В такт твоей музыке (СИ) - Джой Энни

Собираясь с силами, тяжело вздыхаю и спускаюсь вниз. Как я и думала Петя сидел и ждал меня на диване в своей привычной манере.

— Привет, — сдержанно здороваюсь, не решаясь на фразу «доброе утро».

— Привет, — сухо отвечает он и поднимает на меня взгляд. — Поговорим?

— Сейчас?

— А когда? — Петя ухмыляется и разводя руки иронично добавляет. — Или ещё год подождём?

— Ты прав. Прости. Просто сложно, — пытаюсь объяснить, останавливаясь в шаге от него.

— Мне тоже.

Кратко отвечает он и наступает тишина. Ощущаю на себе непрошибаемый взгляд его серо-голубых глаз, глядя в которые сложно промолчать. Павлов умел одним своим сильным взглядом выдавливать из людей информацию. Только мне трудно было понять с чего вообще можно начать говорить о подобном.

— Ладно. Помогу. Начнем с простого. Почему ты мне врала? — решает начать Петя.

— Потому что тебя могли убить.

— Чушь. Не верю, — качает он головой. — Этого мало. Очень мало. Я вообще-то специалист по таким вопросам. Я бы не смог себя защитить или что? Я знаю, как заканчиваются вопросы с шантажом и умалчиванием жертвы. Запомни простую истину. Когда тобой кто-то пачкает руки, то ты передаешь этому человеку полное право тобой манипулировать. Так что я жду. Что ещё?

Молчу не в силах подобрать слова. Сердце внутри начинает сжиматься и начинают подступать слезы. Хочется плакать, но я не могу себе этого позволить. Я же врала ему. Так долго врала и делала плохие вещи прямо перед его носом. Понятное дело Петя будет злиться. Тут никто не в праве его винить.

— Пожалуйста, Лия, — просит он, подскакивая с места. — Помоги мне. Я очень хочу тебя оправдать. Правда хочу. Но у меня не получается. Эти аргументы разбиваются на кусочки об мою логику и не работают. Почему? Пожалуйста.

Вижу мольбу в его глазах. Петя выпускает немного наружу ту боль, которая определённо в нём сидит. Только сейчас начинаю понимать, что даже не догадываюсь какого масштаба она на самом деле.

Голосовые связки начинают неметь, и я прекрасно понимаю почему. Чувство недосказанности, невозможность высказать, ложь — всё это разрушает меня изнутри.

— Ты любила меня хотя бы? — пытается Петя выдавить из меня ответ своим провокационным вопросом.

— Конечно, да! — не выдерживаю и отвечаю дрожащим голосом. — Что за чушь ты спрашиваешь?

— Тогда почему не отвечаешь?

— Боюсь тебя потерять. Правда тебя разрушит, — искренне на эмоциях выдаю я.

— Я, по-твоему, слабый значит? Маленький мальчик, который не справится? Это неизбежно, Лия. Скрывай, не скрывай я всё равно всё узнаю. Просто если мне придётся сделать это лично, то мой гнев обрушится и на тебя.

Отвожу взгляд под его напором, но он нежно ловит меня за подбородок и не дает отвернуться в сторону. Как его руки ещё в таком состоянии души способны оставаться такими мягкими?

— Кто?

Петин голос становится неожиданно спокойным, а во взгляде расплывается умиротворение. Магия не иначе. Люди не могут так управлять эмоциями. Обычные люди. А мой Павлов точно не из таких. Пусть его иногда и называли ребята супергероем без сверхспособностей, тут они слукавили. Способности определённо имеются.

Его настроение каким-то образом передаётся мне и правда выскакивает наружу сама собой.

— Твой брат.

Петя в секунду замирает и взгляд становится отсутствующим. При этом он также спокойно держится. Кажется, что после услышанного в нём что-то ломается в этот момент. Отпустив меня, Петя продолжает спрашивать бесцветным голосом.

— Он жив?

Глубина ужаса от Петиной пустоты расползается колючим морозом по коже.

— Да.

— Как давно ты на него работаешь?

— Как только ты мне рассказал всю правду, о том, кем являешься.

— Завербовал через страх, а потом учил? Оттуда все навыки?

— Да. Хотя он был искренне удивлён и говорил, что у меня талант, — слегка увлекаюсь в ответе и на душе становится гадко будто разболтала лишнего.

— В его стиле, — хмыкает Павлов и продолжает задавать вопросы. — Ладно. Подробности ваших жарких взаимоотношений узнаю потом. Доказать его причастность сможешь?

Петин голос не дрогнул ни в одном из моментов. Казалось будто он бесчувственная статуя. Его духовная тишина так пугала, что казалось совсем скоро меня ждёт что-то пострашнее.

— Да могу. Если… — осекаюсь не в силах произнести имя его брата. — Если он не убрал следы. У него есть тайная лаборатория. И не одна.

Петя замирает, глядя в пустоту и я тянусь к его руке, чтобы коснуться. Не понимаю зачем это делаю, ведь осознаю, что в данный момент это определённо лишнее.

Мне хочется быть рядом. Хочется узнать хотя бы немного что он чувствует и может попытаться ему помочь. Только как? Что? Беспомощность добивала с такой силой, что я была готова разрыдаться прямо здесь.

Когда моя рука почти касается его, то Петя отскакивает как ошпаренный.

— Не трогай меня сейчас, — нервно говорит он.

В его глазах на секунду мелькая короткая вспышка гнева и бесконечной боли. Этот кадр настолько сильно выжигается в моей памяти, что не могу свести с него глаз. Прокручивая этот момент в голове, снова и снова стараюсь и сама не сойти с ума.

Когда к нему возвращается ледяной взгляд до меня доходит. На нём маска. Его рабочая маска хладнокровия, за которую ему приходится цепляться из последних сил. Пусть и те уже очень сильно трещат по швам.

Петя берёт ключи от машины и кладёт их на столик перед диваном, явно не желая вступать со мной в телесный контакт.

— Поехали. Ты садишься за руль. Я не сяду.

Набираю в легкие воздух, беру ключи, и мы выдвигаемся.

Едем в полной тишине. Стараюсь гнать машину как можно быстрее и при это не нарушать правила дорожного движения. Дорога настолько полна напряжения, что по пути я проклинаю каждый светофор и каждого лежачего полицейского. Петя же отрешился от реальности, что казалось ему на всё было плевать. Глядя на него, побоишься даже просто заговорить с ним. Стараюсь не брать в голову и не анализировать его состояние, потому что сама выйду из строя. Поэтому решаюсь сконцентрироваться на дороге.

Когда мы приехали в один из полузаброшенных районов города я быстро отыскала нужное здание и в скором времени мы уже оказались там. Петя не церемонился и стремительно переворачивая всё верх дном, превращает это место в хаос. Найдя нужные ему документы, разработки, ампулы он собрал всё в одну коробку. Затем прервался, чтобы сделать звонок.

— Просьба оцепить данное помещение и вынести отсюда всё, чтобы остались только голые стены. И их тоже проверьте. Адрес укажу в сообщении. Спасибо, — голос настолько машинный, что даже не верится, что он человек.

Затем прихватив коробку Петя обратился ко мне.

— Вези меня в офис к отцу.

Садимся в машину обратно, и я гоню, что есть мочи так как лицо Пети достаточно красноречиво. Сейчас его стену хладнокровия начинают разрушать молнии в глазах и это понемногу пугает. Только одному Пете известно, что на самом деле скрывается под его рабочей маской льда.

Через некоторое время мы оказываемся у кабинета отца. Петя просто вламывается внутрь и с хлопком приземляет коробку на стол прямо перед носом старшего Павлова.

— Этого должно хватить, чтобы ты понял, что происходит… И ещё. Признай меня профнепригодным на ближайшие семьдесят два часа, — слышу, как его голос начинает дрожать, а спокойствие даёт трещину.

Даже глаза его отца округляются от удивления.

— Может объяснишь толком что случилось?

— Просто. Дай. Мне. Подписать. Эту. Чёртову. Бумажку, — медленно прорычал Петя, из-за всех сил стараясь глубоко дышать.

Павлов старший быстро находит нужную бумагу в документах. Петя одним резким движением её подписывает и уходит из кабинета прочь с характерным хлопком двери.

Иду вслед за ним и вижу, как он останавливается, упираясь лбом в стену. Тянусь рукой, чтобы коснуться его плеча, но останавливаюсь.

— Скажешь что-нибудь? — спрашиваю медленно и осторожно.