Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)
– Привет, мелкая, – улыбнулась.
С фотографии на нее смотрела юная улыбающаяся Женька. Тонкая, летящая, с рассыпавшимися по плечам кудряшками и теребящая дырки в рваных джинсах. Это фото Лека сделала сама, жарким летом, когда ублюдок Виталик бросил беременную Женьку и уехал из Таганрога, а сама Женька, сделав аборт и ничего не сказав об этом Леке, приехала на игру, и там, наконец, открылась вся правда.
Леке и сейчас приятно было вспомнить эту драку – Виталика она тогда здорово отделала! Но еще приятнее было, что вскоре после этого они с Женькой, наконец, признались друг другу в любви, и начали встречаться.
Она вместе с альбомом отползла по полу к батарее, прислонилась спиной к ее горячим звеньям, и перелистнула страницу.
А вот здесь они уже вдвоем – обнявшись, стараются не улыбаться, чтобы сохранить серьезность момента. Это уже их общий дом, где они начали жить вместе, и фото сделала зашедшая в гости Кристина.
Боже мой, сколько любви, сколько счастья было тогда у них! Казалось, оно неисчерпаемо и бесконечно – наслаждайся сколько душе угодно, и будет его все больше и больше… Но оказалось, что ничего бесконечного не бывает.
Что ж. Лека захлопнула альбом и встала на ноги. Она сама все потеряла. Даже не так… Все, что она потеряла в жизни – она отдавала сама. Все, кроме…
В дверь забарабанили. Лека быстро убрала альбом в сумку, достала брюки, молниеносно переоделась, и под Аллочкины вопли: «Выходи!» выскочила в коридор.
– Я уж думала, замок сломался, – пожаловалась Аллочка, – дверь закрыта, а ты не открываешь.
– Переодевалась, – объяснила Лека, – идем?
И они пошли. Аллочкины пальцы быстро нашли Лекину ладонь, и если бы кто-то видел их сейчас со стороны – можно было бы предположить, что это семейная пара торжественно идет на празднование дня рождения, или годовщины, или еще какой памятной даты. И жена нарядно одета в красивое платье, а муж ради такого случая сменил обычные джинсы на отглаженные брюки.
Но все это, конечно же, было не так. Никакой семьи, никакой жены – одни только воспоминания.
Длинные коридоры детского дома зимними вечерами выглядели довольно мрачно – два окна в разных концах коридора давали очень мало света, а искусственный только добавлял мрачности. Стараниями детей все стены были украшены новогодними гирляндами и картинками, кроме того на двери каждой комнаты были рисунки, представленные на конкурс Дедов Морозов.
– Я вот не подумала, надо было что-то купить в подарок Маше, – посетовала Аллочка, когда они почти подошли к комнате старших девочек.
– Я купила, – улыбнулась Лека, доставая из кармана маленький пакетик, – серебряные сережки. Подарим вместе.
Аллочка за руку дернула ее к себе, и на секунду они смотрели друг другу в глаза – высокая Лека и низенькая Алла. А потом вторая встала на цыпочки и поцеловала подругу в уголок губ.
– Ты чудесная, – сказала она, – никогда об этом не забывай.
И что-то дрогнуло в Лекином сердце, разливаясь теплом, и отступила куда-то грусть и тоска, уступая место тихой радости.
Она молча кивнула и толкнула дверь, из-за которой уже доносились звуки музыки и веселья.
А девчонки и правда веселились вовсю. Нарядные, ярко накрашенные, они танцевали в центре комнаты под доносящуюся из колонок компьютера музыку.
– И где наша именинница? – Громко спросила Лека, оглядывая комнату. – Иди-ка сюда!
С радостным визгом Маша кинулась ей навстречу, Лека схватила ее на руки, покружила по комнате, и, поставив на ноги, сказала:
– Мы с Аллочкой приготовили тебе подарок в честь такого важного события. Но не знаем даже, понравится ли он тебе, и думаем – может, не понравится? Так лучше тогда и не отдавать?
– Ну тетя Лена! – Возмущенно затянула Маша.
– Леночка, ну что ты, – включилась в игру Аллочка, – я думаю, Машеньке конечно понравится наш подарок, а если она его не увидит, то мы никогда об этом не узнаем.
Лека сделала вид, что задумалась, а потом полезла в карман и достала пакетик.
– Ну ладно, – кивнула она, передавая пакетик Маше, – держи и носи с удовольствием!
Маша, взвизгнув от радости, достала из пакетика сережки, тут же их надела, и кинулась на шею сначала Леке, а потом Аллочке.
– Спасибо! Просто супер!
И убежала к зеркалу.
Праздник продолжался. Через полчаса пришли мальчики из старшей группы – принесли пряники и бутылку пепси-колы, и присоединились к танцам. Медленных не танцевали – только быстрые, скачущие, бодрые.
Развеселившаяся Лека плясала вместе со всеми – попрыгивая и подпевая незнакомым песням, а Аллочка с группой девочек уселась к кому-то на кровать рассматривать фотографии новых нарядов в женском журнале.
Почувствовав, что уже задыхается от долгих плясок, Лека, помахав рукой, присела на подоконник, где с самого начала вечеринки прятался хмурый Игорь.
– Чего надо? – Мрачно спросил он, когда Лека села рядом.
– Ничего. Устала танцевать, посижу.
– Что, больше посидеть негде?
– Есть где. Я здесь хочу.
Он отвернулся и замолчал. От всей его позы, напряженной спины, сжавшихся в кулаки ладоней, веяло злостью и агрессией. Вряд ли дело только в драке с местными, похоже, что здесь было что-то еще.
– Гарик, – позвала Лека, и спина мальчика дрогнула, – что еще произошло?
Он долго молчал, и это молчание было еще тяжелее от разлетающейся вокруг веселой музыки. Лека боролась с желанием протянуть руку и погладить его по коротко стриженной макушке.
– Не хочу говорить, – сказал он наконец, продолжая стоять лицом к окну.
– Ладно, – кивнула Лека, – если захочешь – только свистни, я готова послушать.
Тоска вернулась, и танцевать больше не хотелось. Помахав рукой Аллочке и попрощавшись с детьми, Лека вышла в коридор и отправилась в свою комнату.
Что-то было не так. Что-то было ОЧЕНЬ не так, а что именно – она никак не могла понять.
Глава 2. Предчуствие.
Где-то в глубине души Лека понимала, что это плохая идея – устраивать двойное свидание, половинка из которого еще и будет вслепую. Но Аллочкины горящие глаза, порхающая радость и общий энтузиазм, лишали всякой возможности переменить решение.
Она собиралась весь день – то и дело забегала к Леке в разных нарядах, демонстрируя то брючный костюм, то отрытое платье. Лека все наряды одобряла, но к вечеру уже потихоньку начала злиться, и когда Аллочка забежала двадцатый раз, она вывела ее в коридор, заглянула в глаза и сказала внушительно:
– Остановись. Если ты ему нравишься – то ему понравится любой твой наряд. А если нет – никакой наряд не поможет.
Сама она начала собираться за пятнадцать минут до выхода. Прошлась расческой по коротким волосам, надела джинсы и синий свитер, сверху – теплую куртку, шапку с ушами, и, подумав, подкрасила губы.
