Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь
Тянусь, уловив свободный путь к его торсу, вклиниваюсь, отчаянно желая остановить их.
— Ливи, нет! — рычит Тони, но его голос меня не останавливает. Я уже близко, могу до него дотянуться, а потом по щеке растекается обжигающая боль, от которой я с болезненным вскриком отлетаю, рукой тут же закрываю горящее лицо, глаза наполняются слезами.
Удар по лицу лишает меня ориентиров.
— Черт! — мне не за что ухватиться для равновесия, так что я неизбежно падаю на пол.
Все вокруг размывается, — образы, звуки — и боль опаляет кожу лица. Пытаюсь вернуть себе ясные мысли или хотя бы зрение, но к реальности меня возвращает ощущение сильных рук на плечах.
Тишина.
Убийственная тишина.
Смотрю вверх и вижу травмированный взгляд синих глаз, изучающих мое лицо, который, в конечном итоге, останавливается на пылающей щеке. Кэсси у шкафчика с выпивкой, дрожь потрясения пробивает ее всю, в пьяном лице страх. Она хватает бутылку водки, и, вместо того чтобы наполнить стакан, она подносит ко рту горлышко бутылки. Не уверена, кто именно меня ударил, но посмотрев нечетким взглядом на Кэсси всего несколько секунд, я прихожу к выводу, что это сделала она, и теперь она собирается с духом для….чего-то.
— Тони? — голос Миллера пропитан ядом.
— Я здесь, сынок. — Тони подходит, смотря на меня извиняющимися глазами. Чувствую себя глупой, неуклюжей и слабой.
— Убери эту суку нахрен из моего кабинета. — Миллер поднимает меня с пола и заключает в надежные объятия, прежде чем развернуться лицом к Кэсси. Она уже почти осушила бутылку.
— Я могу стоять сама, — возражаю, горло хрипит от моих криков.
— Шшш, — успокаивает он тихонько, губами прижимаясь к моему виску, все это время продолжая метать в Кэсси яростные молнии.
Она насторожена и пьяно переминается с ноги на ногу, но продолжает нести в себе дух превосходства.
— Ей не стоило лезть, — она с легкостью упускает весь инцидент, допивая водку.
Тони подходит и хватает ее за руку:
— Идем, — приказывает он, забирая у нее бутылку и с грохотом ставя ее.
— Нет!
— Убери ее! — кричит Миллер. — Убери, нахрен, прежде чем я убью ее!
— Ты бы не сделал мне больно! — смеется она. — Не смог бы!
Тони тащит ее к двери, но она упорно вырывается. Ее не угомонить.
— Черт тебя дери, Кэсси! Протрезвей, обсудите все позже.
— Я в порядке! — она выворачивается из рук Тони и шагает к столу, усаживаясь в кресло Миллера. Я, может, и вернула четкость зрения только что, но я определенно вижу, как она скалится в мою сторону. Даже сейчас? Ударила меня, напала на Миллера и продолжает вести себя враждебно. Она что, не чувствует агрессию, исходящую из каждой клеточки моего иногда джентльмена? Она дура? — Оставь, блядь, меня в покое, — рычит она, хватаясь за замысловатой формы крест, всегда украшающий ее шею. Возится с ним, матерясь себе под нос.
— Кэсси, — предупреждает Миллер. Чувствую, как под моей щекой вдвое участилось его дыхание. — Не смей.
— Отвали!
Тони очень быстро оказывается рядом, склоняясь над ней, и ладонями упирается о поверхность стола Миллера.
— Я не позволю этого, Кассандра.
Она поворачивается, дерзко выпятив подбородок, и приближается к Тони, оказываясь с ним нос к носу, но не прекращает играть с серебряным крестиком.
— Отвяжись от….меня.
— Кэсси!
— Он выходит из игры! Ты когда-нибудь слышал что-то настолько забавное? Они никогда этого не позволят.
Я хочу кричать, что у всех этих женщин нет выбора, что он уже мой, но Миллер прижимает меня к себе. Жест, полный убеждения.
Она смеется:
— Чертовски смешно. — Метал украшения расходится надвое, и я с ужасом смотрю, как на идеально белую поверхность стола Миллера просыпается белый порошок. Я выдыхаю, Тони матерится, а Миллер превращается в камень.
Кокаин?
Если бы я сама не видела, как мельчайшие крупицы падают из красивого украшения Кэсси, я, вероятно, никогда бы не поняла, что они там; порошок совершенно сливается с белым лаковым покрытием под ним. Я, потеряв дар речи, смотрю, как она достает из своего бюста кредитную карту и свернутый в трубочку кусочек бумаги, и начинает ей передвигать порошок по столу Миллера, превращая его в идеальную, длинную линию. А она профессионал.
Тони мечется по кабинету, отборно матерясь, а Миллер просто стоит и смотрит на нее, продолжая крепко меня держать. Напряжение в кабинете осязаемо, и меня действительно беспокоит, кто сделает следующий шаг. Накатывает потребность освободиться из рук Миллера, но тогда он сорвется. Все будут в большей безопасности, если я буду в его руках, но я вдруг уже больше не там. Миллер усадил меня в уголок дивана, а сам направляется в сторону Кэсси, не то чтобы ее это сильно волновало. Он слишком занята, вдыхая через свернутую в трубочку бумагу порошок со стола Миллера.
— Полегче, сынок, — успокаивает его Тони, обращая ко мне полный тревоги взгляд. На смену боли в выражении моего лица пришел жуткий страх. Все в этом кабинете, за исключением меня, как бомбы замедленного действия. И первым срабатывает механизм Миллера.
Он ладонями ударяет по столу, обнаженным торсом наклоняется вперед, нависая над Кэсси. Она теперь шмыгает носом, потирая его, на лице самодовольная улыбка.
— Я просил не единожды. Если вынудишь меня сделать это еще раз, я не отвечаю за свои действия.
Он фырчит, выражая свое безразличие, и откидывается на спинку кресла. Вижу, как в выражение ее лица проскальзывает высокомерие. Бесстрашие.
— Улыбочку, — говорит она просто, кладя одну ногу на другую и ….. улыбается.
Я хмурюсь. Улыбочку? Чему здесь улыбаться? Нечему.
— Миллер, давай же, — Тони изо всех сил пытается придать ситуации хоть немного спокойствия, и я отчаянно хочу, чтобы у него это вышло.
Идеально изогнутые брови Кэсси выгибаются еще больше.
— Хочешь немного?
— Нет, — выплевывает Миллер.
Она дует губка, а потом они изгибаются в хитрую улыбку.
— Это впервые.
Я выдыхаю, закашливаюсь, не в силах сдержать ни одну из реакций потрясения, срывающихся с губ. Он принимает наркотики? Ко всему прочему, я теперь должна добавить еще и зависимость?
— Я, блядь, тебя ненавижу, — шипит Миллер, наклоняясь к ней ближе.
— Она тебя уничтожает.
Он нависает над ней, угрожающе, ладони на белой, лакированной поверхности стола сжимаются в кулаки.
— Она меня спасает.
Смех Кэсси холодный и озлобленный, когда придвигается ближе к нему:
— Ничто тебя не спасет.
Я абсолютно оцепенела, пытаясь переварить этот новый всплеск просвещения и одновременно отчаянно пытаясь найти в себе силы, которые мне нужны, чтобы помочь Миллеру. Я смотрю на Тони, глазами умоляя его вмешаться.
