Сладкий грех. Разрушение - Лина Мур
— Чёрт, Энрика, они ударили тебя. Ты вся в крови. Нам нужно уходить отсюда. Пошли. — Он тянется ко мне, но я, кричу и отползаю назад. И вдруг своей поясницей задеваю одно из мёртвых тел. Я кричу настолько громко, насколько это возможно, моим сорванным голосом. Я кружусь на траве вокруг мёртвых тел. Моя ладонь касается лужи крови, впитавшейся в землю. Кажется, меня сейчас вырвет. Это так. Я сгибаюсь пополам, и меня рвёт. Кашляю, и меня тошнит прямо рядом с мёртвыми телами.
— Дай мне помочь, Энрика. Чёрт, дай помочь. — Слэйн хватает меня за локти и встряхивает. Я снова кричу, давясь рвотой. Она кислая и горькая. Она обратно попадает мне в желудок.
Внезапно Слэйн бьёт меня по щеке, и я распахиваю рот от боли и от того, как резко и быстро начали сокращаться лёгкие.
— У тебя истерика. Прости. — Слэйн удерживает меня, пока я хватаю ртом воздух. Он такой сладкий и жизненно необходимый. А затем я начинаю плакать. Наверное, слёзы — это моя защитная реакция, пока разум просыпается и расставляет всё по местам. Слэйн спас меня. Он спас меня.
— Мёртвые…
— Да. Мёртвые. Я хочу увезти тебя отсюда. Ты будешь сопротивляться?
— Нет… мёртвые… мёртвые…
Слэйн без каких-либо слов подхватывает меня на руки и несёт.
— Мёртвые…
— Мы это уже установили, Энрика. Они мёртвые. Я убил их, чтобы остановить. Они мёртвые. Если бы я не убил их, они убили бы тебя. Выбирать мне не пришлось, — спокойно произносит он.
— Мэйсон… он… это он? Где он?
— Каван сейчас там, он сообщит об этом позже. Лучше закрой рот…
— Мэйсон…
— Энрика, мать твою, закрой рот. Я безумно зол и едва держу себя в руках. Не вынуждай меня орать на тебя, потому что мне очень этого хочется. И не только этого. Так что закрой рот и сиди молча, пока я не остыну и не смогу говорить с тобой нормально, — резко обрывает меня, и я поджимаю губы.
Слэйн просто не понимает. Я в шоке. Я в ужасе. Я в такой панике, что просто не могу контролировать свои эмоции. Постоянно плачу и шепчу какие-то глупости. Это невозможно остановить. Я боюсь сойти с ума. Боюсь, что травма, нанесённая мне сегодня, отразится на моём состоянии, и я больше никогда не буду нормальной. Я боюсь…
Мои глаза резко распахиваются. Я сажусь на кровати и хватаюсь за горло. Моё дыхание сбившееся, и я бы хотела, чтобы ночь была очередным кошмаром, но мои кости и мышцы болят. Горло дерёт. Ссадины ноют. Голова огромная и пустая.
— Выпей. Это чай. Он успокоит тебя. — На мою кровать садится Слэйн, протягивая мне кружку с надписью: «Я люблю Дублин». Это моя кружка. Мы в моём доме. Но я не помню, что случилось в промежуток между тем, как он сел вместе со мной за руль и не выпускал меня из рук, пока вёл машину, и тем, как я оказалась здесь. На мне чистая футболка, другие трусики, и мои волосы влажные.
— Глоток. Это поможет твоим связкам. — Слэйн заботливо подносит кружку к моим потрескавшимся губам, и я делаю глоток. Жар быстро распространяется по телу, и я издаю сдавленный стон. Моя голова падает ему на плечо, и я тихо плачу.
— Что случилось? Кто это был? — шепчу я.
— Я задаю вопросы, Энрика. И первый вопрос: ты совсем идиотка? Второй вопрос: насколько надо быть идиоткой, чтобы лечь в гроб добровольно? — его голос клокочет от злости.
Пожимаю плечами, даже не зная, как ему объяснить всё это.
— Я тупая идиотка, если тебе будет от этого легче. Очень тупая идиотка. Мы развлекались. Это было шуткой. Шуткой… Мэйсон. Прошу, скажи мне это. — Прижимаюсь ближе к его телу, и пусть он убил людей, бросил меня, натворил столько плохого, но рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Я тянусь к его теплу, и мне не стыдно. Сейчас мне точно не стыдно.
Слэйн шумно вздыхает и немного отклоняется, чтобы поставить чашку на тумбочку.
— Мэйсон получил сильный удар по голове, как и владелец бюро. Они в порядке. Небольшое сотрясение. Завтра их выпишут домой из госпиталя.
Внутри меня столько облегчения от того, что Мэйсон не был зачинщиком. Он тоже стал жертвой. Хотя бы это хорошо. Стыд. Да, мне безумно стыдно перед ним. Из-за меня он пострадал. Немного, слава богу, но сам факт.
— Ты убил их, — говорю я.
— Да.
— Ты теперь убийца? — спрашивая, медленно поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Слэйн скрывает свои эмоции, кивая мне.
— Да.
— Как ты? — с горечью в голосе спрашиваю его.
— Это я должен спросить у тебя, а не ты у меня. Тебя пытались похоронить заживо, а не меня.
— Да, но… как ты, Слэйн? Как ты? — Кладу ладонь ему на грудь, скрытую под обычной чёрной футболкой, и слышу, как стучит его сердце. Оно живое. Он живой. Оно бьётся так быстро. Ему плохо.
— Я в порядке. Думаю, что в порядке. Мне плевать, — равнодушно отвечает он. Лжёт. Слэйн скрывает от меня то, что творится в его душе. Он убил людей из-за меня и защищает меня, даже когда я не прошу его. Кто же он такой? Злодей или потерянный и раненый зверь?
Касаюсь пальцами, со стёртой кожей, его лица, и Слэйн прикрывает глаза, позволяя мне трогать его вот так. Интимно. Нежно. Ласково. Мягко целую его в губы, благодаря за то, что он вот такой. Сейчас мне не стыдно. Завтра, может быть, я буду винить себя за слабость, но не сейчас. Сейчас я нахожусь в коконе его защиты.
— Прости меня. Я поступила глупо и совсем не думала, что такое может случиться.
— Я знал, — шепчет Слэйн. — Тебя постоянно будут хотеть убить, пока я не убью зачинщика. Я собираюсь это сделать.
— Своего отца?
— Да.
— Не надо. Мы решим всё иначе.
— Иначе? Правда? Нет, мы ничего не решим. Ты бросила меня, Энрика. Ты ушла от меня, — его обвинительный тон вызывает возмущение, и я немного отодвигаюсь от него, но Слэйн удерживает меня рукой, лежащей у меня на спине.
— Это ты выбросил меня на улицу, а потом сотворил ужасное. Ты не можешь говорить мне это, потому что ты первым отказался от меня.
— Я спасал тебя от тебя, Энрика. Ты что, глупая? Я спасал тебя. Я защищал тебя. — Он обхватывает мой затылок ладонью, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть на него.
— Я хочу знать о тебе всё. Что это было? Почему всё так ужасно и страшно? Как ты справляешься с этим? Как тебе удаётся открывать глаза каждый чёртов день и идти дальше? Как мне жить дальше? Я не знаю. Я так запуталась. И я в шоке. Я… скучала и ненавижу тебя. Презираю тебя всей душой. Хочу плюнуть тебе в лицо и уйти. Так почему я не могу сделать этого? Ненавижу тебя. Ненавижу, — с болью выдыхаю ему в губы.
— Лучше бы тебе, действительно, плюнуть мне в лицо, а не смотреть на меня так, словно я ещё живой. Лучше бы тебе ненавидеть меня так, как ты говоришь, а не любить своим теплом. Откажись от меня, Энрика. Откажись. Я не могу. Я привязан к тебе. Моя одержимость тебя убивает. — Слэйн целует мои дрожащие губы. Мягко. Невесомо. Моё сердце кричит его имя, которое высечено на нём.
— Откажись от меня. Оттолкни меня, — просит он, пропуская через моё тело безумную боль от своих губ, целующих мои.
— Я не могу… не могу. Пыталась. Не могу. Отпустить тебя в этой темноте невозможно. Не могу отвернуться. Не могу оттолкнуть. Не могу отказаться. Ты внутри меня. Ты в моём сердце, и я ненавижу себя за это. Ненавижу и презираю себя,
