Перепиши меня - Ольга Тимофеева
Беременна… Она не может быть беременна. Нельзя быть беременным от нескольких незащищенных раз.
Усмехаюсь со своих же мыслей. Словно беременность это состояние, достичь которого можно только постоянно подпитывая топливом. И в какой-то момент она наступит. Хотя на самом деле достаточно одного раза. Одного неудачного раза.
Но она не могла забеременеть. И тем более ей не могло стать плохо от этого в течение недели. Или я хочу так думать?! А что если это правда? Что тогда делать?! И что она тогда сейчас с этим делает?!
Ненавидел, что обманула, но и не мог не думать о ней.
Словно пиявка впилась в душу. И даже на расстоянии сейчас вытягивала из меня жизнь.
Слышу шаги по лестнице и понимаю, что идёт Лесли. Как бы хотел сейчас, чтобы все испарились, вычеркнув меня из своей жизни. Но это было бы слишком просто и легко.
– Лежишь? – Смотрит так, словно должен что-то делать. – Пошли со мной.
– Я никуда не пойду, – отрезаю и отворачиваюсь. Показываю, что не хочу ее ни видеть, ни слышать.
– Я обзвонила все больницы и ее нигде нет. А ты теперь берешь этот блокнот, – чувствую, как приземляется на кровать за спиной что-то, – и обзваниваешь морги. – Последние слова звучат не как приказ, а как просьба избавить ее от этого.
Шаги удаляются, и я остаюсь в полной гнетущей тишине. Внутри все скручивается до тошноты. Прогоняю тупые мысли, что она сейчас может где-то лежать под белой простыней в холодном подвале и, перевернувшись, сажусь и беру блокнот. Но так и не решаюсь его открыть. Как все в мире просто. Получил дозу счастья и удовольствия? На. Получи теперь порцию боли и разочарования. Думал, что станет легче, но стало еще хуже, чем было до этого. Пытаюсь сжать блокнот, чтобы раздавить все, что в нем может быть, но обложка лишь противно хрустит. Внутри жжет невыносимо, выворачивая наизнанку.
Беру ключи от машины и покидаю комнату. Поднимаюсь наверх. В столовой горит свет, но никого нет. Бросаю блокнот на стол и прохожу в коридор. Накидываю быстро куртку и выхожу из дома. В лицо моросит противный дождь, что проникает за ворот на голую кожу. Добавляют отвращения ко всему в этом мире. Сажусь в машину, быстро завожу и трогаюсь с места. Проезжаю квартал и останавливаюсь у первого попавшегося магазина. В голове одна мысль – покурить. И снова мысли возвращаются к ней. Бросил ради нее. Условно, конечно. В университете я выкуривал несколько штук. Зато дома у меня даже не было ничего. Выхожу на улицу с пачкой сигарет и тут же срываю пленку с нее, открываю и достаю сигарету. Зажимаю фильтр губами. Щелкаю зажигалкой и подношу ее к кончику сигареты. Втягиваю воздух и чувствую, как растворяется во мне. Расслабляя. Давая на несколько мгновений успокоится и забыть обо всем, что сегодня произошло. Сажусь на бордюр возле машины и не спеша курю.
Мог ожидать все. От кого угодно. Но не от нее. Выглядела невинным ангелом со стороны, втерлась ко всем в доверие. Почему дед рассказал ей всё, а мне нет?! Я же открывал ей душу, как никому в мире, думал только она поймет. Надеялся, что мы будем доверять друг другу. А она все знала и молчала. Как можно было так играть?!
Хочу забыться и исчезнуть. Убить в себе прежнего Райта. Стать ещё более циничным и отвратительным. Опасным. Несносным. Злым. Агрессивным. Чтобы никто никогда больше не смел залезть мне в душу. И сжечь ее снова. Третий раз. Никого не подпускать. Не из прошлого. Ни из настоящего. Ни из будущего.
Тушу окурок о бетонный бардюр и бросаю его на дорогу. Встаю, чтобы пойти к машине, но на ходу со всей силы бью по мусорному баку. Плохо закреплённый, отрывается с одной стороны и повисает, а затем отваливается, рассыпая мусор по тротуару.
Лучше бы меня сейчас забрала полиция и немного встряхнула и отвлекла. Но я никому не нужен. Даже им. Снова перед глазами какой-то морг всплывает напоминаем из очередного фильма. Реальность перемешивается с прошлым. Представляя на двух койках в подвале патологоанатома Эвон и мать. И от этого тошно.
Мама жива. Эта мысль так и не укладывается в голове. Она все это время могла быть рядом. Но выбрала другую жизнь. Почему? Что я такого сделал, что она бросила она?
Сажусь в машину и сваливаю отсюда. Куда поехать? Где то место, кому я буду нужен? Его нет. Просто нет. Никого нет, кто бы захотел меня понять и сказать, в чем я виноват. Могу поехать к деду в дом, но не уверен, что выдержу быть там сейчас один.
Ничего не остаётся, как вернуться домой.
В столовой встречаюсь с заплаканной Лесли, сидящей над чертовым телефонным справочником. Она не может решиться открыть его и позвонить.
Отец с кем-то разговаривает по мобильному повышенным голосом в гостиной.
Самому становится тошно от того, как она выглядит. За полдня в ней колоссальными шагами угасала надежда. Это жёсткий контраст сейчас врезался в воспаленном сознании. Моя мать бросила меня и даже не узнала, как я. А Лесли страдала и мечтала только об одном – вернуть Джейка. Она бы никогда так не поступила со своим сыном.
Молча подхожу и сажусь напротив.
Забираю у нее из рук телефон и открываю блокнот. Набираю номер и неосознанно молюсь, чтобы никто не ответил. Лучше бы никто не ответил.
– Да, морг, – отвечает бойкий женский голос, словно это не морг, а касса кинотеатра.
– Мне нужно узнать, не поступала ли к вам сегодня, – всё сжимается внутри, когда должен это произнести, – девушка?
– Сегодня никаких женщин вообще не поступало, ни молодых, ни старых. Так что тут ее точно нет. Только если вчера.
– Нет, вчера она была дома. А дети? – спрашиваю и поднимаю глаза на Лесли. Та поджимает губы и подрагивает всем телом, боясь даже представить, что могло стать с мальчиком. Сам боюсь услышать ответ.
– Дети, – отвечает с горечью женщина, – моя б воля, я бы все отдала, чтобы они тут никогда не появлялись. Маленькая девочка попала машину. – Облегчённо выдыхаю, встречаясь с дрожащими глазами Лэс. Убираю телефон от уха и сбрасываю вызов. – Там их нет.
Всхлипывает и прикладывает ладонь ко рту, заглушая стон. Черт. При всей моей недоброжелательности к ней, сейчас мне ее жалко. Хочется обнять и успокоить. Твою мать. С ними не может что-то случиться. Просто не может. Вижу ее боль и, представляя