюк. Мы все движемся в своём темпе, — говорит Вигго. — Важно, что ты всё же сделал это, когда смог.
— Наверное, — я смотрю в своё пиво и пребываю в таком бл*дском раздрае эмоций. Тронут и в эйфории от того, что моим родителям понравилась картина. Но меня тошнит от того, что Руни не здесь. Что я не получил никаких новостей.
Когда я поднимаю взгляд, Вигго очень пристально смотрит на меня.
— Так когда ты скажешь мне, что так раздирает тебя на куски?
— Что?
— Аксель, — терпеливо говорит он. — Ты попросил нас приехать сюда на Рождество. Ты попросил нас.
— Посредством письма на электронную почту.
— Ты никогда ни о чём не просишь. Ну то есть, не пойми меня неправильно, я рад здесь находиться, если не считать травмы с вяленым лососем на самолёте. Я люблю, когда все собираются вместе, и здорово вернуться к традиции Рождества в шалаше. Но у тебя есть причина, и я не думаю, что она абсолютно счастливая, — его голос смягчается. — Я твой брат, чувак. Я тебя люблю. Я хочу знать.
Я оглядываюсь по сторонам. И поддавшись минутной слабости, бормочу:
— Я влюбился в Руни, а потом реально похерил всё.
Вигго таращится на меня, разинув рот. А потом достаёт телефон и атакует свои сообщения.
— Ты только что разослал парням гифку с бэт-сигналом? — спрашиваю я.
— Тихо. Я слышу, как ты меня осуждаешь, — Вигго убирает телефон в карман. — Собираемся в подвале через пять минут.
— Что? Нет…
Он уходит, небрежно удаляясь из комнаты. Следующий — Рен, он целует Фрэнки, встаёт и потягивается, затем бредёт в сторону подвала. Оливер ноет в кладовке, после чего раздается звук шлепка и «Ой!».
Райдер целует Уиллу в висок, выходит через кухню, прихватывая пиво из холодильника, затем поворачивает за угол.
А потом Эйден заходит в дом с улицы, его тёмные волосы присыпаны снегом, а ярко-синие глаза блестят под очками в толстой чёрной оправе. Он выглядит как взбешённый Люцифер-ботаник.
— Надеюсь, это нечто важное, — рычит он, топая дальше по коридору.
Смирившись со своей судьбой, я стискиваю своё пиво и тоже направляюсь в подвал.
* * *
— Итак, ты сказал, что любишь её, — резюмирует Вигго, пристроившись на коробке в подвале, который далеко не такой пыльный, как раньше. Я очень надеюсь, что они этого не заметят. Как и свежие участки бетона, указывающие на то, что канализационные трубы были выдраны и заменены. — На протяжении месяца очаровывал
