Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Но мог ли он и вправду исполниться ненавистью настолько, что в какой-то момент попросту утратил контроль?..
Очевидно, кто-то верил, что так оно и было.
После пожара Мо Жань попал в колонию для несовершеннолетних преступников. Именно там Сюэ-старший работал психологом — и, по иронии, проникся к брошенному никому не нужному ребенку жалостью, потому что в итоге спустя полгода решился привести его к себе домой...
...Мо Жань опустил глаза на собственные руки.
Сколько раз он просыпался посреди ночи в доме Сюэ Чженъюна и задыхался от запаха гари, который, казалось, накрепко въелся в его кожу?
Сколько раз он крал нож из столовых приборов на кухне у госпожи Ван и прятал его у себя в вещах, опасаясь, что ночью на него нападут чтобы отобрать еду?..
Пару лет он продолжал жить в аду, балансируя на грани паранойи. Все время в страхе, что причинит вред людям, которые взяли его в свою семью. Сюэ Мэн, госпожа Ван, дядя Сюэ… все они стали для него первыми людьми, которым было не всё равно.
И все-таки он боялся, что к тому времени уже утратил человечность.
Что пересек точку невозврата и теперь никогда не сможет вернуться к нормальной жизни.
Он несколько раз пробовал сбегать, и старался проводить дома как можно меньше времени. Стремился утомлять себя физическими нагрузками чтобы увериться, что ночью усталость возьмет свое и у него больше не останется сил видеть кошмары.
Так он и начал заниматься балетом — поначалу безуспешно, потому что его тело, казалось, просто не создано для танца. Движения давались с трудом, а деревенеющие конечности едва слушались, не поддаваясь никакой растяжке.
Вэйюй прикрыл глаза, вспоминая тот день, когда ужасные сны, преследовавшие его столько времени, наконец прекратились.
День, когда он впервые повстречал Чу Ваньнина.
Наблюдая тайком за изысканным танцем подростка в белоснежных одеяниях, он, нескладный неумеха, полный бездарь, вопреки логике, почему-то совсем не чувствовал зависти. Все, что он мог — наблюдать за тем, как в сумерках пустого балетного класса стройный силуэт исполняет грациозные па, практически не касаясь пола, будто скользя по воздуху.
Тьма, все это время наполнявшая его разум болезненными видениями, на мгновение отступила — он больше не возвращался мысленно в ночь смерти матери, не видел перед собой пылающее зарево пожара, не чувствовал во рту тошнотворный привкус пепла.
Он как будто вовсе перестал быть собой — не способный оторвать взгляд от хрупких, наполненных таинством движений, тонких рук, высоко поднятого в воздух подбородка и длинных, темных, словно бархат, волос, которые не были собраны в строгий пучок и просто свободно плескались дикими волнами.
Чу Ваньнин… тогда он первый заговорил с Мо Жанем. Сам предложил ему свою помощь.
Если бы не это, Вэйюй никогда бы не осмелился к нему приблизиться. Юноша в белом слишком уж напоминал небожителя, и даже разговаривать с ним было немного страшно.
Казалось, не ровен час и этот темный, словно бездонный омут, взгляд, вопьется в самую душу, обнажая правду о Мо Жане. Все его прошлое — о котором он сам предпочитал не помнить…
«Чу Ваньнин, какого дьявола ты тогда появился в моей жизни?.. Почему позволил приблизиться к тебе — почему не остановил меня еще тогда?!..»
Но Мо Жань на самом деле уже знал ответ на этот вопрос.
Ваньнин в то время уже был глубоко травмирован — едва ли не сильнее самого Мо Жаня. Даже тогда, много лет назад, он никогда не подпускал своего маленького ученика к себе, удерживая дистанцию.
То, что Чу заговорил с ним первым, действительно было единственной ошибкой, которую совершил Юйхэн по отношению к нему.
«Сам не зная, ты взял в ученики чудовище…»
Его Чу Ваньнин… он был требователен к Мо Жаню, подчеркнуто корректен. Не давал поблажек, и говорил в лицо ему все, что думал, не смягчая острых углов.
Осыпал мальчишку едкими замечаниями — но в то же время Мо Жань видел, как его ледяной взгляд на секунду оттаивает, стоит ему только выполнить экзерсисы без помарок.
Мо Жань был слишком глуп и мал чтобы понимать причины подобного поведения своего юного учителя, а потому словно одержимый пытался получить одобрение Чу.
В его жизни больше не осталось места кошмарам прошлого — он посвящал себя занятиям, наивно полагая, что, если будет достаточно усерден, Чу Ваньнин смягчится и, возможно… улыбнется ему? Станет ему другом?.. Он тогда и сам не понимал, чего хотел.
Лишь в тот год, когда Чу Ваньнин выгнал его, он впервые начал смутно осознавать, что в том, как он смотрит на своего учителя, есть что-то неправильное. Он думал о нем слишком много и слишком часто. Засматривался на него тайком, полагая, что эти взгляды никто не замечает.
Ваньнин именно тогда и прекратил их индивидуальные занятия. Неужели что-то заподозрил?..
А потом была ужасная ситуация с Ши Мэем.
Мо Жань и сам не осознавал, что именно тогда так вывело его из себя: то, что Ваньнин так безразличен к происходящему, или то, что Ши Мэй и Чу находились вдвоем и между ними определенно происходило что-то, воскресившее в Мо Жане всю ту тьму, которая, как он считал, навсегда осталась в прошлом.
Он чувствовал, как волна уродливой злобы заполняет его до краев, и отчетливо помнил, как напуган был Чу Ваньнин…
«Что бы ты сказал, Юйхэн, если бы узнал, что это и есть я, бл*ть, настоящий?.. Все еще цеплялся бы за меня, радея за свою вздорную постановку?.. Позволил бы мне положить ладонь на свою шею, уверенный, что я не начну тебя душить?..»
Он снова перечитал сообщение от Чу Ваньнина с просьбой «дождаться».
Беда была в том, что он больше не был так уверен в том, что балетмейстеру безопасно находиться рядом с ним. Ненависть и любовь к этому человеку переплелись в нем слишком тесно, и он временами переставал отличать одно чувство от другого.
Сейчас же, когда Ваньнин в который раз оттолкнул его, он снова начинал верить в то, что тьма в его сердце никогда не отступала, и лишь ждала момента, чтобы поглотить его.
Для него больше не существовало спасения — он действительно был настолько испорчен, что собирался, если потребуется, заставить Чу Ваньнина обменять себя на чертову постановку.
Балетмейстер Чу был уверен, что Мо Жань ненавидит его?
Что же, тем лучше.
Мо Жань мог ненавидеть его, если потребуется — раз
