Надменный индюк - Эмилия Марр
– Тётя, как он? – слегка опустив голову, спрашивает Дэв у родителей Саши. И в этом вопросе столько невысказанного и горького чувства вины. В уголках его глаз я замечаю слёзы, и сама, прикусив нижнюю губу, стараюсь не расплакаться.
Глаза тёти наполняются влагой, она подходит к нему и заключает в материнские объятия, и легонько хлопает его по спине.
– Ты не виноват, сынок, не стоит, – её голос сломлен, она делает паузу, чтобы вновь взять себя в руки. Пытается приободрить Давида, а сама держится из последних сил, чтобы не зареветь. – Это не ты, милый. Это не ты.
Слышу надрывной голос Дэва:
– Это я, это всё я. Если бы не я, Саня не лежал бы сейчас тут, – его плечи содрогаются от плача, – я так виноват перед ним, так виноват… и перед вами… Мне никогда не искупить свою…
– Не говори глупостей, Давид, – к этим двоим подошёл дядя Саша и приобнял обоих одновременно. Его голос выдает плохо скрываемые чувства сожаления, что не смог уберечь, что тоже недосмотрел, не понял. – Мой сын настоящий мужчина, и я горжусь его поступком. И… – закатив глаза к потолку, делает паузу в своей речи дядя, – и не надо. Всё будет хорошо. Врачи дают положительные прогнозы. Сейчас Сашка очнётся и всем нам навешает за то, что не поверили в его силу и сразу подумали о плохом.
Непрошеные слёзы вновь застелили мои глаза. Не сдерживаюсь, делаю шаги и тоже обнимаю эту троицу. Меня потряхивает от избытка чувств, что заполнили мою душу и тело. Мы вчетвером сейчас одна семья, нас сплотило общее горе и общая надежда на счастливый финал для дорогого и любимого нами человека.
– Так, что здесь происходит? – слышим из-за спины. Разомкнув объятия, мы все уставились на вышедшего из палаты Саши врача. – О-оо, сырости сколько развели. А всё попусту. Все с вашим парнем хорошо. Очнулся он! Ступайте, приведите себя в порядок. Сейчас переведём в палату, там увидите своего героя. Давайте, освобождайте проход. Ему нельзя переутомляться. Поэтому старайтесь его лишний раз не волновать.
– Доктор, как он?
– Физически – никаких претензий, изменений нет. Тут поможет только время. На мозговую активность провели тесты, всё нормально. Есть сотрясение мозга, но это лечится покоем.
Искренние слёзы радости льются из наших с тётей глаз, мы кидаемся и обнимаем друг друга, мужчины тоже обмениваются крепкими рукопожатиями. Краем глаза замечаю, как Давид морщится от боли, но в то же время не ослабляет хватку и так же крепко и душевно отвечает на объятия тёти с дядей.
Повернувшись к нему в порыве радости, на мгновение стопорюсь, тогда он тянет меня за руки и сам заключает в свои объятия.
– Я так рад, Тереза. Я так рад.
Поднимаю на него счастливые глаза и тону в зелени его взгляда. Он зачаровывает меня, и я пропадаю для мира на несколько секунд.
До тех пор, пока тётя не начинает суетиться.
– Диана, ты же мне поможешь? Надо приготовить палату. А ещё надо кушать приготовить, бульон сварить, он не ел со вчерашнего вечера, а ему нужны силы.
– Таня, Таня, – останавливает жену дядя Саша, – давай для начала пройдём в палату, куда переведут сына, а там уже всё решим.
Она утвердительно кивает, и мы все вместе направляемся на пост медсестры.
По дороге Давид трогает мою руку для привлечения внимания.
Вопросительно смотрю на него.
– Ты в универе что сказала? Почему отсутствуешь?
Пожимаю плечами:
– Ничего, сказала как есть.
– Ясно. Дан, поможешь сделать справку в универ? – теперь обращается к брату, который как верный рыцарь идёт и поддерживает его руку.
– Да, без проблем. На сколько дней?
Я удивлённо смотрю на парней, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Диана. Что скажешь? Пока Саня в больнице?
Безмолвно в недоумении пожимаю плечами.
– Давайте тогда пока сделаю на неделю, а там, если что, продлим.
Всё так же киваю, не произнося вслух ни звука.
Доходим до поста медсестры.
Дядя с тётей выясняют все подробности и всё, что нужно для пребывания Сашки в больнице. Медперсонал услужливо провожает нас до палаты.
– Диана, девочка моя, – начинает тётя, – можно тебя попросить купить фруктов и всего, что только любит Сашка? И надо привезти полотенца его, тапочки, бельё. Мне неудобно тебя просить, но я бы хотела быть тут, когда его переведут, а если поеду, могу и не успеть…
– Я всё поняла, даже не переживайте. Всё сделаю, соберу.
Она отдаёт мне ключи, я всем присутствующим машу на прощание и спускаюсь вниз для выполнения поручения.
На такси добралась до их многоэтажки, вошла в квартиру. Тут небольшой беспорядок, видно, что люди торопились, покидая своё жилище. Захожу в комнату и бессовестно начинаю рыться в вещах Сашки. Футболка, нижнее бельё, носки, штаны домашние… Так, вроде всё собрала. Выхожу из его комнаты и случайно задеваю стол. Компьютер, стоящий на нём, сразу реагирует на прикосновение и зажигается.
Он оставил комп включенным. Наверное, его лучше выключить, всё же Сашка навряд ли так быстро вернётся.
Трогаю мышку, устанавливаю её в окошечко «пароль».
– Так, какой у него может быть пароль? – размышляю вслух.
Если Сашка не изменил сам себе, то, скорее всего, что-то связанное с Египтом. Может, «царица Нефертити»? Нет. Выскакивает подсказка: Всебожественный.
– А, Пантеон!
Ввожу слово на русском, но пароль печатается латинскими буквами. И… я угадала!!!
Закрываю по очереди все вкладки, пока случайно глаз не цепляется за страшное слово! Восстанавливаю ранее закрытую вкладку, на экране – почта Сашки и открытое письмо от непонятного адресата, и там написано: «Ты забыл меня. А я нет. И скоро мы встретимся. И ты расплатишься за ВСЁ!»
Глава 70
Еду обратно в больницу с гулко стучащим сердцем.
Сашке угрожали!
Но кто? И почему?
А авария? Получается, авария не совсем из-за Давида? Или я уже ничего не понимаю!
Расплатившись с водителем, спешу наверх с двумя пакетами. От волнения и переизбытка чувств ничего не приготовила, мне срочно надо поговорить с другом.
В коридоре сидят мои крёстные и что-то тихо обсуждают.
От них узнаю, что Сашу перевезли в палату, он слаб и только что уснул, и они вышли, чтобы не мешать ему.
Говорить о том, что прочла его письмо, им не хочу. Лишнее волнение ни к чему, их сын только выкарабкался.
Но и что делать – не знаю. Вышла в общий коридор и хожу туда-сюда. Кому рассказать? Может, Давиду? Но у него
