Под каблуком у Золушки - Елена Лабрус

— Да, Артур, — повернулась Нора, сделав ударение на первую «А», — мы написали книгу про твоего папу. Но хотели бы попросить прощения у твоей мамы.

— Вы написали что-то плохое?

— О, нет, нет, что ты, — хитро улыбнулась Энни. — Это просто история любви.

— Разной любви. Но там не всё про твоего папу правда, — поддержала её Нора и ткнула пальцем в меню, — Рекомендую.

— Вам не за что извиняться, — поправила Оксана заколку на светлых волосах дочери. — Мне очень понравилось.

— Неужели вы читали? — всплеснула руками Энни.

Оксана прикрылась рукой от Кайрата и произнесла шёпотом:

— Запоем. Всю ночь.

— Скажите, — так же шёпотом спросила Нора. — На самом деле он хотя бы в половину так же хорош?

— Кх, кх, — демонстративно покашлял Кайрат. — Я всё ещё здесь.

— Вы сильно преуменьшили его таланты, — улыбнулась ему жена. — Но теперь меня терзают угрызения совести, что я пользуюсь всем этим одна.

И пока они безбожно сплетничали, он обсуждал с сыном заказ.

— Точно съешь? За себя и за Камиллу?

— Конечно, она же всё равно больше раскрошит. А мама выберет из салата только оливки.

— Так давай ей только оливки и закажем?

— Тогда она будет есть у тебя с тарелки.

— Верно. Тоже не вариант. Ладно, — и он подозвал официантку.

Продиктовал заказ, забрал из рук дочери содранную с волос заколку, дал ей ложку, которую она тут же засунула в рот, помог Артуру расправить на коленях салфетку.

Что бы там не написали про него эти две престарелые нимфоманки, он проверял за ними каждое слово. И пусть они женили его на Роберте, потом на дочери премьер-министра Катара, а потом отчаявшегося, мятежного и с разбитым сердцем отправили на поиски счастья в Парижские бордели, откуда его похитила темпераментная царица Непала, главное, они правдиво рассказали историю его семьи.

— А где вы были вчера? — спросила Артура Энни, пока Кайрат отвлекался на официантку.

— Мы с бабушкой Рей и дедушкой Эдуардо ездили на наш остров, где похоронена тётенька, которая спасла папу от смерти.

— Как трогательно, — прижала руки к груди старушка.

— Да, она там вместе со своими родителями, и мама сказала, что им всем вместе хорошо так же, как нам.

— У тебя замечательная мама, — улыбнулась Энни.

— И папа, — покосился на него Артур и понизил голос. — Камилла тоже ничего, но она так больно кусается.

— У неё, наверно, режутся зубки? — посмотрела на малышку Энни.

— Нееет, что вы! Ей уже скоро год. У неё уже полный рот зубов.

И Камилла, услышав их слова, кинула на пол заколку.

— Упали, — счастливо улыбнулась она во все свои крошечные зубки.

— Я подниму, подниму, — нагнулась Оксана.

И обе старушки так и замерли с растянутыми в улыбки ртами, наблюдая за этой их вознёй.

— Энни, а не написать ли нам ещё одну книжку, — обратилась Нора к подруге, так и застыв с этой приклеенной улыбкой. — Пусть его выкупит племя воинственных амазонок, и будут дружно оплакивать его потерю, когда его утащит в своё гнездо самка орлана.

— Про орлана, кажется, уже где-то было, — поправила короткий локон Энни.

— Это не важно, — процедила Нора, когда Оксана повела Артура мыть руки. — У меня же зубы болят как от сладкого, когда я сморю на эту семейную идиллию. Сеньор Альварес младший, снимите камень с моей души, скажите, что вы не похоронили себя в грязных памперсах, разбросанных бигуди и просмотрах сериалов.

— А что бы вы хотели услышать, Нора? — прищурился Кайрат.

— Что вы похожи на своего отца. И слишком хороши, чтобы быть всю жизнь верным одной единственной женщине.

— Да, я очень похож на своего отца, — хитро улыбнулся Кайрат.

И глядя на их искренне повеселевшие лица, и то, с каким облегчением они откинулись на спинки стульев, он решил, что пусть оно так и останется. И каждый сам решит какой Кайрат Сагатов ему больше по душе.

Конец

Бонусная глава к роману «ГРЯЗНАЯ СКАЗКА» 18+

ПАУК И БАБОЧКА

Влад бросает на стол фотографии. По одной, зло, мстительно, словно у него на руках флэш-рояль, и это такая комбинация, когда Танина карта при любом раскладе бита.

Она презрительно морщится. На них всего лишь Кайрат. Всего лишь в саду. Да, с голым торсом. Да, обнимает её. Ни о чём.

— У тебя такое лицо, словно я каминг-аут совершила и прилюдно призналась, что на самом деле мужик, — усмехается она, раскачиваясь в кресле.

— Это бы меня не расстроило, — он садится перед ней на стол и скрещивает на груди руки. — А вот то, что опять вы вдвоём, наедине и у него в доме. Я в бешенстве.

— Бешенство, заражение, слюна, — составляет она логическую цепочку, положив ноги рядом с ним на стол. — Пожалуй, целоваться не будем.

Её голые ноги. Длинные, загорелые, гладкие. Они начинаются там, куда он невольно скользит взглядом.

— Это даже не объятия, Влад. Так, обнимашки. Обычная человеческая благодарность. Он только что узнал, что его жена беременна не от тебя.

— Я не хочу тебя видеть рядом с ним, — не оценил он иронию ситуации.

— Не хочешь — не смотри, — острые хромированные каблуки ложатся на фотографии. — А я на него работаю. И получаю за это деньги. И за эти деньги буду делать вот так, — она раздвигает ноги, закинув одну ему на колени.

Он не шевелится, изучая её насмешливо-презрительно.

— Или вот так, — вторая нога упирается в пол, Таня встаёт, и Влад оказывается в захвате её ноги.

Довольно неустойчивая поза, но его голое колено так холодит.

Он ловит руку, поправляющую его волосы и выворачивает.

— Я не хочу, чтобы ты на него работала.

— Так, не следи за мной. И не узнаешь, — прижимается она к нему, презрев боль.

Колкая щетина на лице, щекочущие волосы на колене. Он встаёт, заставляя её опустить ногу. Его руки подхватывают её под ягодицы, забираясь под юбку, грубо прижимают к себе.

Говорят, грудь женщины должна помещаться в руку