Сьюзен Айзекс - Волшебный час
Я опустил ноги на пол и подвинул стул к кровати: пора поговорить по душам. Меня не устраивало то, что я снова начал поддаваться ее чарам.
— Объясни мне, зачем ты угрожала Саю?
— Ты о чем?
— Ну перестань, Бонни. Ты явилась к нему на съемочную площадку. У нас есть свидетели. И заявила: «Сай, я не позволю тебе так со мной обращаться!»
— И это называется полицейское расследование?!
В ее голосе зазвучала издевка. Ни дать ни взять, типичная нью-йоркская стерва!
— Перестань выделываться, Бонни.
— Это ты перестань выделываться. Много ты в людях понимаешь! Вот у нас имеется Сай Спенсер, мой бывший муж, который ежедневно ездит ко мне, трахается со мной, заливает, как он по мне скучал, какой я замечательный человек, как пуста была его жизнь с тех пор, как мы расстались, несмотря на всех его баб, и как он только теперь понимает, какую зловещую ошибку он совершил. «Зловещую» — это его слово. Я-то знаю, что это все ерунда и враки, но он сам попросил меня заехать на площадку: мне, мол, хочется, чтобы ты собственными глазами увидела, чем я занимаюсь. Ну, я и приехала. Ладно, может, следовало дождаться официального приглашения. Подумаешь, какая важность! Но ведь я приехала, а он меня прогнал, да еще на глазах у всех. Я даже не обиделась, я просто пришла в ярость. И это действительно оказался последний раз, когда он обошелся со мной, как последняя сволочь. Потом он заявился ко мне, а я его не впустила. Все, поезд ушел, вали отсюда.
— Но ведь поезд тогда еще не ушел?
— Он мне тут же перезвонил из машины. Сказал, что чувствует себя премерзко. Сказал, что, если бы он пригласил меня на площадку, это выглядело бы странно, поскольку он никогда и никого туда не приглашал, за исключением крупных банкиров. И потом он не мог позволить, чтобы Линдси что-то заподозрила. Тогда вся интрига пошла бы насмарку, а к этому он пока не был готов. Поэтому он был вынужден публично от меня откреститься. Ну и как водится, рассыпался в извинениях и пообещал, что избавится от нее как можно скорее. А когда она отвалит, у меня появится «карт бланш» посещать его в любое удобное для меня время. Он сказал, что гордится мной, что это я придумала «Девушку-ковбоя». Он просто мечтал бы провести меня по площадке, познакомить с людьми.
Я ничего не сказал. Да и не требовалось. Она заметила:
— В эту чушь трудно поверить, даже если очень захочется. При всей своей утонченности, он частенько вел себя как очень недалекий человек.
С земли подымался пар. Ночной бриз дул из окна. Где-то хлопнула ставня, и Бонни поежилась.
— Дать тебе свитер?
— Нет, спасибо. Мне и так хорошо.
На нет и суда нет. А как бы мне хотелось увидеть ее в своем университетском свитере с надписью «Олбани». А еще я хотел бы взять ее ладони в свои и отогреть их. Мне нравилось, что она находится в моем доме. Несмотря на все безумие ситуации, на стычки, возникавшие между нами, мне было ужасно приятно, что она здесь. Меня все в ней устраивало: и то, что она не сделала никаких глупых замечаний про холестерин, когда я притащил ей обед из полуфабрикатов, и ее чудесные блестящие волосы. И что самое потрясающее: находясь рядом с ней и радуясь этому, я совершенно излечился от одержимости, которую я к ней испытывал.
Может, припомнив все, что между нами произошло, я каким-то образом разрушил заклятье, довлевшее надо мной. Я сидел рядом с ней в маленькой комнате, где нас отделяли друг от друга лишь несколько сантиметров, и задавал ей вопросы, и вел себя как коп, а не как мартовский кот. Она утратила власть надо мной. Я смог, наконец, расслабиться и не фантазировать, как я ее целую. Как я облизываю ее губы и касаюсь ее языка своим. Слава Богу, я перевалил ту мучительную стадию вожделения. Эх, подумал я, не говори «гоп»!
И в это самое мгновение торжества воли над плотью я решил перестать пялиться на ее губы. Если бы ставни не были закрыты, я бы, может, выглянул в окно полюбоваться восходом луны. Но созерцание неба оказалось мне недоступным, звезд никаких тоже не было видно, и мой взгляд уперся совершенно в другое: я увидел, как плотно нейлоновые шорты облегают ее ноги.
Если бы мы были героями порномультфильма, то в этот момент Бог Страсти низверг бы пучок молний: они бы сверкнули в облаках, разделились бы на два острых копья и одновременно поразили бы нас в самые чресла.
Заметив, что я дышу чаще, чем обычно, Бонни вытащила из-за спины подушку и положила ее на колени. Это был бессознательный жест самообороны. Но, сама того не замечая, она принялась ласкать уголок подушки, поглаживая его большим пальцем. О Господи, мелькнуло у меня в голове, она ведь точно так же могла бы ласкать меня! Я возбуждался все сильнее и сильнее. Я почти чувствовал нежные прикосновения ее большого пальца.
В поисках спасения я начал представлять себе Линн, защищаясь ей как талисманом: рыжие волосы, уговаривал я себя, огромные карие глаза и лицо цвета персика. Талия тонкая-претонкая, ноги длинные-предлинные. Но образ Линн таял. Бонни оказалась сильнее.
Сильнее во всех смыслах. То ли она вдруг поняла, что творится со мной, то ли почувствовала, что атмосфера в комнате накалилась, но она вдруг переложила подушку за спину.
— О чем еще ты хотел бы узнать? — спросила она преувеличенно оживленно, как девушки на конкурсах красоты.
— А зачем ты мне солгала?
— Ты имеешь в виду, в первый твой приход?
— Я вошел и задал тебе простой вопрос: когда вы в последний раз виделись с Саем? Ты ответила, что точно не помнишь, но, кажется, это случилось на съемочной площадке несколько дней назад. Я спросил, когда вы виделись до этого, и ты снова призадумалась, а потом сказала, что, скорее всего, это было за неделю до этого, когда он водил тебя на экскурсию по своему дому. И ты сказала еще, что это заняло совсем немного времени.
— Для человека, который ничего не помнит, у тебя прекрасная память.
Если бы я взглянул на нее, я бы увидел ее грудь, или ложбинку между ног, или вырез воротника, который слегка оттопыривался. Поэтому я попытался сосредоточить свой взор на переплетениях изголовья этой омерзительной кровати.
— Я спросил, бывал ли Сай у тебя дома. И опять ты замялась, а потом сказала: кажется, заезжал. Мимоходом. Два старых приятеля вместе работали над сценарием. Поэтому я хотел бы понять, ты заготовила алиби еще до моего прихода или придумывала его по ходу дела?
— Надеюсь, ты не собираешься мне угрожать в свойственной тебе милой манере? Ну, вроде того: «Если не скажешь правду, я тебе башку отстрелю!»
— Нет. Правильнее было бы: «Я тебе отстрелю твою дерьмовую башку!» Ну так как же, Бонни?
